Царство Прелюбодеев - Лана Ланитова

Владимир поднялся выше – он парил прямо под потолком. Как и в предыдущих комнатах, пространство зала стало мерцать сначала сиреневым свечением, а после темно-синий кобальтовый туман густо заструился из углов к середине. В уши вливался влажный шепот и сладострастные вздохи.

«Как-то я стал уставать от их выходок… Хоть бы какое-то разнообразие внесли. Вместо всеобщей оргии взяли бы… и лекцию научную прослушали, – ему стало смешно, – или… книжки умные почитали, вот, к примеру, Псалтырь…» – Владимир расхохотался и кувыркнулся в воздухе.

В ответ на «крамольные мысли» какой-то сильный вихрь закружил его, словно волчок, и пару раз тряхнул так, что Махнев испугался за сохранность собственной головы. А после этот же невидимый вихрь выпнул его в коридор, стукнув лбом об пилястру. Дубовая дверь танцзала с шумом захлопнулась. «Однако как я не осторожен. Хорошо еще, что не надумал отправить танцующих шалунов в собор на литургию или в монастырь на покаяние, – рассуждал он, потирая ушибленную, в который раз, голову. – Нет, нет! Я не думал даже об этом. Глуп я – вот и болтаю, что ни попади. Прошу простить великодушно за гаерство моё». Владимир мысленно оправдывался перед невидимым распорядителем его души. Но он лукавил. Не оправданий он хотел. Он словно бы бросал дерзкий вызов. Но вот кому? И имел ли он право? «Не слишком ли я обнаглел?» – подумал он с долей тревоги. Ответом была полная тишина длинного коридора. – «Значит, еще не слишком». Владимир отряхнулся и полетел дальше.

Позади раздался сильный грохот, похожий на горный обвал. «Однако что-то слишком хлипкие в доме полы. Куда не сунься – всюду обвалы. Неужто и эти «голозадые виртуозы» улетели в пропасть? Жаль, очень жаль. А танцовщиц как будет не хватать! Отменные были тетки: телеса холеные и плясали недурственно».

«Где-то здесь была славная комнатка с юными чаровницами, что брали уроки танцев. Неужто и эти нежные создания находятся в плену жаркого греха? А этот пожилой господин, учитель танцев? Неужели и он, потеряв честь и достоинство, польстился на перси молодых прелестниц?» – Владимира разбирало жуткое любопытство.

Он угадал! Девицы – эти, на вид неопытные, совсем юные создания уже не разучивали танцы. Владимир застал их за другим занятием… Клавесин молчал, нотные листы веером разлетелись по полу. Встав кружком, молодые вакханки приподняли пышные юбки. Под юбками не было даже панталон. Восхитительно стройные ножки, облаченные в кружевные чулочки на подвязках, молочной белизны колени и едва распустившиеся бутоны маленьких губок, покрытых первым пушком – вот, что увидел Владимир. Это зрелище ему сильно понравилось. «Эх, ежели бы я сегодня не упахал своего коня, то с удовольствием бы прокатился на одной из этих необъезженных кобылиц или на нескольких сразу. А что? Славная бы скачка получилась. Как я люблю пуховую зелень молодых лужков. Возможно, они девственницы? – размечтался он и тут же осекся, – вот дурак, откуда в аду девственницы? Все девственницы в других, весьма отдаленных отсюда местах… Хотя, кому ТАМ, наверху нужна их девственность? Кто ТАМ сумеет оценить сладость зеленого плода? Вот тебе, Володя, новая загадка, новый, так сказать, парадокс. Опять я философствую. Однако вернемся к нашим юным кобылицам».

А юные «кобылицы» не просто задрали юбки – они вызывающе демонстрировали свои альковные красоты престарелому сладострастнику. Учитель танцев, стоя на коленях, пристально рассматривал нежные лепестки плоти, его морщинистая рука держала оптический монокль. Рука тряслась от возбуждения, учитель кряхтел, пускал слюни, сизые губы тянулись к девичьим бутончикам. Девицы фыркали, пересмешничали и нарочно дразнили старого дуралея откровенным позами. Одна из девушек чуть больше раздвинула ножки, другая повернулась восхитительным задом и наклонилась вперед, третья обнажила маленькие груди, четвертая присела на корточки так, словно собиралась пописать…

Ладонь учителя потянулась к прелестям той, чей пирожок распахнулся шире других, обнажив розовенький, упругий клитор. Старый сладострастник положил указательный палец на припухшую от возбуждения плоть, и принялся ласкать клитор быстрыми, порывистыми движениями. Девушка закатила глаза, стон наслаждения сорвался с алого, раскрытого рта. Она легла на диван и раскинула ноги еще шире, изящная ручка притянула старика за шею. Учитель замычал, захлебываясь от сладкого нектара, текущего из лона возбужденной нимфоманки. Одновременно с этим он попытался приспустить собственные панталоны. Девушка уловила его неловкое движение и решительно отстранилась, пухлые губы скривились в презрительной усмешке. Ее колени сомкнулись, лишив сладострастника любимого занятия. Она обратилась к рядом стоящей подруге. Та поняла ее просьбу и легким движением отодвинула надоедливого старика. Прелестницы расположились удобнее и принялись ласкать друг дружку тоненькими, умелыми пальчиками и горячими молодыми языками.

Обескураженный учитель танцев застонал от горького разочарования, сизые губы шептали слова укора и непомерной обиды, по желтым щекам бежали мутные слезы. Он взывал к девушкам так, словно был голоден и просил подаяния. Но те были равнодушны к его жалким просьбам, они лишь хихикали, глядя на стариковские барахтанья.

Старик приспустил панталоны и вытащил вялое, белесое орудие. Трясущаяся рука принялась энергично дергать неприглядный отросток, пытаясь привести его в боевую готовность. Но все усилия оказались тщетными.

Владимир внутренне содрогнулся от мысли, что и с его упругой плотью может когда-нибудь случиться нечто подобное. – «О, как природа равнодушна к мольбе о твердости приапа. Красотка юная смешлива – ей непонятна боль утраты».

Внезапно учитель упал на пол и забился в «падучей» – у старика не выдержали нервы. Из кривого, впалого рта полилась пена, руки и ноги содрогнулись от жутких конвульсий, бесцветные глаза молили о помощи.

Девушки не бросились к нему, взгляд ангельски-голубых глаз сделался холодным и равнодушным. На лицах появилось брезгливое выражение. Одна из них принесла свой маленький, расшитый бисером ридикюль, и извлекла оттуда довольно внушительных размеров дилдо. Остальные девицы захлопали в ладошки. А дальше началось такое, что привело Владимира к удручающе правдивой мысли – юные создания были далеко не девственны. Появилось еще несколько деревянных фаллосов и толстая восковая свеча. Все эти предметы были пущены в ход. Юные нимфоманки скинули юбки и корсеты. Нежные ручки ласкали груди своих подруг, раздвигались ноги, облаченные в шелковые чулочки и кремовые туфли, дилдо с легкостью исчезали в скользких горячих норках. Девочки ласкали друг дружку губами и тонкими пальчиками, их полуобнаженные тела дрожали от страсти, нежные груди сотрясались от сладких оргазмов.