Обед у людоеда - Дарья Донцова

– Но у меня на ноге антрекот, – возразил ленивый мальчишка.

– Лангет! – рявкнула я. – Лангет, а не антрекот, надевай резиновые сапоги – и вперед.

– Где они?

– В шкафу.

Кирюша кинулся в прихожую, запнулся о нервно скулящую Рейчел и с ужасающим звуком рухнул на пол. Мы с профессором побросали черпаки и кинулись к нему.

– Я, кажется, сломал левую ногу, – верещал мальчик, – ау, ау…

Поднялся невыносимый гвалт. Кошки, отрезанные водой на кухне, сидели на обеденном столе и выли нечеловеческими, вернее, некошачьими голосами. Рамик метался от двери к Кирюшке и назад, Муля и Ада вертелись под ногами, словно трехлитровые банки, покрытые шерстью. Жаба Гертруда, всегда апатично проводящая дни в аквариуме, при виде огромного количества воды совсем сдурела и начала квакать. Я никогда не думала, что скромная лягушка, размером чуть больше детского кулака, способна на подобные звуки! В какой-то момент Гертруда подпрыгнула, снесла у своего «дома» крышку и, плюхнувшись в воду, принялась, быстро-быстро перебирая лапами, плавать между ножками стола. Иногда жаба оглушительно чихала, очевидно, ей не нравился вкус «Фери», открытая бутылочка которого опрокинулась на пол. Увидав заплыв Гертруды, кошки на секунду заткнулись, но через пару секунд стали издавать уже не звуки, а хрипы.

– Сумасшедший дом! – взвизгнула Ира. – Да закройте вы кран наконец. Ты, Лампа, тоже хороша! Ну какого черта хвататься за черпак, если краны не закрыты.

Конечно, она была права. Я пробралась в кухню, завернула оба крана, выудила из воды ошалевшую от счастья жабу и выкинула беснующихся кисок в коридор. На пороге возникла Ирина с горой грязного постельного белья. В связи со всеми происшедшими событиями мне было недосуг стирать, и бачок переполнился окончательно. Увидав ее толстенькую фигурку, почти скрытую пододеяльниками и простынями, я не выдержала:

– Меня ругаешь, а у самой крыша поехала! Ты что, замочить бельишко хочешь, чтобы вода зря не пропала?

Не говоря ни слова, Ира начала бросать на пол белье. Жидкость моментально впитывалась.

– Чего с черпаком бегать, – пояснила Ириша, – небось вниз уже на два этажа стекло. Сейчас простыни воду заберут, мы их на балкон вынесем, выжмем и развесим – все равно стирать. Лизка, иди сюда!

Девочки принялись таскать белье на лоджию, я только хлопала глазами, они оказались сообразительней меня.

– Мальчика надо срочно везти в больницу, – сообщил профессор.

– Сейчас оденемся, – ответила я, – и возьмем такси.

– Осмелюсь предложить свои услуги, – сказал сосед.

Мы втиснулись всей компанией в его «Ниву» и покатили в Филатовскую. Охранник пришел в полный восторг:

– О, парень, опять ты! Купи уж сразу месячный абонемент!

Он даже разрешил нам подъехать на машине прямо к корпусу с табличкой «Травматология».

– Вы у нас свои, – пояснил секьюрити, поднимая шлагбаум, – это другим нельзя, а вам – с милым сердцем.

– Вы здесь работаете? – поинтересовался у меня профессор, паркуя машину.

– Нет, я сюда Кирюшку вожу с травмами.

– Часто?

– За последние десять дней третий раз.

Неизгладимое впечатление произвела наша компания и на тех, кто ждал приема. При виде двух девочек, выкрашенных во все цвета радуги, одна мамаша дернула свою дочь за руку:

– Сядь здесь.

– Почему? – заныла та.

– Сядь, говорю.

– Не хочу!

– Не видишь, что ли, – прошипела тетка, – наркоманки пришли, небось СПИД у них!

– Что вы глупости говорите, – попробовала возмутиться я.

– Уж лучше сидите молча, – отозвалась другая баба с крохотным, лет двух от роду, ребенком на руках, – скажите спасибо, что вас пустили вместе с приличными людьми…

Тут только я сообразила, что на губе у меня красуется злополучная клипса, а на шее – изображение черта. Отняв у Кирюши шарф, я прикрыла горло и попыталась снять колечко. Как бы не так, оно сидело намертво. Все мои усилия оказались напрасны, оно даже не шелохнулось. Я терзала губу вплоть до того момента, когда нас пригласили в кабинет. У врача при виде живописной группы тоже вытянулось лицо, но он все же сохранил внешнее спокойствие и отправил Кирюшку на рентген. Чувствуя, как губа начинает пульсировать, я робко попросила:

– А вы не можете снять это колечко?

– Мы оказываем помощь только детям!

– Ну, пожалуйста.

