Москва: архитектура советского модернизма. 1955–1991. Справочник-путеводитель - Анна Юлиановна Броновицкая

Требовалось представить идеальную ситуацию (как при коммунизме), не учитывая ограничений текущего момента. Задачей проектировщиков было инкорпорировать пожелания будущих жильцов в здание.

План типового этажа

План 1-го этажа

В результате в рассчитанном на 2200 человек комплексе была запланирована беспрецедентная инфраструктура. В двух V-образных в плане шестнадцатиэтажных корпусах было 812 квартир – одно-, двух- и трехкомнатных, рассчитанных на проживание 1–4 человек. Семья, насчитывающая больше членов, могла занять две смежные ячейки. Жильцы должны были получить квартиры уже с мебелью и всем необходимым оборудованием. Убранство интерьера призвано было воспитывать вкус жильцов и приучать их к современному образу жизни: «Мы хотим, чтобы квартиры были удобны, радовали людей. Внутренняя отделка и мебель, равно как и другие элементы интерьера, решаются в едином художественно-декоративном ансамбле. Цветовая гамма для каждой квартиры своя. И еще: мы добиваемся, чтобы в комнатах было как можно больше простора. Поэтому мебель тут, как правило, встроенная. Обеденные и письменные столы откидные. Вместо межкомнатных перегородок – доходящие до потолка шкафы-стенки с отделениями для белья, верхнего платья, обуви, шляп, чемоданов… Другая интересная деталь: лампы в квартирах будут перемещаться в плоскости потолка. Их можно подтянуть к тому месту, где требуется яркое освещение», – объяснял архитектор.

Интерьер квартиры с раздвижной перегородкой

Вместо кухни в квартирах были кухонные ниши с электрической плитой, мойкой и малогабаритным холодильником. Отсутствие полноценной кухни компенсировали общие «доготовочные» (в них же можно было приобрести полуфабрикаты) и столовые-гостиные, находившиеся на каждом этаже. Два шестнадцатиэтажных жилых корпуса соединены перемычкой корпуса обслуживания. Здесь расположилась кухня, рассчитанная на приготовление 4000 блюд в день, столовая на 150 мест, фойе с зимним садом и отдельно оранжерея, спортивный зал, музыкальный салон, зал универсального использования, плавательный бассейн, кружковые комнаты, технический клуб, детский центр, центр медицинского обслуживания, небольшая гостиница и административно-хозяйственный блок. Часть двора была занята крытой детской площадкой. На плане второго этажа отмечены радиотелестудия, кинолаборатория, читальные залы и буфет-бар-бильярдная. На эксплуатируемой кровле жилых корпусов должны были появиться солярии и теневые навесы, танцплощадка с эстрадой и места для отдыха и сна на открытом воздухе.

Этот ранний пример «архитектуры соучастия», конечно, был слишком хорош, чтобы осуществиться. В процессе строительства программа была заметно сокращена, и в итоге здание передали МГУ под общежитие – теперь это Дом аспиранта и стажера. Люди, несколько лет воображавшие свою счастливую жизнь в этом островке коммунистического будущего, остались жестоко разочарованы. Натан Остерман умер в возрасте 53 лет еще до окончания строительства. От попытки продолжить в 1960-е традицию домов-коммун 1920-х остался один из самых эстетских образцов модернистской архитектуры в СССР.

28. Курский вокзал 1968–1972

АРХИТЕКТОРЫ Г. ВОЛОШИНОВ, В. ЕВСТИГНЕЕВ, Н. ПАНЧЕНКО, М. АНИКСТ, Т. БАРХИНА, Л. МАЛАШОНОК

ИНЖЕНЕРЫ Л. КАЗАЧИНСКИЙ, Л. СЕМЧЕНКО

ПЛОЩАДЬ КУРСКОГО ВОКЗАЛА

КУРСКАЯ

Единственный московский вокзал второй половины XX века логично получился похожим на аэропорт, хотя и сохранил в качестве интерьера старое здание

Из 9 московских вокзалов единственный современный, на самом деле и он таков не вполне: за новой оболочкой прячется старое здание 1896 года, с которого срубили только фасад. Хотя фасад-то и был тут самым интересным: колонны, фронтоны, пилястры, арочные окна, купола – может быть, всего слишком много, но по-московски живописно. Это был не шедевр, как Киевский, Казанский или Ярославский вокзалы, но и не провинциальная архитектура – как Рижский, Павелецкий или Савёловский.

В 1933 году и он мог стать шедевром: проект нового Курского сделал Иван Фомин. Параболическая арка в духе ангаров Эжена Фрейсине, вздымаясь над фасадом, формирует гигантский неф с полупрозрачными сводами, который перекрывает пути. Но дело кончилось лишь беглой реконструкцией старого здания, которую уже в одиночку осуществил Георгий Волошинов, «плохой помощник Фомина», по словам его же тестя – художника Евгения Лансере. Пройдет еще 30 лет, и Волошинов отбросит все то «вчерашнее», что тщетно искал у него утонченный родственник («вкус, сладость, стиль»), и построит объект, который современникам покажется «чисто индустриальной постройкой». Двести метров стекла, разлинованных сеткой алюминиевых переплетов, плюс складка железобетонной гребенки, чей козырек вылетает на 7 метров. Зодчий не отрицал, что вдохновлялся римским вокзалом Термини, который тоже, конечно, «аквариум», но с более заковыристой кровлей, а соответственно, и интерьером. Впрочем, и Курский изначально был внутри оригинальнее – пока щели меж прогонами гребенки были остеклены и сквозь них лился верхний свет. Кроме того, боевая команда юных авторов мечтала использовать необработанный бетон, но потом «по указанию главного архитектора Москвы все облицевали мрамором», – вспоминала Татьяна Бархина, чей проект вокзала в Софии 1962 года во многом лег в основу нового Курского.

Вид на старый Курский вокзал. 1938

Л. Калини, Э. Монтуори, А. Вителлоцци. Новое здание вокзала Термини в Риме. 1950

«Какие-то новые принципы решения единого пространства нам все-таки удалось осуществить», – уверена Бархина, но структурировать «вокзала шар стеклянный» молодые зодчие все же не сумели: толпы встречающих и провожающих слабо разведены и вечно спотыкаются об ожидающих. Вообще-то последним предназначалась гостиница на южной стороне площади. Но про ее 30-этажную башню главный архитектор города Михаил Посохин сказал: «Вокзал и без того низкий, а по сравнению с гостиницей становится каким-то сараем». Дело, конечно, было не столько в вокзале, сколько в той «яме», в которой он находился. Сровнять ее с землей (точнее – с уровнем Садового кольца) предлагал еще Фомин – почему у него конкорс вокзала с такой легкостью оказывался над путями. В 70-е годы уже Виктор Лебедев проектирует тут трехъярусную площадь с парковкой в нижнем уровне и магазинами в верхнем. Но тогда казалось, что места для машин перед вокзалом и так хватает… В результате в 2001 году площадь аннексировал торгово-развлекательный комплекс «Атриум». Постмодернистский набор формочек с бутиками совсем не вокзального характера, он гостеприимно развернулся к приезжему глухим задом: чё понаехал-то? Застройщик, близкий к мэру Москвы «Ингеоком» сделал вид, что решил все проблемы площади – немного, правда, в духе НКВД: «нет человека – нет проблемы».

Поперечный разрез

Ликвидировав площадь, «Атриум» еще и полностью украл вид – как на