Анютины глазки (СИ) - Колч Агаша

Таким я милаху Флора не видела никогда. Брови свёл на переносице, губы поджал, и глаза такие… строгие. Ух! Хорошо, что он на моей стороне, а то я бы тоже испугалась. Как Тика, по щекам которой текли слёзы, но она даже боялась всхлипывать. Плечи опущены, словно давит на них непомерный груз, пальцы рук, лежащих на столе, нервно подрагивали. Мне искренне было жаль женщину, я хотела было подойти к ней, но требовательный взгляд Флора пригвоздил меня к месту. Ишь ты какой!

– Что ж… Вы правы. Лучше рассказать, получить наказание и дальше жить спокойно, чем так… Вздрагивать от каждого шороха и бояться лишний раз из дома выйти. – Тика вдруг распрямила плечи, вытащила платочек из кармана и вытерла слёзы, высморкалась, поочерёдно посмотрела на нас с Флором, набрала в грудь воздуха, словно в воду нырнуть собиралась, и чётко, едва ли не по слогам выговаривая слова, сказала: – Я преступница. Я воровка.

После этого заявления она дрожащими пальцами нашла в вырезе пальца у себя на шее шнурок, потянула его и сняла через голову. На шнурке болталось кольцо из белого металла с прозрачным кристаллом.

– В нашем городке не только достойной работы мало, но ещё и невест не хватает. Отчего-то мальчики рождаются чаще, чем девочки. В нашей семье я самая младшая. Трое братьев после смерти родителей опекали меня. Отдали в обучение лучшей городской модистке, но не для того, чтобы я потом работала, а чтобы моя ценность на рынке невест стала ещё выше. Они очень хотели получить за меня богатый выкуп и поправить свои дела. Каждый выходной выводили меня на прогулку в городской сад, старались показать товар лицом. Это так старший шутил – Риф… И добились-таки своего. Заприметил меня градоначальник наш. Мот, годившийся мне не то что в отцы, а в деды. Жена у него умерла давно, сыновья выросли и разъехались подальше от его вздорного характера… Увидев меня, он вдруг воспылал неземной любовью. Это он так сказал, когда пришёл к нам домой знакомиться. В подарок принёс вот это кольцо. Сказал, что цены немалой: платина и бриллиант. И напялил мне его на палец. Я тогда полнее намного была. Колечко едва на пальчик налезло. Я попыталась было снять его, но не смогла. А он смеётся: «Это судьба, моса Тика!» Только зачем мне такая судьба, если я Фирса любила? И он меня тоже. Мы давно уже хотели потихоньку сбежать из города, а тут такое. Ночью я выбралась из дома – благо что всё уже собрано в дорогу – и постучалась к любимому в окно его комнаты. Уехали мы с купцами не только потому, что так дешевле, но ещё и потому, что никто из них не спрашивал наших документов. Кольцо я так и не смогла снять, просто палец замотала, будто болит, да от стражников отворачивалась, чтобы не признали, если ищут уже. Вот только мот Ротов, похоже, приметливым оказался. Оттого и стал стражей шантажировать, а потом и жена его тоже… За эти три года от работы и переживаний я сильно похудела, кольцо с пальца снялось, да только как передать его в родной город, мы с Фирсом не придумали. Боимся, что или потеряется при пересылке, или позарится курьер на ценность немалую. Теперь можно и стражу звать. Знаете, рассказала вам – и легче на душе стало. Словно груз, что носила эти годы, с плеч свалился.

Тика на глазах изменилась: плечи расправила, задышала полной грудью, перестала дрожать. Она и так хорошенькой была, но после признания ещё краше стала. Будто сильно запылившуюся картину протёрли влажной тряпкой, делая краски ярче и линии чётче.

– Вам, уважаемая мота, совершенно не о чем переживать, – сказал Флор, выслушав рассказ портнихи. Слово «уважаемая» он мастерски голосом выделил, давая понять, что отношение к женщине, сидящей с нами за одним столом, никак не изменилось. – Жук и прохиндей этот ваш градоправитель. Колечко ваше – дешёвка и подделка, цена которой в базарный день однушка за пучок. Что же вы такая наивная, мота? Сходили бы к ювелиру, оценили…

– Что вы! – замахала руками Тика. – Даже думать о таком боялась. Вдруг решили бы, что хочу продать чужую вещь.

