Загадочные экспедиции - Михаил Чекуров

— Простите, Геннадий Васильевич, — подал голос Женя Кочергин, — в свете сказанного вами непонятно, почему столь очевидная истина, я имею в виду предприятие Федорова и Гвоздева, до сих пор замалчивается и в школьных учебниках, и в популярной историографии? Ведь то, что вы нам рассказали, наверняка известно профессионалам.

— Закономерный вопрос, — ответил штурман. — То, что экспедиция на боте «Гавриил» оказалась как бы «затененной» Камчатской экспедицией, объясняется не только большим размахом последней (обилием участников, обширным кругом задач, лучшим обеспечением), но и запутанными отчетами первой русской экспедиции к берегам Америки. Можно сказать, это была еще одна загадочная экспедиция русского флота. Разумеется, историки не оставляли ее без внимания, но полной ясности в ее описании и оценке, насколько мне известно, они не достигли.

Вкратце об экспедиции Федорова — Гвоздева можно сказать следующее. В 30-х годах XVIII столетия на востоке Сибири действовала не только Камчатская, но и другие экспедиции. Одна из них, возглавляемая капитаном Павлуцким, должна была искать Большую землю на севере Тихого океана (т. е. Америку) с целью нанести ее на карту, затем вступить в контакты с аборигенами и склонить их к принятию русского подданства. Предприятие это было, конечно, трудным, особенно если учесть скудное материально-техническое снабжение и крайне ограниченное число квалифицированных специалистов. А тут еще единственный штурман экспедиции потерял зрение (вследствие болезни). Сам же Павлуцкий в силу ряда обстоятельств идти в море не мог. Вот и пришлось ему доверить бот «Гавриил» подштурману Федорову и геодезисту Гвоздеву.

В конце июля бот вышел в море из Большерецка (западное побережье Камчатки), в середине декабря того же года вернулся из плавания. После этого оба начальствующих лица отчитались перед капитаном Павлуцким о сделанном. Когда же Охотская канцелярия затребовала доскональный отчет, его писал уже один Гвоздев, ибо Федоров к тому времени умер. Спустя девять лет он написал еще один отчет — весьма отличный по содержанию от первого. Маршрут «Гавриила» и в том и другом документе прямо не указан, но ссылки на береговые объекты, наблюдаемые в ходе плавания, показывают, что бот шел на северо-восток, к Берингову проливу.

Здесь явно уместны комментарии. На западноевропейских картах той эпохи ближайшая к Азиатскому материку земля (предположительно часть Американского континента) располагалась к востоку от Камчатки. А напротив мыса Дежнева зачастую имелось «белое пятно» — убедительное свидетельство полного незнания географии данного района. Но Федоров вел «Гавриила» именно к мысу Дежнева — туда, где Американский континент действительно расположен ближе всего к континенту Азиатскому. Это доказывает, что русские первопроходцы не доверяли в то время зарубежным авторитетам. Они имели собственные карты северной части Тихого океана. Составлялись они, скорее всего, казаками, охотниками, купцами, администраторами.

Об одном из них я скажу несколько слов. Звали его Иван Львов, был он сибирским дворянином-приказчиком Анадырского острога. Прошу учесть, что слово «приказчик» означало в то время не торговец, а администратор (очевидно, от слова «приказывать»). Судя по всему, он пользовался у казаков авторитетом. Во всяком случае, казацкий бунт стоил жизни его коллегам, сам же он, находясь в центре возмущения, остался невредимым. Известно также, что Иван Львов интересовался географией края, куда его забросила судьба, и все, что узнавал из «скасок» первопроходцев, наносил на бумагу.

Итогом его трудов и была карта, на которой изображены оба берега Берингова пролива. Конфигурация Чукотского полуострова в общем-то сравнима с данными современных карт. Чисто условно в проливе обозначены острова Диомид, а восточнее их некий полуостров — слегка изогнутый и вытянутый с севера на юг.

Рис. 6. Карта сибирского дворянина И. Львова. Внизу показан Север, справа — Азия, слева — Америка. Дана характеристика животного мира, растительности, населения. Карта эта получила такую известность, что землю, изображенную на ней к востоку от Чукотского Носа, одно время даже называли «Землей сибирского дворянина», или «Землей Львова».

Я уже упоминал об этой таинственной земле, когда говорил о карте, направленной Петром I в Париж. Однако на карте Львова она обозначена более детально. В частности, на ней обозначены горы, а в легенде к карте даются сведения о населении, растительном и животном мире, позволяющие предполагать, что эта земля — полуостров Аляска, несколько смещенный к северу и развернутый в меридиональном направлении.

