Анютины глазки (СИ) - Колч Агаша

– Вы думаете, сработает? – с затаённой надеждой спросил управляющий, когда я сметала мусор, собравшийся в процессе работы, в совок.

– Просто уверена в этом. Готовьте деньги! – весело отозвалась я.

– Дело не в деньгах, – отмахнулся банкир. – Как видите, я уже далеко не молод, и хозяин считает, что будь на моём месте более энергичный специалист, прибыль банка увеличилась бы. Для изменения ситуации мне дали три месяца. Один уже прошёл. Потому-то я и согласился на ваше предложение. Вы, уважаемая моса, моя последняя надежда.

Вдруг входная дверь с шумом открылась, и на пороге остановился потный, запыхавшийся мужчина. Он со стоном облегчения опустил к ногам большой саквояж, приятно звякнувший металлом.

– Кто тут главный? – громко спросил он, обводя взглядом зал. – Счёт хочу открыть!

– Началось, – ободряюще улыбнулась я удивлённому управляющему и бочком вдоль стенки скользнула к выходу, прихватив с собой корзинку с мелочами и щётку.

– Порасспрашивал я кой-кого о твоих развалинах, Анюта, – аккуратно отпивая горячий душистый отвар из большой кружки, начал рассказ Флор. – Непростое задание ты мне дала, моса. Ох, непростое. Оказывается, не то что обычные люди, но даже не все архивариусы, обязанные знать историю столицы, имеют сведения об этих руинах. Допуска у меня к древним манускриптам, хранящим тайны прошлого, увы, нет. Пришлось искать человека. И ты знаешь, нашёл! Правда, стар он уже настолько, что я сомневаюсь в достоверности сведений, но всё же… Более тысячи лет назад на том месте, о котором ты говоришь, стоял Храм Цветочной девы. Не сказать, что богиня, но о милости её просили. Жрецы и жрицы просящим вручали букетики, связки трав, горшки с растениями, утверждая, что через них верующие получат не только благословение, но и исполнение желания. Символом богини был цветок о пяти лепестках двух цветов. Что ещё-то… Разрушили Храм во время осады Княжграда. Столица тогда не была ещё такой большой, и всех желающих спрятаться от врагов Замок вместить не мог. Те, что побогаче и познатнее, смогли со скарбом да родовой казной за стенами укрыться, а люд поплоше у Цветочной девы защиты искал. За то и разрушили Храм, что не сдались, не вышли на поклон ворогу. Замок устоял – его же маги охраняли. Отчего не стали восстанавливать Храм, я не знаю. После войны многим людям жить негде было. Отстраивали деревни и города – не до цветочков стало. Но это я так думаю, а какая причина на самом деле… кто знает.

Я грела руки об чашку с отваром и размышляла о том, что по сути Цветочная дева – это мать-природа мира. Основа основ. Не умаляя значимости Светлой богини, нельзя и о Цветочной деве забывать. Никогда я не была религиозной и в местном божественном пантеоне вряд ли самостоятельно разберусь. Но то, что Цветочная дева в этом мире – моё непосредственное небесное начальство, я приняла без душевных метаний. А ещё подумала, что Храм восстановить надо.

– Анюта, да как же такое сделаешь? О деве мало кто помнит, а потому жертвовать не станут. Сами же мы не потянем такую стройку, – всплеснул ручками мой управляющий.

Кажется, я вслух проговорила свою большую цель. Оно и к лучшему – отступиться труднее будет.

– Главное захотеть, – подмигнула я Флору. – Задача сложная, но не одним днём делается. Ты тоже подумай об этом. Кто лучше тебе сможет бюджет строительства просчитать?

Ночью долго не могла уснуть, извертелась в постели, замученная одним вопросом: что со мной произошло? Не в физическом плане – перенос в другой мир я приняла на удивление спокойно. Я не узнавала самою себя. Откуда во мне столько решительности появилось? Будто характер другим стал. А может, наконец-то поняла, что не на кого надеяться кроме как на себя. Всегда за спиной чувствовала поддержку. Пусть даже такую, как суровая тётя Рая. Крыша над головой есть, неплохое трёхразовое питание, карманные деньги и возможность подработки. Сколько бы я ещё так жила улиткой мягкотелой, боясь нос высунуть из раковины? И что бы из меня сталось к сорока годам? Почему к сорока? Может, параллель с тёткой провела. Ей-то как раз сорок исполнилось, когда она меня уволила.

