Божья коровка (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

Песня звучала как антисоветская. Борис не знал, что Демьян Бедный написал ее в годы Гражданской войны, и она была вполне официальной. Посидели душевно. Бориса обнимали, целовали, желали честно отслужить и вернуться в Минск. Люди говорили искренне, было видно, что они и в самом деле испытывают к нему теплые чувства. Он растрогался до слез. Алексеевна вручила ему собранную коллективом сумку, полную продуктов. Колбаса и сыр, консервы и печенье. Есть конфеты и бутылка водки. Получилось больше половины рюкзака – Борис специально прикупил его в дорогу. Здесь все ходят с чемоданами, но они ему не нравились. Переночевав в последний раз в квартире, он закрыл ее на ключ, и отнес его Алексеевне в магазин.

– Возвращайся, Боря! – обняла его директор. – И пиши нам. Буду отвечать. Муж мне говорил, что солдату очень важно получать письма с гражданки.

Борис пообещал. Через час он вошел в калитку городского военкомата. Предъявил повестку, и был направлен в казарму, где ему выделили койку. Не успел он толком осмотреться, как послышалась команда:

– Всем собраться во дворе! Вещи здесь оставить.

Приказал это сержант-пограничник, появившийся в проходе между койками. Призывники потянулись к выходу. Во дворе сержант построил их в две шеренги и, велев стоять смирно, строевым шагом подошел к стоящему в сторонке офицеру и вскинул руку к козырьку фуражки:

– Товарищ капитан! Команда призывников по вашему приказанию построена.

– Вольно! – приказал офицер. Сержант повторил его команду. – Значит так, призывники. Все ночуем здесь, рано утром едем на вокзал. Там садимся в поезд на Москву.

Строй загомонил. Перспектива побывать в столице, да еще, возможно, там служить вдохновила многих.

– Тихо! – рявкнул офицер. Строй умолк. – В Москву прибудем ранним утром следующего дня. Машины перебросят нас на аэродром. Сядем в самолет и полетим во Владивосток, где начнется ваша служба.

– Ни фига себе! – воскликнул кто-то за спиной Бориса. – Ближе места не нашлось?

– Родина прикажет – не туда поедешь, – улыбнулся капитан. – Есть заставы за Полярным кругом, и солдаты там нужны. Владик – это еще очень хорошо. Климат мягкий, красивая природа. Будете потом гордиться, что в таких местах служили. Пока же отдыхайте. За территорию военкомата выходить нельзя, пить водку запрещается. Сержант присмотрит. Нарушителей возьмет на карандаш, и служить им доведется в комендантском взводе, на границу их не пустят. Плац станут подметать и мыть сортиры. Понятно?

– Да, – вразнобой ответил строй.

– Не да, а «так точно», – не утерпел сержант.

– Салаги, – улыбнулся капитан. – Разойдись!

Призывники потекли в казарму. Не успел Борис сесть на свою койку, как на соседней примостился вихрастый, симпатичный парень. Лицо продолговатое, интеллигентное, на работягу не похож.

– Привет! – улыбнулся он соседу. – Меня Сергей зовут. А тебя?

– Борис.

– Рад познакомиться, – Сергей протянул ему руку. – Будем вместе служить?

– Как получится, – пожал плечами Борис.

– Разве может быть иначе? – удивился Сергей. – Мы в одной команде едем, значит, и служить должны вместе.

– Ну, в учебке точно будем, – согласился Борис. – А вот дальше по заставам разошлют. Повезет – попадем на одну и ту же, нет – досвидос до дембеля.

– Ты откуда знаешь?

– Знающие люди поведали. Давай так, Сергей. Нам с сержантом нужно побеседовать – тем, кого присматривать за нами отрядили. Водочки ему нальем, расспросим.

– Пить ведь запретили, – сосед снова удивился.

– Можно, если осторожно, – улыбнулся Боря. – Не сейчас, конечно, ближе к вечеру. И не откажется сержант. Представь – со службы на гражданку вырваться. У него душа должна гореть это все отметить.

– Ты, гляжу, бывалый, – с восхищением сказал Сергей. – Где работал? Или, может быть, учился?

– Грузчиком трудился в магазине, – сообщил Борис. – Но ты прав: жизнь немного повидал. Сирота я – ни отца, ни матери.

