Джем - Фредерик Пол

 Но сейчас Дэнни очень хотел оказаться в небе, рядом с шаристами, изучать их язык старым добрым способом. Все остальное только компромисс. Они попробовали все, что было в их силах. Воздушные шары с сенсорными устройствами, настроенными на живых существ. Ловушка для кринпитов, микрофоны под землей для бурроверов, направленные микрофоны для шаристов. У них были уже километры пленки с записями самых разнообразных звуков, с изображениями самых разнообразных движений. И из всех этих километров вряд ли можно было выделить более нескольких метров, несущих полезную информацию для Дэнни.

 И все же кое-что завершено. Во всяком случае, Дэнни смог отправить пару отчетов на Землю. Пусть ему позавидуют коллеги по МСУ. Правда, сам Дэнни не был удовлетворен. Он продолжал учиться.

 Главное, что нужно было понять,— это тайна трех независимых разумных рас, живущих на планете. И между ними не было никакой взаимопомощи. По крайней мере, люди не видели ее. Бурроверы, казалось, вообще не вступали ни с кем в контакт. Шаристы и кринпиты вступали, но вовсе не для гармоничного сотрудничества. Шаристы никогда не опускались на землю. На поверхности у них было много врагов: маленькие существа, похожие на летучих мышей, существа, похожие на лягушек, да и сами кринпиты. Если шарист спускался к земле и оказывался в пределах досягаемости одного из этих существ, он погибал.

 Поэтому вся жизнь шаристов проходила только в воздухе, а кончали они жизнь в желудке одного из земных существ. Такой грустной была судьба этих прелестных и безвредных существ.

 Капелюшников скользил совсем низко над землей в одном воздушных потоков. Оказавшись на высоте пяти метров, он спустил веревку и скатился по ней. Шары проволокли его несколько ветров по земле, затем он закрепил шар за дерево и встал.

 Дэнни задрожал, предчувствуя свой первый полег. Пожалуй, самое трудное в полете, подумал он, это посадка. Он пошел, чтобы помочь Капелюшникову, и внезапно остановился, оглушенный выстрелом за спиной.

 Он в ярости обернулся:

 — Какого черта, Моррисей?

 Биолог вскинул винтовку на плечо.

 — Я добываю образцы, Дэнни, — сказал он радостно. Видимо, он при выстреле учел направление и силу ветра, так как шарист упал прямо возле его ног.— А, черт,— выругался он.— Снова самка.

 — Неужели? — изумился Дэнни, глядя на то, что показалось ему чудовищным пенисом. — Ты уверен?

 — Меня эта штука тоже сначала одурачила, — ухмыльнулся Моррисей.— Нет, у самцов таких органов нет. Да, да, у них нет пенисов. Эти существа занимаются любовью не так, как мы, Дэйни. Самка выкидывает яйца прямо в воздух, затем самцы впрыскивают в них свою сперму.

 — Когда же ты понял это? — Дэйлхауз был обеспокоен. Ведь основное правило экспедиции гласило: всеми новыми открытиями нужно было делиться с остальными.

 — Я думал, что это связано с их способом производства водорода,— сказал Моррисей.— И в этом процессе завязано излучение солнца. И когда они видят свет наших прожекторов, они начинают процесс оплодотворения. А так как мы оказались как раз под ними в этот момент, они опрыскали нас своей...

 — Я знаю, чем они нас опрыскали,— сказал Дэйлхауз.

 — Да! И ты знаешь, Дэнни, когда я резал тела шаристов и добирался до положенных органов, я ощущал сильнейшее возбуждение, доходящее до оргазма. Такая работа мне очень понравилась.

 — И ты убиваешь их именно для такой работы? Ты же отогнал всю стаю. Как мне теперь наладить контакт с ними?

 Моррисей ухмыльнулся. Он не стал отвечать. Дэйлхауз понял его без слов. Какими бы эмоциями не обладали шаристы, страх не входил в их число. Моррисей уже подстрелил по меньшей мере дюжину, но стая все время оставалась в пределах видимости. Может, их привлекал свет. В постоянном сумраке, который царил на планете, такого понятия, как день, не существовало. Люди попытались создать его искусственно, включая прожектора "утром" и выключая их на "ночь". Световой день составлял двенадцать часов. Однако один прожектор был включен постоянно: чтобы отпугивать хищников, говорили члены экспедиции, но на самом деле ими владел первобытный страх темноты.

 Моррисей поднял шариста. Он был еще жив и слегка шевелился. Здесь, на земле, они никогда не издавали звуков. Моррисей объяснил это тем, что их голосовые связки приводятся в движение водородом. А теперь газовые мешки были пусты. Но это существо пыталось что-то сказать. Первый шарист, которого подстрелил Моррисей, жил целых сорок часов. Он бродил по лагерю волоча за собой пустой мешок, и весь вид его вызывал сострадание. Дэйлхауз был рад, когда шарист, наконец, умер, и рад тому что этот шарист умер почти сразу, и Моррисей сунул его в свою сумку.

 К ним подошел Капелюшников, потирая задницу.

 — Первый, кто поднимется в воздух, всегда является жертвой. Ну, Дэнни Дэйлхауз, ты хочешь еще летать?

 Дэнни как будто был поражен шоком:

 — Ты имеешь в виду прямо сейчас?

 — А почему нет? Ветер благоприятный. Вот только нужно наполнить еще пару баллонов.

 Это заняло гораздо больше времени, чем полагал Дэнни. Подкачать два баллона до такой степени, чтобы они могли поднять человека, насосом, который выпускал через клапаны воздуха больше, чем накачивал в баллон, оказалось довольно трудным и долгим делом. Дэйлхауз поел, побродил, попытался заняться другими делами, но все время возвращался к насосу и смотрел на гроздь шаров, который болтались на веревке, связывающей их вместе.

 Погода постепенно портилась. Облака закрывала небо от горизонта до горизонта, но Капелюшников был настроен оптимистично.

 — Облака разнесет ветром, и небо прояснится,—сказал он решительно.— Все о'кей. Привязывайся, Дэнни.

 Дэнни с ощущением недоверия накинул на себя ремни. Он был выше, но гораздо легче русского, и мощный Капелюшников хмыкнул, стравливая излишек водорода.

 — Иначе,— объяснил он,— ты улетишь в свой Мичиган.

 На плечах были быстро отстегивающиеся замки, и Дэйлхауз дотронулся до них.

 — Нет, нет,— закричал Капелюшников.— Можешь воспользоваться ими, когда будешь на высоте двести метров, если тебе не дорога жизнь.— Он показал Дэнни два контрольных шнура. — Это не реактивный самолет, понимаешь? Это шар для свободного полета. Здесь нет горючего. Ты способен подниматься и лететь туда, куда тебя тащит ветер. Все дело в том, чтобы найти нужный поток. Если тебе нужно подниматься, сбрось балласт. Если нужно опуститься, страви газ. Но лучше экономить газ.

 Дэйлхауз покрутился, чтобы приспособиться к ремням. Это было так не похоже на планеры, на которых он летал над озером Мичиган. Но если русский смог полететь на этом сооружении, значит должен полететь и он. По крайней мере, он надеялся на это.