Десять сладких свиданий - Кара Колтер

Брэнд наблюдал за ней до тех пор, пока она не вошла в бар. Непонятно, каким образом, но он расслышал сквозь шум и гам ее заказ:

– Виски. Двойная порция.

Всего десять минут назад Брэнд посоветовал бы Софи успокоиться. Теперь было ясно, что время его советов прошло.

Сегодня вечером Софи выглядела роскошной, цветущей, сводящей с ума. Встретив Софи у костра, он решил, что перед ним в самом деле богиня, не понимающая своей привлекательности. Вероятно, и сейчас она еще не поняла того, что было совершенно ясно Брэнду.

Еще мгновение Брэнд с благоговением глядел на Софи. Скоро все парни на вечеринке будут виться вокруг нее. Они станут предлагать ей напитки, приглашать танцевать. Позже они, возможно, осмелеют и попытаются утащить ее в тень, чтобы поцеловать.

И судя по выражению ее лица, она отлично справится с ними.

А если Софи справится, Брэнду больше нечего здесь делать. Она уже не маленькая девочка, а он не ее защитник.

Он больше не нужен Софи.

Брэнд ощутил в душе пустоту, которую ничем нельзя заполнить. Он еще немного постоял в стороне от толпы, а затем повернулся и пошел прочь.

Брэнд тихо вернулся в дом отца, вошел в свою комнату и проверил электронные письма.

Их было много. Ему следовало появиться в подразделении по возвращении в Калифорнию; ему будет предоставлено временное жилье; его очередное задание – обучать новых рекрутов ГНР самым современным методам спасательных работ.

Такова его жизнь. И не важно, что он на какое-то время забыл об этом, находясь в родном городке. И не важно, что он влюбился.

Следует собрать вещи, привести себя в порядок и быть готовым к бою. Пора забыть о прошлом.

Брэнд уложил вещи, надеясь выскользнуть из дома незамеченным. Он не был готов выяснять отношения с отцом, однако именно в эту ночь доктор Шеридан оказался дома.

– Ты же уехал с Софи на вечеринку, – заметил он.

– Я отвез ее и больше ей не нужен. Пап, я должен возвращаться на службу.

– Сегодня ночью?

– Да, это немного неожиданно.

– Ты поссорился с Софи, – констатировал отец, наблюдая за Брэндом.

– Мы не ссорились.

– Ты обещал, что поможешь ей высоко держать голову.

– В конце концов она поняла, что в этом ей никто не поможет.

– Ты не обидел ее?

– Лучше чуть-чуть обидеть сейчас. Позже я обидел бы ее сильнее.

– Ах, – вздохнул отец, наблюдая за ним, – ты узнал. Обо мне и Хильде.

– Вас выдала вытоптанная тропинка между домами.

– Ни к чему нам прятаться. Я не стыжусь.

– В самом деле? Так почему же ты сразу не рассказал мне об этом?

– Я не верил, что ты поймешь меня. Мне казалось, ты рассердишься. Так и получилось.

Брэнд впервые выругался при отце, и тот вздрогнул.

– Не нужно злиться, – сказал отец Брэнда.

– Я грубый человек, у меня грубая профессия, – бросил Брэнд. – Ты никогда не позволял мне забыть об этом. Я всегда тебя разочаровывал. Похороны мамы лишь укрепили твое отношение ко мне.

Шеридан-старший выглядел ошеломленным.

– Брэнд, дело не в том...

Брэнд поднял руку:

– Ты до сих пор не простил меня за то, что я не приехал на ее похороны. Причем, осуждая меня, ты нашел замену моей матери, даже не выждав приличествующего срока. Да, думаю, ты можешь считать, что я зол.

– Софи рассказывала мне, что другие люди могли пострадать или погибнуть, если ты приедешь сюда.

– Софи не было нужды рассказывать тебе об этом, – натянуто заметил Брэнд. – Достаточно было бы, если бы ты просто хорошо думал о сыне.

– Прости.

Брэнд никогда не слышал, чтобы его отец просил прощение. Во всяком случае, у него – ни разу.

– Пап, сколько прошло времени после смерти мамы, когда это началось?

– Перестань. Не превращай наши с Хильдой отношения в дешевый и безвкусный фарс. И более того, не проявляй непочтение к своей матери... Ты не понимаешь, – хрипло продолжал доктор Шеридан. – Жизнь коротка, Брэнд. Когда судьба предлагает тебе шанс, нет гарантии, что она сделает это дважды. Я любил твою мать. Возможно, ты способен прожить без любви. Ты все еще находишься в том возрасте, когда кажется, что времени нет конца. Если что-то пропустил, ерунда, наверстаешь позже. Но, похоронив твою мать, я понял, как скоротечно время, как оно уходит без предупреждения.

– Я тоже знаю, как уходит время, – вздохнул Брэнд.

Отец посмотрел на него так, словно впервые увидел за долгие-долгие годы. Выражение лица доктора было обеспокоенным.

– Полагаю, знаешь, Брэндон. Догадываюсь, что ты повидал нечто ужасное. Отец стремится защитить своих детей, но я не смог тебя защитить. Ты был твердолобым и постоянно отказывался от того, что я тебе предлагал... Я лишь пытаюсь объяснить, что у меня осталось не так много времени, как у тебя. Не хочу терять ни минуты из отпущенного мне срока. Я слишком сильно страдал, оплакивая твою мать, чтобы отказываться от божьего дара. Не знаю, сможешь ли ты меня понять.

Брэнд очень хорошо понимал своего отца. Он даже завидовал ему, ибо сам не решился сделать подобный выбор.

– Я должен идти, – сказал он.

– Тебя снова ждет опасность? – спросил отец.

Вот что делает любовь. Она заставляет людей бояться за тех, кого они любят. Вот и подтверждение того, что Брэнд поступает мудро, оставляя отца, Шугар-Мейпл-Гроув и Софи.

Ждет ли его опасность? Возможно. Если не сейчас, то после. Однако Брэнд не стал пугать отца:

– Не-а. Думаю, какое-то время поработаю инструктором.

Доктора Шеридана это обрадовало, и Брэнд понял, что солгал во спасение.

Инструктором он проработал всего три дня. Затем Брэнда отправили на новое задание. У него даже не было времени, чтобы распаковать вещи. Проводилась военная операция, потребовавшая его физических навыков и лингвистических познаний. Софи права: в обстановке опасности Брэнд чувствовал себя безопаснее всего. Такой вот парадокс.

Секретный агент оказался в иностранной тюрьме; следовало освободить его любой ценой. Операция требовала предельной концентрации, точности и слаженности. Она была очень опасной и стремительной и стала отличным противоядием после длительной и неторопливой работы, которой Брэнд занимался в подполье.

Однако операция не спасла его от одиночества. Опасность и адреналин не позволили Брэнду расслабиться. Теперь они казались ему дешевой имитацией настоящих чувств, поскольку ему стали известны другие привлекательные занятия.

Он познал, каково это – носиться на велосипеде по Мейн-стрит. Он познал восторг от вычерпывания воды из прохудившейся лодки вместе с Софи. Он познал стремительность не поддающегося контролю состояния влюбленности.

Влюбленности в Софи.

И теперь ему приходится подавлять свое желание ради блага Софи.