– Анюта, нельзя их без присмотра бросать, – вздохнул мой управляющий. – Они очень хорошие портные, но совершенно не приспособленные к жизни люди. Давай выкупим дом этой купчихи, устроим там всё как должно, и будет у тебя ещё один источник дохода, а у них надёжные и честные покровители.

Я даже руки спрятала под стол, настолько сильно было желание покрутить пальцем у виска, и смотрела на Флора с возмущением. Какая портняжная мастерская? Какой магазин белья? Я ландшафтный дизайнер! Могу придумать и реализовать в жизнь интересный проект по обустройству сада, парка и прилегающей территории – но я не бизнес-леди и ничего в маркетинге не понимаю.

– Не бойся, – улыбнулся мне мужчина, похожий на таксу. – Я всё решу.

Глава 30

– Решит он, – ворчала я себе под нос, раскладывая горшки и черепки на широкой полке, служившей мне рабочим столом.

В подсобном помещении моего магазинчика я устроила мастерскую. В широком мешке, стоящем на полу, хранились запасы цветочного грунта, приготовленного заранее. Подходила я к этому вопросу тщательно, помня, что это основа для успешной работы с растениями. Благо что составляющие для почвосмеси были доступны. Сухой торф и крупный песок мы с Яшей привозили в тачке из наших вылазок за город, а перегноем запаслись, вывозя мусорную кучу из прежнего дома горшечника. С первого курса намертво запомнила, как важно соблюдать пропорции ингредиентов и на что каждый из них влияет. Торф отвечает за уровень кислотности почвы, песок разрыхляет грунт, делая его более рыхлым и воздухопроницаемым. В прежней жизни в магазинах можно было купить и другие добавки, но здесь я обходилась тремя основными.

Высаживаю в горшечные композиции в основном суккуленты, а значит, смесь для них нужна лёгкая. Приготовить такую просто: процентов сорок торфа и столько же песка, просеянного от камней, смешать с двадцатью процентами садовой земли, сдобренной перегноем, всё тщательно перемешать, комочки пальцами раздавить, ссыпать в мешок и пользоваться по мере надобности.

Камушки из песка тоже выбрасывать не следует. Что-то на дренаж в горшки пойдёт, что-то на декор.

Выбрала самый маленький горшочек, бросила на дно несколько маленьких осколков и, присыпав их землёй, задумалась – какое бы растение выбрать для моей затеи. Вышла в огород, прошлась вдоль грядок. Мне нужно было нечто миниатюрное, но символичное. И тут на глаза попался едва распустившийся росток подорожника. Это то что нужно!

Затеяла я сделать артефакт, работающий в обе стороны. Бывшему хозяину дорогу из дома указующий, а покупателю вход в дом облегчающий. И растение молодое подходит для этого невероятно – перспектива развития и у него, и у моего плана.

Присыпав поверхность грунта вокруг саженца мелкими камушками, поближе к бортику установила игрушечный домик, найденный в коробке, снятой Трофом с верхней полки. Как он её тогда ловко подцепил. Ни одна пылинка не шелохнулась. И на пол аккуратно поставил, словно что-то лёгкое держал, а не…

Стоп! О чём это я? Какой Троф? Он князь и чужой жених. Мне о нём думать вредно. Лучше бы, к примеру, поразмыслила о том, чем активировать эту миленькую композицию. Может, дорожку камушками покрупнее выложить вдоль подорожника к домику? Красиво получилось, но не работает. Тогда что? Перегружать поверхность всякой всячиной не хотелось. Разве что вот этот обломок кварца, похожий на зуб хищника, воткнуть поближе к подорожнику. Ох, как точно угадала. Горшочек на мгновение окутала зелёная дымка и тут же исчезла. Работает!

– Вот, Флор, – выставила я своё творение на стол. – Завтра, прежде чем войти в дом купчихи, установи этот горшочек где-то или у входной двери, или просто к фундаменту прислони. Купля-продажа пройдёт легко и быстро. Ты говорил, что просит Ротова за подворье сто тридцать золотых монет?

– Просить-то она просит, но кто же их ей даст. Маг-строитель уже своё заключение дал. Максимум восемьдесят «золотинок». Вот только сколько ора и ругани предстоит выслушать, чтобы удержаться и не переплатить, подумать страшно, – управляющий горестно покачал головой, предвидя скандал.