– А я баллов нужных, поступая, не набрал, – вздохнул Сергей. – Пролетел с университетом. Потому забрали в армию. Правда, папа говорит: лучше со своим годом отслужить, чем потом великовозрастным среди пацанов болтаться. Я ведь на филолога хотел учиться, а у них военной кафедры-то нет. И еще отец сказал: отслужившим в армии при поступлении в вуз достаточно на тройки сдать.

– Правду говорит, – кивнул Борис. – Я вот тоже буду поступать – на художника хочу учиться.

– Ты рисуешь?

Борис усмехнулся и расстегнул клапан рюкзака. Достал небольшой альбом (он взял их несколько разного размера), карандаши. Через десять минут он осторожно отделил лист от переплета и отдал его соседу.

– Классно! – оценил Сергей портрет. – Матери отдам. Она с отцом собиралась подойти после обеда – узнать, куда отправят. Ну, а я играю на гитаре. Вот, – он повернулся и взял лежавший на подушке инструмент. – С собой решил забрать – говорят, что можно.

Он пробежался пальцами по струнам.

– Погоди! – остановил его Борис. – Дай мне на минуту.

Сергей протянул ему инструмент. Борис пощипал немного струны, две подтянул колками и вернул гитару хозяину.

– Расстроилась немного, – пояснил.

– Ты музыкант? – спросил Сергей.

– Нет, – возразил Борис. – Ни разу не играл. Просто слышу, что не так звучит.[74]

– Отличный музыкальный слух, – сказал Сергей. – У меня с ним хуже будет. Хочешь научу играть?

– Давай! – кивнул Борис.

Они этим занялись. Никто им не мешал. Призывники разбились на компании, болтали, ели и украдкой выпивали. Предостережение капитана действия на них не возымело. На тихое бренчание гитары никто не обращал внимания. Через час Борис освоил три аккорда, научился бить по струнам и на этом обучение закончилось – заболели подушечки пальцев. От работы грузчиком кожа на ладонях у Бориса огрубела, а вот кончики у пальцев оставались нежными. Свой урок Борис решил закончить песней. Подмигнул Сергею, прошелся перебором и затянул:

На Дерибасовской открылася пивная,

Там собиралася компания блатная,

Там были девочки – Маруся, Роза, Рая,

И с ними спутник – Васька-шмаровоз…

Сергей фыркнул. Услыхав пение, народ заинтересовался и стал подтягиваться к приятелям. А Борис наяривал:

Но наш Арончик был натурой очень пылкой:

Ударил Моню он по кумполу бутылкой,

Официанту засадил он в тухес вилкой –

И началось салонное танго!

На Аргентину это было непохоже –

Вдвоем с приятелем мы получили тоже,

И из пивной двоих нас выкинули разом:

С огромной шишкою и с фонарем под глазом…

Слушатели засмеялись.

– Еще! – попросил один из них, когда Боря смолк.

– Лучше вам Сергей споет, – сказал Борис и вернул гитару соседу. – Он у нас музыкант. Я пока учусь.

Сергей не отказался. Пел и играл он не сказать, чтоб замечательно, но призывникам понравилось. Концерт продолжался где-то с час. Потом приятели перекусили чем Бог послал. Сергей выложил на тумбочку домашние пирожки, Борис – копченую колбаску, хлеб и сыр, печенье и конфеты. Достал ножик, настрогал, как следовало.

– Хорошо живешь! – оценил Сергей.

– Ну, так я из гастронома, – сообщил Борис. – Угощайся!

И они налегли на еду друг друга. Сергей ел колбасу и сыр, Борис с удовольствием поглощал домашние пирожки. Насытившись, отправились во двор. Сергей потянул его к ограде из кованых стальных прутьев.

– Сейчас родители подойдут, – сообщил приятелю. – Я тебя с ними познакомлю. Мама будет рада, что я с кем-то подружился.

Возражать Борис не стал – все равно заняться нечем. Подошел к ограде и стал рассматривать украшенные флагами здания напротив. На одном из них висел плакат: «Ударным трудом встретим 50-летие Великой Октябрьской Социалистической революции!» «Через три дня будет юбилей, – вспомнил Борис. – Парад на Красной площади, демонстрация трудящихся. Наверное, люди будут радоваться и мечтать, как встретят 100-летие революции. И никто пока не знает, что его в России просто не заметят. Коммунисты лишь слегка пошебуршат, чем все и завершится. СССР развалится, и наступят страшные 90-е. Люди будут умирать от холода и голода…»