Гоняя в голове безответные вопросы, я наконец уснула и увидела ту, которую признала покровительницей небесной. Выглядела она не по образу и подобию человеческому, а нечто невероятное, но прекрасное. Глаза сияли анютиными глазками, волосы колосились шёлковыми злаками, руки тянулись гибкими ветвями, стан гнулся стволом стройным, а ноги скрывались в юбке из густой листвы.

– Услышала и приняла я твоё обещание, Анюта. И пока не отступишь от цели намеченной, помогать буду тебе во всём. А возможностей у меня для этого много…

Прошелестело ветром и затихло. Вот и думай теперь – сон ли был или вправду приходила Цветочная дева.

Глава 27

После выполнения заказа банка и обещания, данного Цветочной деве, жизнь потекла своим чередом. Я вживалась в незнакомое бытие без особого напряжения и нервов. Наверное, так бы осваивалась на новом месте, переехав в другой город на Земле.

Познакомилась с соседями, проявившими умеренное любопытство и заглянувшими в магазинчик. Удивило то, что они признали во мне Анюту – дочь умершего пасечника. Хотя, судя по тому, что, отметившись один раз, никто из них на глаза больше не показывался, близкого общения, не говоря уже о дружбе, между жителями улицы Пристенной не было.

Зато я подружилась с четой портных, обшивающих жителей нашего района. Мот Фирс и мота Тика Панские не только новое шили, но и не брезговали перелицовкой и ремонтом ношеных вещей.

– Ну так что делать, Анюточка, – вздыхала Тика, подливая мне в чашку отвар. – Жизнь в столице дорогая, людям на еду не всегда денег хватает. Да и в квартале у нас не богатеи живут.

Общение наше началось благодаря Флору, которому надоело подворачивать рукава и штанины и решившемуся справить себе нормальный гардероб.

– Только, Анюта, не буду я пока новое заказывать. Возьму несколько вещей твоих покойных отца и братца, покажу швецу, что мастерскую у базара нашего держит. Посмотрим, насколько он искусен в работе своей, а там, если понравится, и парадный костюм прикажем сшить, – в один из дней объявил он мне за завтраком.

Я, обдумывая новый заказ, только головой кивнула.

С легкой руки моты Рины ко мне потянулись клиенты. Девушки всех возрастов: от самых юных до старых дев, солидные матери семейств и даже пара старушек как-то зашли. Все желали что-то улучшить в своей жизни. Пансионерки чаще всего успеха в учёбе хотели, девицы постарше – внимания кавалеров, матроны за детей просили и за семейное благополучие, бабульки о здоровье молили и о заботе родни.

Положа руку на сердце, часто я даже и не понимала, как получалась та или иная композиция или бутоньерка. Словно в транс впадала, складывая черепки и подбирая растения по запросу клиентов. Должно быть, не обходилось без влияния покровительницы небесной.

Никому не отказывала, если не было злого умысла в просьбе. Цену назначала по достатку. Могла и серебрушку запросить или однушкой обойтись. На жизнь денег хватало, а на восстановление храма Цветочной девы потрачу «премию» от Раисы Германовны. Но заказчик обязательно должен оплатить своё желание – иначе не почувствует ценности.

Правда, были и такие, что хитростью хотели с помощью моих артефактов провернуть неприглядные делишки. Одна мота возжелала богатого мужа своей единственной дочери, умолчав о том, что женщина уже счастливо замужем и беременна вторым ребёночком. И ведь не хотела, чтобы ныне здравствующий разбогател, а именно уже богатого, что подразумевало смерть зятя. Разводов в княжестве не было. Узнала я о том, как моими растениями хотела коварная женщина воспользоваться, когда меня попросили забрать цветы из дома заказчицы. Злыдня поставила горшок, украшенный черепками, цветами и камушками на угол высокой веранды. Как он ей на голову свалился, никто так и не понял. Даже расследователь из городской стражи приезжал, подозревая не несчастный случай, а злой умысел родственников. Но на момент смерти хозяйка в доме была одна. Дочь с зятем ездили к повивальной магине о родах договариваться, служанка бегала по базару в поисках любимого сорта яблок хозяйки, а садовник, выполнявший обязанности привратника, лежал в лечебнице при храме Светлой матери со страшной ангиной. Следов чародейства на горшке обнаружено не было, потому немалое наследство без проволочек по закону перешло к единственному мужчине в семье – зятю. Так и случилось, что дочь стала женой богатого мота.