Роман Флобера - Владимир Казаков

Еще, конечно, в полуобморочном состоянии позвонил Маринке. Ну не мог не сообщить ей, что я наконец созрел и ближайшими лошадьми еду покорять Малое Сырково. Странное дело, все-таки при всех печалях-радостях я всегда звоню Голиковой. Значит, что-то было или есть. Разговора не помню совсем, только осталось ощущение, что она этому моему порыву не очень-то и рада.

«Тойота» продолжала колесить дальше. Мелькающая за окном осенняя листва сливалась в одну оранжево-желтую простыню. На фоне холодного, уже едко-синего неба это непонятным образом навевало грустные мысли об оставленном на Украине Черноморском флоте.

– Коль, я все хочу спросить, а как там поживает Вероника, твоя помощница? – Смена интонаций в Фимином бубнении вывела меня из дремы.

– Вероника? Да отлично! Она практически единственное светлое пятно в моей биографии, – откликнулся я и вдруг вспомнил, что сегодня еще не похмелялся и полез за фляжкой целебного виски. – А что?

– Да нет, просто так. Она вроде нормальная девчонка?

– Она замечательная. Умная, добрая, – присосался к горлышку я, – и это… честная! Только замуж ей очень хочется.

– Слушай… – как-то помялся Фима, – а это… у тебя с ней что-то было? В смысле ты ведь с ней живешь?

– Живу я, уважаемый гражданин Иванов, – сразу почему-то вспомнив советский фильм про войну, с Олегом Ефремовым, где он говорит, что на таких, как я, Ивановых русская земля держится, – так вот, Фима Иванов, живу я, упаси господи, с мамой! А Вероника, как бы тебе попроще сказать, родственница моя. Дальняя. Поэтому никаких интимно-половых отношений между нами не может быть в природе!

Не буду же я рассказывать, в общем-то, посторонним людям о своем загадочном весеннем обострении с дурацким перевоспитанием! Тем более что если Фима об этом спрашивает, значит, он не в курсе.

– А что, Фим, отличная девка, хочешь, телефончик дам? Только смотри там, если чего, я сразу стукану не только по лицу, но и в этот ваш, как его, синдерион, что ли? Мало не покажется!

– Да у меня есть, телефон… – как-то невнятно ответил Иванов.

Настроение было самое лирическое. Я вполуха слушал, как Фима, переключившись с Вероники, говорил что-то об автомобильных делах. Хохотал, рассказывая о вчерашнем сообщении РИА «Новости» о задержании в шестой раз в независимой Эстонии злостного нарушителя ПДД. Им оказался пьяный слепой водитель без прав. Особенно Фиму веселило, что эстонский разлюляй был без прав.

Я кивал. И думал, что вот и лето прошло, словно и не бывало. Что пора бы Веронику действительно на работу устраивать. А то обленится совсем, как дальше жить будет?! Что уже осень. А каждую осень я мечтаю поехать под Питер, в Павловск. Я там был в детстве, только летом. И еще тогда сразу понял, как должно быть там сказочно красиво именно осенью. С тех пор собираюсь туда каждую осень. Но все эти задумки из той же серии, что уже лет тридцать, а то и больше, собираюсь весной пойти в ботанический сад смотреть на сирень. А зимой просто мечтаю встать на коньки. Взять клюшку. Ведь, когда-то меня даже в любимый «Спартак» брали. В хоккее я на воротах стоял. Ловил все, что пролетало. Сейчас иногда даже стакан мимо рожи умудряюсь проносить! А уж разливать по рюмкам, ой, давно не берусь!

Да, вспомнил вдруг я, насчет разливания – это было смешно. Когда это было-то? Давно. Лет десять назад. Больше. Один мой приятель Максим работал в какой-то конторе по плазменному напылению. Что это означает, толком не знал никто, даже он. Хотя долго и нудно, в течение лет восьми учился в институте стали и сплавов. Но дело не в этом. Их контора купила какого-то сверхдорогущего швейцарского робота. Под миллион долларов. Ну, некоторое время эта махина пылилась в углу, никому на фиг не нужная. Потом местные умельцы почесали репу, чего добру пропадать, и научили машину-дуру следующему фортелю. Открываешь в ней окно, типа форточки, ставишь внутрь три стакана и бутылку водки. Открытую, конечно. Нажимаешь кнопки. Агрегат пару секунд сосредотачивается. Потом вылезают манипуляторы, осторожно, но цепко хватают пузырь и аккуратно разливают по трем стаканищам. Тютелька в тютельку. До граммулечки, всем поровну! Вот тогда-то я реально поверил в превосходство компьютерного интеллекта над человеческим! Сейчас Максимка олигарх. Президент какой-то высокотехнологичной корпорации. А-а, ладно, фигня! Видимо, просто старею. Все-таки сорок семь залпом «Авроры» бабахнуло. Да и, кстати, Ленину тоже было сорок семь, когда она реально шмальнула. Ну и что из этого следует?! Ничего.

