Наше дело правое - Сергей Раткевич

— Я жду папу, — ответила девочка и, гордо улыбнувшись, добавила: — Он воин!

Кеор тоже неловко улыбнулся в ответ и удивился себе. Он не так уж часто улыбался в последние годы. Кеор смотрел на девочку, и улыбка сползала с лица. Он отчетливо знал, что ее ожидает через считаные часы. Он слишком хорошо помнил…

Кеор и сейчас не понимал, почему так поступил. Почему свернул с дороги в лес. Не туда, куда ему надо было идти, а совсем в другую сторону, где, как он чувствовал, находятся несколько человек. Он даже не знал, сможет ли что-нибудь сделать, отлично владея лишь Магией Смерти. Почему долго стоял, не решаясь подойти к домику поближе, но и не уходя.

Лишь когда его заметили все семеро и остановились, лишь когда он услышал полный усталости, с легкой тенью настороженности голос: «Кто ты, незнакомец?» — только тогда он понял, что просто уйти уже не сможет…

— Я не знаю, — сказал Кеор, прекрасно понимая, как беспомощно это звучит.

— Когда ты выбирал, каким видом магии хочешь владеть, я упустил несколько моментов, тогда они были совершенно не важны для тебя. — Учитель повернулся к Кеору и продолжил: — Смерть, боль, страдание. Вот что характерно для выбранного тобой вида. Неудивительно, что для многих мастеров Магии Смерти люди перестают что-либо значить. А зачем нам маг, способный менять судьбы народов и не понимающий, что такое человечность?

Он немного помолчал и затем продолжил:

— Ты же сделал для этих людей очень много, несмотря на то что последствия для тебя могли быть самыми плачевными. В будущем тебе это не помешает.

Вот как… Получается, все не так уж и плохо?..

— А как же Совет? — спросил Кеор.

— Ситуация, конечно, сложная, — несмотря на слова, в голосе Стража слышалась улыбка. Он был доволен. — Но, думаю, мне удастся что-нибудь сделать.

Значит, он предполагал и даже надеялся, что его ученик поступит именно так…

— Получается, свиток вам не нужен, Учитель? — негромко поинтересовался Кеор.

— Не передергивай, — и снова ни намека на улыбку, только ледяное спокойствие и уверенность. — То, что я в тебе не ошибся, радует. Но не думай, что я специально тебя проверял. Пойдем, нам пора возвращаться.

Кеор шел за Учителем, но не отрывал взгляда от скрывающегося за холмом города. Задание он выполнил, надежды Учителя оправдал, спас сотни людей. Все хорошо.

Вот только на душе было удивительно неприятно. Он вспомнил белое марево призрака и неподвижно стоящую напротив него женщину. Прощание… Сколько несчастья он принес в город?., «…уважение и все гражданские права в новой Империи…» Конечно, это так. Вот только жители этого города всегда будут ненавидеть захватчиков…

Несмотря ни на что, Кеор не знал, правильно ли поступил. Оставалось надеяться, что будущее расставит все по своим местам.

ОБЛИЧИЯ ЛЮБВИ

Лопнула струна, рухнула стена,Но звенит ручей, но шумит сосна,И сегодня ты принимаешь бой,Нету стен — есть мир за твоей спиной.

Наползает мгла, умирает свет,Вот он — твой зарок, вот он — твой ответРаз пришла пора, расплатись собой.Боли нет — есть мир за твоей спиной.

Хлещет кровь из ран, зло стучит в висках…Замирает жизнь кораблем во льдах,Меч еще в руке, ты еще живой —Смерти нет — есть мир за твоей спиной!

Чей-то крик «Держись!»… Пламя маяка,И уже к тебе тянется рука.Проломив твой лед, кто-то встал с тобой,Смерти нет, есть друг за твоей спиной.

Так спина к спине на кресте дорог,Не понять, кто ты, смертный или бог,И звенят миры сросшейся струной:«Смерти нет, есть Жизнь за твоей спиной!..»

Элеонора Раткевич

ОБЛИЧИЯ ЛЮБВИ

Этот рассказ автор с искренней благодарностью посвящает очаровательному и талантливому человеку — Дарье Меркуловой. Если бы ты не придумала такое применение этой разновидности магии, мне не пришло бы в голову все остальное — а значит, этого рассказа просто не было бы. Спасибо тебе!

Отпуск окончен.

Мы сидим в Привратном Зале. Именно так его именуют маги, устанавливающие Врата, — причем обязательно с этаким почтительным придыханием. Мы-то — все, до единого пограничника; вплоть до самых зеленых новичков, — именуем его не иначе как Приворотным.

Можно подумать, что в самом воздухе этого зала разлито какое-то зелье, заставляющее сердца биться чаще, глаза — блестеть ярче, а губы — ждать поцелуев. Вот сидишь себе спокойно, ждешь открытия Врат к Границе, а очередной приворотный… тьфу ты — привратный маг, по своему обыкновению, все копается да мекает с многозначительным видом — ну, и приходится сидеть и ждать, пока промекается. А молчком ждать не получается — ну кто это видел, чтобы два с половиной десятка молодых парней и девушек молча-то сидели? Вот и начинаются разговоры и смешки — а там, глядишь, кто перемигнулся, кто поцеловался украдкой, покуда боевые товарищи старательно делают вид, что смотрят ну совсем в другую сторону… в общем, Приворотный он, этот зал. Оглянуться не успел — а ты уже и помолвлен… а может, и вовсе женат. Пограничники редко женятся на стороне — чаще всего все-таки среди своих. И это правильно.

Потому что жить с такими, как мы, трудно.

Не так уж и подолгу нас нет дома — месяц через каждые четыре. Но каждый пятый месяц гадать, живого ты ждешь или мертвого, — не всякому под силу. А дождаться живого еще труднее — потому что вернется он не таким, каким уходил. Иным. Каждый раз хоть немного, а иным. Это ведь Граница — и она меняет тех, кто соприкоснулся с нею. Меняет, перекраивает, перелепливает на свой лад… вот потому и положено службы на границе месяц, а отпуска после него — четыре. Иначе года не минует, а от пограничника ничего не останется — нелюдь получится.

Граница, граница… нет в ней ничего такого с виду, земля как земля — по эту сторону мы, по другую Орхесса, два королевства, все как полагается, и поле ничейное между нами… вот только одуванчики на нем алые. Я и сам в такое не верил, пока не увидел. Алые они, а не желтые — будто кровью поле забрызгано… и пух у них тоже алый, а не белый. Как ветер подует — будто души этих капель крови над полем летят. С непривычки жуть берет.

Потом-то привыкаешь — и к ветру, алому от одуванчиков, и к постоянному ожиданию. Нет — не набега из Орхессы, этого как раз можно не опасаться. Мы не ждем их нападения, а они не ждут нашего. Слишком много крови было пролито когда-то на этой границе. Пролито страшно, предательски… Пролито столько, что она размыла совсем иную границу — не между нами и Орхессой, а между нашим и иным миром. Кровь текла рекой — и по этой реке к нам приплыло такое, чего и в кошмарном сне не увидишь.