Осколки - Любовь Тильман

Это было самое счастливое время в жизни Варвары, которую теперь все называли Василисой Прекрасной, Василисой Премудрой, а кто и Еленой Прекрасной. Много сплетен ходило о том, как она появилась да откуда, а правды никто не знал. Это же так принято среди людей, что правда появляется потом, через несколько поколений, когда уже и оспорить её некому. Иван-Царевич влюбился в Василису, налюбоваться ей не мог, хотя, по правде сказать, некоторые её умения и пугали его. А она на все балы да пирушки его вперёд посылала, а домой спешила первая вернуться, да встретить его лягушкой.

Не нравилось это Ивану. «Муж я тебе или не муж?!» – спрашивал он, совсем точно так, как недавно Кощей. Да однажды вернулся домой раньше её и сжёг ненавистную лягушачью шкурку. Василиса даже в дом не смогла войти, лишь на порожек вступила и тут же превратилась в птицу. Только и успела на прощание крикнуть Ивану, чтобы искал её у Кощея Бессмертного.

Мудрость то у неё была Кощеева, подаренная на время, а сама она не слишком разумной оказалась, полагала, что если Ивану удастся Кощея убить, то и царицей она тогда станет над обоими царствами. Да не так то оно вышло. Как только не стало Кощея Бессметного, так и замок его исчез и все богатства его, а с неё слетели все чары, и осталась она обыкновенной девушкой, какой и была изначально, не премудрой и не прекрасной, да ещё и неумехой. Нельзя сказать, что была она некрасива, но и красавицей теперь никто бы её не назвал, разве только родители.

Иван на неё и смотреть не хотел, на балы ездить с ней стеснялся, стал всё чаще на охоту ходить. Как она ни старалась, и готовить научилась, и шить, и вышивать, а у него перед глазами всё стояла та Василиса, которую он увидел впервые без лягушечьей шкурки, волшебная и недоступная. Детки конечно у них были, но ими мамки, да няньки занимались, а ей они только докучали. Хоть и не была она уже лягушкой, а целые дни просиживала в своей светёлке одна, обвиняя всех вокруг в своей неудавшейся, по её мнению, жизни.

Да и чего она ожидала?! Будь ты хоть кем, хоть девушкой, хоть лягушкой, даже супругой волшебника, или царевной, а всё равно остаёшься самой собой.

Так ли это всё происходило, или иначе, всяк по-своему бает. Некоторые и вообще утверждали, что не было никакого Кощея, ни лягушки, а была девушка, получившая насмешливое прозвище «царевна-лягушка» за лицемерие, непомерное высокомерие и холодную брезгливость к судьбам и чувствам других людей. Что ж, может оно и так, раз к трону то пробиться сумела. Да и не в чем нам Варвару винить. Ведь она просто мечтала о лучшей жизни. Правда за чужой счёт, но это ведь такие мелочи. Да и кто нам эти другие люди, пострадавшие из-за её желаний, чтобы жалеть о них?!

Достали…

Лиза проснулась на рассвете и очень удивилась этому. Уже более полугода она не просыпалась так рано. С тех пор… с тех самых пор… Хотелось есть, она вышла в полумрак комнаты и отодвинула штору. Солнечные лучи потянулись пыльными рукавами, от балконной двери к противоположной стене, стало жутко: неужели это она живёт в таком свинарнике?! Надо убрать… но, сначала, что-нибудь скушать. Девушка подобрала со стола пару сухих корочек хлеба, шкурок сала и кусочек луковицы и стала собирать раскиданные повсюду пустые бутылки… Неожиданно зазвонил телефон: «Ты дома?! Я сейчас приду».

Лиза молча положила трубку и пошла на кухню: «Чего бы приготовить?» Холодильник был пуст, пол бутылки кефира не в счёт. Она нажарила картошки, открыла банку грибов и продолжила уборку… Прошло больше двух часов, а дверной звонок и телефон дружно молчали. Девушка оглядела довольным взглядом комнату, везде всё чистенько, всё на своих местах, только, сквозь открытую дверь спальни, виднелся захламленный угол письменного стола.

Она начала разбирать бумаги и наткнулась на почти выцветшую карандашную запись… Мир вокруг растворился… Ничего не было, ни мыслей, ни образов, ни звуков, ни этого клочка прошлой жизни, ни её самой… Откуда-то, снаружи, донеслось пение дверного звонка, ещё и ещё… выводя её из ступора.

«Сейчас!» – Лиза открыла дверь и впустила гостью. На столе опять появились бутылка и кусок сала. Лиза удивлённо подняла бровь:

– Мне же на работу!

– Сейчас Тарас придёт.

– Я через полчаса должна выходить.

– Вот и прекрасно, – прожёвывая кусок сала с трудом выговорила подруга. – Ты не переживай, мы потом дверь захлопнем. Вот и картошечка с грибами весьма кстати.

