Принц Крови - Елена Прокофьева

Глава 3

Сильные и древние вампиры могут не спать днем, но должны скрываться от солнца. На закате и на рассвете они все равно впадают в сон, подобный смерти. В сон без снов. Кассандре было четыре с половиной тысячи лет, но она так же впадала в смертный сон на рассвете и на закате. Только для нее этот сон всегда завершался видением.

И на этот раз видение было ужасно.

Кассандра увидела человека, прекрасного, как один из богов, которым когда-то поклонялись в Трое.

Но она знала, что он не человек и не бог, а из числа Иных.

Иных, о которых она слышала с тех пор, как поселилась здесь, в центральной Европе, но которых никогда не видела: ведь Хозяева всегда берегли Кассандру, а Иные могли быть опасны для ясновидящих. Кассандре показывали только их изображения… Иных насчитывалось бесчисленное количество разновидностей, но этот принадлежал к самой высшей породе Иных — сидхэ, их называли сидхэ. Он был выше ростом, стройнее и более пропорционально сложен, чем человек, однако чуть более длинные конечности выдавали в фигуре его нечеловеческую сущность. И пластика — слишком плавны и при этом стремительны были его движения. И лица, — у них такие тонкие, точеные, чуть удлиненные лица, с высокими, четко очерченными скулами, большими и чуть вытянутыми к вискам глазами, и кожа тоньше человеческой, и кажется, что кости под этой кожей тоже более хрупкие. А еще у Иных, у всех Иных острые уши без мочки. Совсем нечеловеческие. Они всегда скрывают уши, когда пытаются притвориться людьми… Хотя чаще и проще для них с помощью магии сделать так, чтобы люди не замечали их инакость. А еще у них нет клыков. Вообще. У них ровные зубы: по зубам и хрупкости костей легко определить черепа некоторых разновидностей Иных, в том числе и сидхэ. Потому что существуют Иные с такими клыками, которым позавидует не только вампир, но и любой оборотень.

…Иной, облаченный в черную мантию, покрытую тончайшей и сложнейшей золотой вышивкой — Кассандра знала, что это не просто узор, это буквы, называемые рунами! — шел вглубь пещеры, чтобы отворить дверь в Тартар.

Или в какое-то еще столь же ужасное место, где были заточены чудовища.

Титаны.

Или что-то похуже?

Пожалуй, хуже.

Кассандра ощущала его страх — даже ужас! — и его торжество.

Он знал, что совершает ужасное, но считал это своей великой победой.

Он считал, что это — правильно.

Когда Иной положил ладони на каменный шар, вделанный в стену пещеры, ярким светом вспыхнули камни на его перстнях. На каждом пальце по перстню, всего — десять, и соединены они между собой тонкими цепочками, что помешало бы ему сражаться, если бы он захотел, или же пришлось бы цепочки порвать… Но он не собирался сражаться. Камни вспыхнули, шар повернулся со скрежетом, выдвинулся, потом покатился вперед, в пещеру — Иной в рунной мантии отскочил в сторону — но потом вернулся, чтобы заглянуть в открывшееся отверстие.

Оно было узким, но из него сочилась Тьма. Жуткая Тьма, не похожая на обычную темноту этого мира.

Да, это был проход в иной мир. В один из тех миров, куда герои заточают чудовищ, если не могут их убить. О таких мирах Кассандра слышала немало. О них знали во всех человеческих культурах. И в нечеловеческих тоже…

Иной произнес несколько фраз на неведомом Кассандре певучем наречии.

И вот тогда из отверстия полезли чудовища.

Они были настолько ужасны, что попросили бы Кассандру их описать — она не смогла бы. Их уродство было за пределом человеческого воображения. Оно забывалось сразу, как только они исчезали из поля зрения, как забывается физическая боль… Помнишь, что было больно, но как больно — нет, уже не помнишь…

Может, в этом была их магия? В том, что их нельзя запомнить?

Они лезли и лезли из этой дыры, а Иной в рунной мантии ликующе воздел руки, и перстни на его пальцах светились, пронзая темноту разноцветными лучами.

Потом видение сменилось. Кассандра видела катакомбы под Парижем. Она их узнала. Когда-то она там была. Когда-то ей пришлось там скрываться со своим Хозяином… Тогда еще катакомбы не были заполнены черепами и костями, уложенными во множество рядов. Люди вырыли своих мертвых из земли и снесли сюда, и сложили здесь, в ожидании Страшного Суда, в который они тогда верили. И верили, что мертвые восстанут и обретут плоть. Кассандра верила, что когда-нибудь миру придет конец. И возможно, будет Суд. Но мертвые восстанут как-то иначе. Бренная плоть им будет не нужна. Так что правы были ее предки, предпочитавшие сжигать мертвых. Это чище и не так… не так страшно.

Чудовища, вырвавшиеся из иного мира, таились теперь в катакомбах. Прятались в грудах костей. А ночью выходили на поверхность и похищали людей. Они хватали их, как пауки, и высасывали в одно мгновенье, выпивая не только кровь, как вампиры, но все соки, какие есть в теле, и всю энергию, и человек усыхал, усыхали даже кости, ведь и из них можно высосать влагу, и взрослый человек превращался в подобие мумии, размером с подростка, утопающую в одежде, которая теперь казалась непомерно большой…

У людей такая крепкая кожа. Бывает, они падают с высоты в воду, и кости превращаются в осколки, и внутренности разрываются, а кожа не лопается, если только ее не проколет осколок кости. Она очень, очень крепкая, человеческая кожа… У этих куколок она становилась, как жесткий пергамент.

Куколок чудовища утаскивали обратно в катакомбы. Иногда теряя на тротуаре что-то из вещей жертв — сумки, обувь, головные уборы, зонтики… Что-то из одежды, что успевало соскользнуть…

Никто никогда не замечал этих нападений. Чудовища словно окружали себя и избранную жертву невидимой стеной. И еще они действовали очень, очень быстро. Быстрее, чем любой вампир. А до сих пор Кассандра считала, что нет никого быстрее воина-вампира!

Кассандра видела, как Иной в рунной мантии, с многоцветными перстнями на пальцах, открывает одну за другой восемь дверей, и все огромнее и все ужаснее становятся чудовища, которые выходят из темницы иного мира, и наводняют всю землю, и истребляют человечество…

И не только людей.

Всех.

Вампиров. Оборотней. Колдунов. Фэйри-полукровок, живущих в этом мире.

Зверей, птиц и рыб.

Все деревья и травы.

Плодотворную силу земли и моря они всасывают в себя, потому что голодны, страшно голодны.

И земля, похожая на драгоценный камень, переливающийся зеленым и синим, станет мертвой и бесцветной.

Кассандра очнулась, крича от ужаса.

Она лежала на широком и пышном ложе, под тяжелым балдахином, в огромном зале, который когда-то выстроили для нее: ни единого окна, полностью закрыт от света, стройные колонны подпирают потолок, бассейн с прохладной и чистой водой, где она могла плавать, ванная с теплой водой, несколько кушеток, несколько статуй — самые прекрасные из тех, которые находили при раскопках в странах, где во времена жизни Кассандры было множество царств, звавшихся теперь Древней Грецией. Несколько жертвенников богам. А вдоль стен спали ее жрицы.