У черты - Александр Гордиан

Рамзес давал себе отчет, что вылазка не особо нужна. Огромный риск против небольшой вероятности найти кого-нибудь, кто никак не обойдется без их помощи. Да и расхотелось умирать, если честно. В плюсе Рамзес числил возможность разведать обстановку, но это был слабый плюс, не перевешивающий опасности.

Инга же кипела от нетерпения, и Рамзес, как ему казалось, понимал девушку. Жизнь в Штатах заразила ее вирусом не шибко осмысленной активности. По принятым там, за океаном, правилам игры пассивный всегда проигрывает. Лежачий камень, так сказать. Делай хоть что-нибудь, но делай!

Страна непуганых, сказал как-то старина Ворон, когда Зона свела его с белозубым недоумком, желавшим сфотографировать кровососа. Вроде и не дурак, а именно непуганый. Не осознающий, что здесь не игра, ни честная, ни даже грязная. Здесь жизнь, реальная наша житуха, где выход стерегут крысы с ядовитыми зубами, и ведро в углу вместо туалета. Где правила не писаны, потому что их нет. Где цель не победить, а выжить. И тем самым победить. Тот непуганый, к слову, выжил и даже ходил пару месяцев. Потом исчез. Видимо, надоело, здесь же нет ничего интересного. Что может быть интересного в кровососе?

И все же Рамзес решился на вылазку. Крысы и собаки в массе своей ушли, а за неимением видимой опасности в их разношерстной команде обязательно начнутся трения. Скипидар вспомнит, что он здесь власть, а Инга — что Скипидар для нее совсем не власть.

Глеб начал будить участкового. Скипидар не хотел просыпаться, ворочался, чмокал мясистыми губами, и во сне занимаясь пищепотреблением. Когда очнулся, повел из стороны в сторону соловым взглядом.

— Уже утро? Монстры ушли?

— Ушли, — обнадежил его Глеб.

Скипидар перекрестился, истово ударяя щепотью в лоб, грудь и плечи.

— Ну, слава тебе господи! Вы куда?

— Попробуем дойти до телефона. Если удастся, то и на улицу вылазку сделаем.

— Несет вас нечистый, — буркнул злой со сна прапорщик. — Нет бы дождаться немцев с огнеметами.

Инга язвительно хмыкнула.

— У Шваница свои проблемы, Вить, — быстро вмешался Глеб.

Со стороны Ясенева все еще долетали звуки разнокалиберной стрельбы.

Участковый равнодушно пожал плечами. Хотите идти? Ваше дело. Его, прапорщика Скидоренко, не поднимет с места и приказ министра. Насчет министра Глеб, конечно, поспорил бы, но решил не обострять ситуацию. Скипидар нужен лояльный и находящийся у пулемета.

Смарт показывал нулевой уровень сигнала, и на скорое восстановление сети Глеб не рассчитывал. Надеялся только на радиосвязь; судя по звенящей легкости в голове, возмущение, наведенное Зоной, слабело. Вот только к рации нужно спускаться вниз, что равносильно той же вылазке.

Рамзес посветил в темный чердачный лаз фонарем, каковой аксессуар прилагался к пулемету. Убедился, что в круге света живность отсутствует, и осторожно спустился. Только потом махнул Инге.

Люк над головой опустился с могильным грохотом.

— Не хотел при всех, — сказал Рамзсе вполголоса. — Напомню сейчас: командую я. Мы ведь не будем меряться… э-э… авторитетами?

Девушка быстро и неглубоко дышала.

— Звал бы Варана, сталкер! — вспылила она. — Или этого… участкового пельменя. Что ты меня цепляешь?

«Разве цепляю?!»

— Я бы взял Варана, — признался Глеб, — но у него рука. Так что придется нам вдвоем как-нибудь.

— Кондовый мужской шовинизм, — усмехнулась девица. — Не трусь, прикрою.

— Надеюсь, — в тон ответил Глеб, приматывая фонарь к стволу медицинским пластырем. — Я иду первым.

В свете фонаря проявился разгромленный коридор. Искромсанные пулями стены, кровь и немногочисленные крысиные тушки. Не то свои пожрали — но не без следа ведь! — не то вчерашние боевые успехи оказались не столь значительными.

Глеб шел к лестнице, перебрасывая ствол от одного дверного проема к другому. Крысы рвали бумагу, дерево и пластмассу; пол усеивали обломки разбитой офисной техники. Декоративную пальму обглодали до желтой сердцевины. На пороге одной из комнат Глеб наткнулся на окровавленную женскую туфлю, напрягся, но увидел только поле битвы грызунов за поношенную обувь. Он шагнул через клубок крысиных тушек, и снял трубку настенного телефона. Глухая тишина, чего и следовало ожидать.

Нескоро управа начнет свою работу, ох нескоро!

— Осторожно! — предупредила Инга.

Желтоватые брызги бликовали в свете фонаря на полу и стенах. Яд!

— Вижу! Постарайся не дышать!