Весьма вероятно, что данное творение Ивана Львова было известно капитану Павлуцкому и его подчиненным. Во всяком случае, сам Львов и его карта были настолько популярны у сибиряков, что землю, расположенную к востоку от Чукотского полуострова, называли «Земля сибирского дворянина», или «Земля Львова».

Невольно напрашивается аналогия. Америго Виспуччи доказал, что Христофор Колумб открыл не Индию, а новый континент. Со временем он получил название сначала «Земля Америго Виспуччи», а затем просто «Америка».

А теперь вернемся к отчетам Михаила Гвоздева. Прежде всего следует отметить, что они расходятся с тем, что поведал о плавании «Гавриила» один из рядовых его участников — казак Илья Скурихин. В его «скаске» имеются такие детали: следуя на восток от Анадыря, «Гавриил» достиг Большой земли. На лесистом берегу россияне увидели жилые постройки и стада оленей.

Крейсируя вдоль побережья к северу и югу, конца земли обнаружить им не удалось. При этом отмечался весьма показательный эпизод. Один из аборигенов подплыл на байдаре к «Гавриилу» и начал расспрашивать россиян (на борту корабля был переводчик), куда, с какой целью они следуют и много ли их. Реакция Федорова на эту «дипломатическую» миссию аборигенов была совершенно непонятной. Он приказал членам команды спрятаться в трюме, а туземцу объявил, что его подчиненные умерли от голода. Что же касается немногих уцелевших, то они заблудились в океане и теперь ищут дорогу на Камчатку. Туземец обещал снабдить россиян продовольствием, если они высадятся на берег, а когда Федоров одарил его иглами, отдарился мехами. Далее «Гавриил» пошел на Камчатку.

А теперь попробуем проанализировать все вышеизложенное и сделать кое-какие выводы.

Итак, в 1732 г. бот «Гавриил» достиг сначала Чукотки, а затем, следуя на восток, некоей обширной земли. Обилие на ней леса позволяет предполагать, что это была северо-западная часть Американского континента. Туземец на байдаре благополучно плавал от берега к боту. Мало того, некоторое время «Гавриил» стоял у открытой земли на якоре, что заставляет усомниться в достоверности ссылок на «дурную погоду», якобы мешавшую высадке. Не мешали оной и обитатели открытой земли. Наоборот, они демонстрировали свое миролюбие и доброжелательность.

Полагаю, что все эти неувязки можно объяснить следующим образом. Подштурман (унтер-офицер) Иван Федоров сознавал, что его знания и опыт не соответствуют возложенным на него задачам. К тому же он болел цингой, и у него были ранены ноги. А помощник его, Михаил Гвоздев, был геодезистом и мало что смыслил в судовождении. Таким образом, экспедиция на «Гаврииле» была в достаточной степени авантюрной, и Федоров сознавал это. Сначала он пытался протестовать, отказываясь принимать командование. Известно, в частности, что на борт «Гавриила» его затащили на носилках, помимо его воли. Затем, по здравому размышлению, он решил соблюдать устав (приказ командира — закон для подчиненного), но выше своих скромных сил не прыгать.

Ему, конечно, повезло. Погода была самая благоприятная, ветры большей частью попутные, и никаких рифов, мелей и прочих опасностей на его пути не оказалось. Федоров довел «Гавриила» до Чукотки, а затем достиг Аляски в районе, расположенном напротив мыса Дежнева (на современных картах он называется мыс Принца Уэльского). После непродолжительного плавания вдоль побережья открытой земли начальник экспедиции решил, что собрал материал для отчета, за который его не наградят, но и головы с него не снимут. Не исключено и то, что ссылка на дурную погоду была придумана для обоснования невысадки на побережье. С этой же целью, очевидно, была разработана и легенда о смерти команды «Гавриила». То есть Федоров пытался спровоцировать аборигенов Аляски на нападение. Отразить его картечью было бы нетрудно, а в отчете появилась бы еще одна уважительная причина невысадки.

Когда же, что называется, господь прибрал начальника экспедиции, отвечать за все содеянное пришлось его помощнику. Михаилу Гвоздеву сначала повезло — его отчет застрял в сибирских канцеляриях. Но в 1741 г. итогами экспедиции заинтересовались в столице, и канцелярия Иркутска дала соответствующий запрос. Геодезиста он не на шутку встревожил. Ведь в Сибири в то время было немало людей, от которых он мог узнать, что значит расследование в тайной канцелярии и как карают за не-выполнение приказа. Одним словом, единственный из живых руководителей первой русской экспедиции к берегам Аляски в своем отчете старался не столько показать истинные события, сколько уберечь голову от топора. «Со мной не советовались, я был поставлен перед свершившимся фактом, я всего лишь геодезист и вообще человек маленький». Таков смысл его отчета.