Что-то я опять ностальгировать стал. Надоело. Хотя, конечно, тяжко моему поколению полжизни прожить при одной власти, а потом хрясь – ветер перемен. Готовили-то нас с детства к совершенно другой жизни. От капитализма более-менее выиграли те, кто младше нас. Им, совсем зеленым, было проще встроиться в новую систему. Да старперы из красных директоров и парткомсомольского актива, которые сидели на бабле в виде недвижимости, производства и ресурсов. Да дело даже не в переменах, черт с ними, организм к чему угодно может приспособиться, главное в том, что мне крайне удивительно ощущать себя не молодежью! Особенно по сравнению, ну, к примеру, с Вероникой. Здоровая сисястая девка, и разговариваю с ней, считай, на равных, а, сейчас прикину, ну, примерно в два с половиной раза она младше меня.

Наверное, легче переносить возрастные изменения, когда есть собственные дети. Что-то я совсем сопли зажевал. Наверное, от щемящего чувства грядущего получения нежданного наследства.

Между тем машина уже дотарахтела до Нового Иерусалима. Конечно, здесь все изменилось. Последний раз я здесь карапузил классе в пятом. Мы со школьным пионерским отрядом имени Николая Гастелло ездили сюда на экскурсию. Наверное, это были зимние каникулы. Потому как помню дикий холод, снег по яйца и вот еще что – груды сваленных в кучу пушек. Старинные, огромные, примерно века XVII–XVIII. Совершенно бесхозные, они лежали снаружи монастырской стены. Помню детское изумление от запросто валяющегося на снегу сокровища. А настоящие старинные пушки для маленького мальчика – это сокровище, без сомнения.

Фима вылез из машины и потопал в местную администрацию.

– Пошли?

– Не, Фим, неохота. Я лучше в машине посижу. Ну его на фиг, – лениво я достал из сумки еще виски.

Не могу же я в более-менее здравом уме доказывать местным властям об их будущем процветании в связи с переселением всего Израиля в их вотчину. А погуляю я по местным достопримечательностям как-нибудь потом. Под настроение. Я только заметил, что речка Истра и впрямь напоминает Иордан. Такая не особо широкая, и ивы кривенькие, плакучие. Очень похоже на картину Иванова, не Фимы, настоящего, который «Явление Христа народу».

Нет, обязательно сюда еще приеду. С Вероникой. Или с Маринкой Голиковой. По-дружески, пусть ненадолго оставит мужа, ничего страшного, и прокатится. Тем более что неподалеку у меня считай, усадьба! Владения! А может, все-таки мне совсем сюда переехать? Попроситься к бабушке этой, Софье Андреевне, буду ей помогать по хозяйству. А ноутбук можно здесь подсоединить и фигачить статейки прямо на природе. Лепота. Буду, ну, лохматить картошку или, вот еще, коз доить на рассвете, и их молоко будет так звонко стучать по пустому ведерку, дон-дон-дон…

Дон-дон, долбозвон! Я резко глотнул виски еще.

Вернулся расстроенный Фима.

– Что, не понимают люди своего счастья от грядущих перемен? – подмигнул я.

– Темные совсем. Ну их. Сейчас прокатимся еще!

– Понимаешь, Ефим Моисеевич, политика, это, ну, как бы сказать, это алкоголизм. Ну, нажираловка ради нажираловки. А мы, то есть большая часть населения, как добродушные пьяницы, нам в жизни еще нужны всякие поводы и причины! Поэтому население нашей страны и не может найти общего языка с политиками. По аналогии с тем, что нормальные пьяницы не очень жалуют алкоголиков. И в свою очередь, алкоголики, то есть политики, считают остальных какими-то недопитками! Понимаешь суть алкополитических противоречий?!

Мы катались по разным конторам почти до вечера. Фима ни в какую не хотел транспортировать меня в Малое Сырково.

– Что ты пристал со своей мелочовкой, тут есть задачи поважнее. Где Сырково твое Малое и где Израиль?!

Наконец я не выдержал:

– Ефим, значит, так, выкидывай меня на ближайшей автобусной остановке, и все. Сам доберусь.

– Точно доберешься? – смягчился Иванов. – В принципе скажи куда поточнее, я часика через два могу тебя подхватить домой.

– Все, все, я сам. – Я уже вылезал у дряхлой остановки рядом с отвратительно квакающим болотом. Трепать душу я уже успешно завершил, был семидесятипроцентно пьян и во всеоружии перед ответственнейшим разговором с, опять забыл, а-а, Софьей Андреевной.

Через полчаса тряски на попутном уазике времен развитого социализма я наконец нашел на улице 3-го Интернационала дом номер 14. Потрясающий адрес! Деревня Малое Сырково, улица 3-го Интернационала. Водитель, молодчуга, за пятьсот рублей довез меня прямо до базы. До места.