Проскочили опасное место и остановились у лестницы в цокольный этаж, в отделение милиции.

— Туда? — Инга кивнула вниз. — Или наружу выйдем?

Глеб оглянулся на близкую дверь управы, забранную железом и потому не поддавшуюся монстрам.

— Вниз, — решил он. — Искать передатчик.

— Внизу совсем темно.

— Там и днем всегда свет жгли, — резонно заметил Глеб. — Подвал же.

Он сделал шаг в темноту. За световым кругом стояла мгла, что называется, глаз выколи. Глеб выключил фонарь и дождался, когда глаза привыкнут. Утер с лица пот. Вроде и не жарко, но… неспокойно. И солдат где-то здесь лежит.

Дверь в милицию держалась на честном слове; в пробоины от пуль сочился утренний свет. Рамзес толкнул створку, вызвав в помещении суетливый переполох. Вывернув из косяка уцелевшую петлю, рухнула дверь; из-под нее с быстрым цокотом коготков порскнули грызуны.

Большая старая крыса стояла посреди длинного коридора и грустно смотрела на Глеба. Так казалось из-за седой шерсти и нагноившихся глаз. Выстрелом навскидку Глеб снес твари голову; даже рассмотреть толком не успел, и это спасло их. Крысы бросились из углов, незаметных щелей и даже откуда-то сверху, но неслаженно, лишенные общего руководства и страха перед вожаком.

— Пригнись! — завизжала Инга.

Глеб выстрелил еще раз, от бедра, и только потом шагнул в сторону. Быстро переломил обрез. Гильзы выпали, обдав резким кислым запахом.

Инга открыла огонь из «Тигра». Над плечом жахнуло так, что Рамзес мгновенно оглох. Пуля, которой опытные стрелки валят лося с ног, вжикнула по полу, разрубив крысиную тушку, ударилась в стену и рикошетом улетела вверх вдоль перил. Обдала Глеба потоком горячего воздуха.

— Не стреляй! — взмолился сталкер.

Он представил, как сей бронебойный снаряд пробивает дощатый чердачный настил и на излете жалит, к примеру, Скидоренко. В задницу. Это ж какой разбор полетов будет! Страшнее волны!

Глеб снова нырнул в дверной проем. Крысы бежали прочь, рассыпаясь веером по темным углам. На них яростно хрюкал еще один крысиный волк, огромный и злой, а оттого смелый, и Глеб убил его, не растрачивая ценный боеприпас на мелочь.

— У тебя кровь, — Инга стояла за спиной. — Как ты?

Глеб сунул руку за воротник, вспомнив, что секунды назад крыса упала ему на голову, а он ее смахнул и, наверное, не убил. На шее стремительно припухала ранка от крысиных зубов. Не яд, слава богу. Иначе уже корчился бы в муках.

— Приемлемо, — ответил Глеб и увидел Крынкина.

Точнее то, что от него осталось.

«Рядом с тобой погибают, оборотень!» — вспомнилось не к месту.

Солдат лежал на спине, отбросив руку с конвульсивно сжатым «Калашниковым». Крысы обглодали кулак, и автомат легко выскользнул из красномясых пальцев. Стараясь не смотреть в то место, где у живого человека бывает лицо, Глеб нагнулся снять с бронежилета запасные магазины и вздрогнул. Из-под сбившейся вбок кевларовой пластины, прямо из человеческой утробы, злобно сверкали красные глазки. Мутанты повалили обезумевшего от боли человека и вскрыли ему брюшную полость, пожирая теплое и вкусное человечье нутро. Глеб выстрелил в эти злобные глаза, зарядил и снова выстрелил. Из-под бронежилета, из штанин и рукавов брызнули, отчаянно пища, несколько мелких тварей.

Инга закашляла, сжав ладонью рот, и Глеб встал рядом, готовый прийти на помощь. Дождался, когда она успокоится, и протянул автомат.

— Возьми! Из твоего мушкета только слонов бить.

Девушка приняла оружие, без малейшей брезгливости стерла рукавом кровь с ложа, и от этого у Глеба случился приступ теплого чувства к напарнице. Показывать его Рамзес не стал, памятуя старую армейскую заповедь: командир, которого солдаты не считают мудаком — не командир, а размазня в погонах.

Сначала передатчик. Глеб свернул в большую комнату у входа, где, собственно, и размещалась вся милиция, оставив Ингу в дверях контролировать обстановку.

К передатчику Глеб подходил с трепетом. Не то, чтобы связь была крайне необходима, как раз при отсутствии оной миротворцы зашевелятся скорее. Но — оперативная обстановка, но — состояние Зоны. Без этой информации жить становилось безумно скучно, и милицейские переговоры могли развеселить. Или наоборот, расстроить.

— Рамзес! Крысы! — сорвала его с места Инга.

Глеб выпрыгнул в коридор. Крысы жидкими струйками бежали со всех сторон, сливались во внушительный поток, который разбивался о неприступную милицейскую дверь.