– Извини, – растерялась Лиза, – я вообще-то завтрак для нас с тобой готовила, я думала ты извиняться пришла. Она вдруг вспомнила откуда в квартире такой кавардак.

Подруга привела компанию. Поначалу Лиза пыталась влиться в общий разговор, но они обсуждали своих, неизвестных ей, знакомых, бесцеремонно обрывая её попытки перевести беседу в область искусства, философии, спорта или на другие общедоступные темы. Ей стало нудно, она сказала, что идёт спать и попросила, чтобы в десять они ушли и захлопнули дверь. Сначала она просто сидела в постели, а потом, и в самом деле, заснула. Проснулась Лиза от того, что кто-то пытался отпихнуть её к стене. На кровать мостился один из гостей.

– Вы чего? – удивилась она.

– Да не шуми, всё нормально, – примирительно произнёс мужик, – там просто лечь негде, всё позанимали.

– Так идите домой.

– В два часа ночи?!

– Сколько?! – не поверила Лиза.

– Начало третьего.

– Я же просила! Почему вы не ушли?

– Так Ваша подруга сказала, что Вы добрая и мы можем остаться.

– Сейчас же встаньте с моей кровати! И вообще выйдите из спальни!

– Но где мне лечь?!

С одной стороны, Лизе было жалко мужика, но, с другой – она же не приглашала их с ночлегом. А если разобраться то она и вообще никого не приглашала, просто безвольно согласилась принять очередную компашку. Подруги бесцеремонно пользовались её квартирой. Лизе это было ужасно неприятно, но она не находила убедительных слов, чтобы отказать им, и сколько ни уговаривала себя, что надо просто сказать «Нет!», без всяких объяснений, каждый раз мялась и, в конце концов, уступала их настойчивости.

Девушка достала из-за шкафа раскладушку:

– Держите! Только не здесь, в комнату пожалуйста.

– Но там все храпят…, а подушки у Вас нет?

– Нет! – резко ответила Лиза, злясь на себя и за эту резкость и за свою мягкотелость. Остаток ночи она промучилась кратковременными провалами, перемежающимися бессонницей, как и всё последнее время. Разбудил её мамин голос: «Лиза!». Она вскочила и бросилась в комнату, ужасаясь, что возле маминого изголовья нет табуретки с лекарствами и водой: «Неужели я её отодвинула, когда была «Скорая» и забыла поставить на место?! Но куда?!». Однако, не было не только табуретки, не было мамы, на диване спали какие-то чужие люди, а из кухни доносились чужие голоса… Она вспомнила… мамы больше нет… нет… никогда… На столе стояла свежая бутылка водки, Лиза открыла её, налила рюмку и выпила.

– Ты вчера говорила, что у тебя нет выпивки, – упрекнула её подруга, входя в комнату, – а мы поискали и нашли.

Лизе стало неловко и противно от того, что они рылись в её серванте, но она промолчала, не зная, как выразить своё недовольство, чтобы не обидеть Олесю. «Значит и тогда мне тоже не показалось, там действительно было больше бутылок… – неприятно удивилась она, – но это же воровство, как можно лазить по шкафам в чужой квартире?! Я же доверяла им». А подруга продолжала:

– Лизонька у нас жадная врушка, запасы делает, но мы всё раскопали. Ты не обижаешься, мы бутылку водки и вино на кухне уже распили? Ну не сердись, они же всё равно начатые были. А эту, целую, мы не трогали, у тебя хотели спросить, а ты сама её и открыла. Я у тебя ещё два рубля заняла, из сумки, мы на ещё одну бутылку и закуску скидывались, а ты спала. Люди интересуются: почему у тебя телевизор не работает и куда ты девала радио?

Лиза молча прошла на кухню – жестянка от бычков в томате, из которых она планировала сварить суп на два дня, кастрюля макарон, банка консервированных ассорти – её недельный рацион до аванса. Дверной звонок возвестил возвращение откомандированных в магазин. «Они выпьют и уйдут», – уговаривала себя Лиза, но они не уходили, бегали за выпивкой, звонили кому-то по телефону, договариваясь о встречах, и вообще вели себя так, словно её не существовало. Было уже темно, когда Лиза не выдержала и попросила Олесю увести своих друзей.

– Ты что нас выгоняешь?! – возмутилась подруга. – Нет, вы только послушайте, мы пришли, чтобы её развлечь, кормили её, поили, провели больше суток без телевизора, а она нас выгоняет. Да кто после этого захочет приходить к тебе?!

Если бы Лиза могла плакать, она бы заплакала, от такой несправедливости, но слёз не было, было даже какое-то облегчение, что они больше не придут. Они просидели ещё часа два, пока не выпили всю водку. В этот раз Лиза не встала из-за стола, а пила вместе со всеми. Потом ей стало плохо, и они ушли.