Но врач был непреклонен. Кирюшке сделали все, что нужно. К счастью, ни перелома, ни вывиха у него не оказалось, только сильный ушиб. Мы покатили назад. Губа онемела, я перестала ее чувствовать.

– Ну, Лампуша! – восхищенно протянул Кирюшка. – Ты на слона похожа, такой хобот раздулся.

– Ой, и правда! – вскрикнула Лиза.

– Так надо колечко снять, – спокойно заявила Ира, – небось губа онемела.

– Никак не получается, заело.

– Не может быть, – удивилась Ирина и, вытянув руку, небрежным движением освободила меня от «оков».

– Что же ты так долго ждала? – обозлилась я. – Знаешь, как больно?

– Я думала, тебе нравится, – пожала плечами Ира.

Спать легли мы около четырех утра – убирали кухню, стирали белье…

Глава 14

Утром, естественно, мы проспали. То ли будильник не прозвенел, то ли я его не услышала, но проснулась около десяти утра от того, что запищала телефонная трубка.

– Алло, – пробормотала я, зевая.

– Валерия Корчагина беспокоит, – раздался мелодичный голос, – срочно нужно с вами встретиться.

– Что случилось?

– Ничего, просто поговорить хочу. Через полчаса в кафе «Рондо», успеете?

– Нет, во-первых, я не знаю, где это кафе, а во-вторых, еще лежу в кровати, раньше, чем через час, мне не выйти.

Мы договорились в двенадцать у метро «Сокол», и я полетела одеваться. Губа приобрела почти нормальный вид, но татуировка не отмывалась. Я терла картинку пемзой, скрабом, щеткой, пыталась удалить ее при помощи одеколона, смывки для ногтей и спирта. Нулевой результат! Татуировка даже не побледнела, будто ее и впрямь накололи. Шея покраснела и стала похожа на сардельку производства фабрики «Микомс».

С тяжелым вздохом я натянула водолазку: терпеть не могу, когда воротник давит на горло, но делать нечего, не ходить же с такой «красотой». Выбегая из спальни, я заметила на балконе знакомую тень: в гости вновь пожаловала кенгуру. Я на бегу посмотрела в окно. Животное мирно дергало носом.

– Извини, дорогая, – пробормотала я, хватая сумку, – знаю, что к глюкам нужно относиться серьезно, честное слово, вот только управлюсь с делами и сразу отправлюсь к психиатру, но сейчас не до тебя, не обижайся!

На место встречи я успела вовремя, но Валерия уже нервно прогуливалась возле троллейбусной остановки.

– Ну наконец-то, – заявила она. – Идемте.

Мы прошли метров двадцать вперед и вошли в кафе «Максима-пицца». Лера выбрала столик в самом углу. Совершенно ненужная предосторожность, посетителей в пиццерии почти не было, только у самого входа ворковала влюбленная парочка, таким не до того, чтобы глазеть по сторонам и слушать чужие разговоры.

Не успела я сесть, как Лера свистящим шепотом поинтересовалась:

– Сколько вы хотите за дневник?

– За что?

– За дневник Жанны, – нервно повторила Валерия. – Только не надо говорить, что он не у вас!

– Ну… – протянула я, стараясь сообразить, как поступить, – ну…

– Вы, наверное, его прочли? – утвердительно спросила женщина.

– Ну…

– Значит, все-таки прочли! Что ж, называйте цену.

– Отчего вы так уверены, что Жанна вела дневник?

Лера уставилась на принесенную пиццу.

– Да ладно вам, говорите сумму.

– У меня нет дневника.

– Куда вы его дели?! – чуть не кричала собеседница. – Господи, когда вы только успели!

– У меня ничего не было!

– Не верю! Зачем тогда вы сказали Андрею, что хотели со мной поговорить?

– Я сама ищу дневник, думала, вы знаете, куда Жанна его спрятала!

Валерия как-то обмякла и принялась ногтем размазывать по лепешке растопленный сыр. Потом глубоко вздохнула и сказала:

– Все же если дневник у вас, то лучше назначьте цену!

– Черт побери, – обозлилась я, – ну как еще вам объяснить – ничего я не брала и вообще не знала, что она вела какие-то записи. Ей-богу!

– Кто же вам сообщил про дневник? – напряглась Лера. – Никита? Пожалуйста, отдайте его мне. Я вполне способна заплатить, ничего интересного там для вас нет, а моя жизнь пойдет под откос!

Я колебалась. Сказать, что случайно подслушала ее телефонный звонок, или не надо? Валерия явно нервничала. Слегка дрожащей рукой она вытащила пачку «Давидофф» и стала раскуривать сигарету. Тонкое запястье напряглось, губы побледнели, щеки покинула краска. Скорей всего Лера не слишком крепкого здоровья, перенесла несколько операций…

Она наконец-то затянулась, но внезапно закашлялась. Я налила стакан минеральной воды и протянула Корчагиной.

– Выпейте.