Доверься мне - Кэролайн Макспарен

Хелена прижала Ви к себе, обхватив ее за тоненькую талию. Ви положила головку на ее плечо.

— Рэнди пытается мне помочь, помочь всем нам, чтобы никто не смог повредить нашей семье.

— А почему кому-то надо нам вредить?

— Марси, можешь ты как-нибудь объяснить ей?

Марси сделала жест, словно говоря «никак».

— Не все люди в этом мире хорошие. — Хелена не знала, стоит ли ей упоминать о ее собственных приступах беспокойства, они и так сильно пугали Ви. — Вот Рэнди и показывает нам, как следует следить за собой и за вами на тот случай, если кто-то попытается причинить вред. Не обязательно, что кто-то действительно захочет такое сделать, просто мы будем к этому готовы и не испугаемся.

— Ты правда не сумасшедшая?

— Совершенно нет. Я благодарна ему. И он со мной не дерется. Он показывает мне, что надо делать, чтобы меня не побили. Ты понимаешь?

— Ну да. — Похоже, она не убедила Ви, но это было только начало.

Дочка сползла с ее колен и, уходя, бросила:

— Не дерись.

Хелена провела рукой по лбу.

— Я неправильно себя с ней вела.

— Как могла, так и вела. Это как со слоненком говорить! Ви помнит все мелочи, которые происходят вокруг нее.

— И часто выворачивает наизнанку события, которые ей довелось видеть. Я должна была бы это помнить и не показывать виду.

— Что ты должна, так это закончить приготовления. — Марси критически взглянула на нее.

Хлопнула дверь черного хода, Майло взвился вверх по лестнице.

— Мама, Рэнди говорит, вам надо ехать.

— Побудь здесь. — Хелена схватила Марси за руку. — Я не могу этого сделать. Поезжай ты, а? Извинись перед ним…

— Немедленно ступай вниз. Возьми сумочку.

— А если я тебе понадоблюсь?

— Для этого есть мобильный. Иди. — Выталкивая Хелену через дверь спальни, она прошептала: — Я не буду беспокоиться, если ты не вернешься домой к завтраку.

Рэнди не имел ни малейшего представления, сколько вечеринок посетила Хелена за последние два года, поэтому он предполагал держать дистанцию и препоручить Лиз ввести ее в общество. Если не найдется чего-то еще, можно поговорить о детях. Женщины ведь всегда с удовольствием говорят о детях, не так ли? Он же при первом упоминании о «цветах жизни» обычно уносился куда глаза глядят.

…Рэнди обернулся, когда услышал шаги по лестнице. На мгновение он подумал, что у. Хелены гости. Его просто подбросило на месте, когда он узнал ее. Коп есть коп, он-то должен всегда быть готов к таким вывертам.

Но это был не тот случай. Bay!

— Как тебе мои брюки? — спросила она застенчиво. — Но я могу надеть и платье…

— Все в полном порядке. Мне нравится твоя прическа.

Она прикоснулась к волосам и на самом деле покраснела.

— Это стилист Банни постригла меня. Она уговорила меня состричь посекшиеся кончики.

Он видел ее агрессивной и возбужденной, видел и испуганной. Но до сегодняшнего дня никогда не видел смущенной. И эта открытость…

Открытость, черт побери. Как ему удастся держать свои руки подальше от нее?

— Твое представление о том, что такое «зачуханный», отличается от моего, — прошептала Лиз Слотер Рэнди на ухо. — Мне ужасно нравится эта ее седая прядь. И потом — до смерти бы хотелось иметь такие густые волосы.

Рэнди глянул в сторону Прядки, которая сидела рядом с Джеком Сэмьюэльсом перед массивным каменным мангалом, в котором потрескивал, разгоняя февральский холод, огонь. Выглядела она абсолютно спокойной и смеялась одной из старых и, вообще-то говоря, не слишком приличных шуток Джека.

В отблесках огня ее светлая кожа казалась персиковой. Он многое знал о женской одежде и мог бы сейчас поспорить, что коричневый свитер, который сейчас касался ее грудей, был из натурального кашемира. Как же ему хотелось коснуться ложбинки между ее грудей — без свитера, разумеется, — а потом ощутить все ее тело…

Рэнди глубоко вздохнул. Надо придерживаться плана. Может быть, удастся поцеловать ее на прощание у дверей… А может, и нет. Но никаких приглашений к себе на чердак на чашечку кофе. Только не сегодня вечером.

Она должна доверять ему. Он по большому счету вовсе не достоин доверия, а она была женщиной, у которой имелись веские причины опасаться мужчин. Однако она преодолела дистанцию за малое время.

Судя по тому, что он видел сегодня вечером, по этой новой одежде, макияжу, стрижке, по той спокойной позе, в которой она сидела с ногами на кушетке Лиз, она понемногу уходит от призраков прошлого, но в свет еще не выходила…

У нее появился маникюр. Сначала Рэнди этого не заметил. Но он сразу разглядел тени на веках и серьги, и сейчас он увидел на изящных руках короткие ногти, покрытые нежно-розовым лаком. Как ему хотелось снова ощутить на своей спине эти нервные руки, приглашающие его, влекущие, прижимающие его к себе…

— Ты все время косишь, — прошептала Лиз. — Тебе это не идет.

— Я вовсе не косой.

— Наверное, в Библии есть что-то насчет того, что то, чего мы боимся, с нами случается. Она разобьет тебе сердце, ты свое получишь, гуляка Рэнди. Вот была бы история, если б ты втрескался в какую-нибудь сестрицу из монастыря.

— А что — это так заметно?

— Даже Джек бы заметил. Хотя он знает тебя лучше, чем я. Не думаю, что это заметит лейтенант Гэвиган. Я была в кухне с Джудом, ставила тарелки в посудомойку и слышала, как он говорил, что не представлял, что ты когда-нибудь влюбишься.

— Я не влюблен. Я ее просто дико хочу.

— Конечно, ты хочешь. Чистое вожделение и ничего более. Между прочим, мой драгоценный муж добавил к этому — «бедный придурок».

По пути домой Хелена тихо сказала:

— Приятные они люди, — и добавила несколько минут спустя: — Спасибо, что пригласил.

Его язык прилип к нёбу — будто ему снова было тринадцать, и он только начал что-то понимать в девочках.

— Я боялся… Для копов всякий разговор — это разговор о работе. Я боялся, что тебе будет скучно или некомфортно.

— Потому что я сама числюсь в полицейской статистике? Да еще прохожу по нераскрытым делам?

Рэнди на секунду положил руку ей на бедро, чтобы прервать. Она не уклонилась, но он сразу же убрал руку.

— Не передергивай. Наши ребята умны, честны и упорны. Правда, они не всегда начитанны и образованны. Я заработал свой диплом по уголовному праву на вечернем отделении, где мы не слишком сосредотачивались на изучении «Войны и мира».

— А как насчет «Преступления и наказания»?

— Ты это о Достоевском или о юриспруденции?

— Ну и кто сейчас задирает нос? Ты держишь меня за образованную снобку, а сам порой ведешь себя как неотесанная деревенщина, которым ты на самом деле не являешься.