Мощи Распутина. Проклятие Старца - Валтос Уильям М

Долгое время после ее ухода Росток сидел неподвижно.

Он хотел Николь, хотел так отчаянно, что готов был бежать за ней. Но его останавливали слова деда.

«Никому не верь, — всегда говорил старик. — Будь готов к предательству».

28

По телефону из полиции Скрантона почти никакой информации о покойном не сообщили. Хотя место происшествия лежало за пределами юрисдикции Ростка, ему передали пожелание коронера: чтобы тело опознал шеф полиции Миддл-Вэлли.

— Труп наверху, — сказал дежурный Ростку, когда тот прибыл в дом на Лорель-Авеню. — О’Мэлли тоже там. Но, думаю, сначала вам захочется посмотреть на это, — полицейский показал на темно-красное пятно на штукатурке, похожее на латексную краску. — Ничего себе потолок протекает, а?

Участок потолка диаметром почти в метр просел от крови, которая просочилась сверху, и выглядел так, словно в любой момент мог обрушиться. Под пятно поставили таз, кровь в котором поднялась уже сантиметра на три.

— Жильцы, наверное, не на шутку испугались… — проговорил Росток. — Вы бы лучше пробили в потолке дыру, и пусть через нее все вытечет — а то он может обвалиться.

— Им все равно придется разрушить перекрытия, — пожал плечами полицейский. — Если хотите знать мое мнение, пора сносить все здание целиком. Не понимаю, почему парень, зарабатывая такие деньги, жил в этой дыре.

Узкое трехэтажное здание было втиснуто в такой маленький участок земли, что даже клочку травы негде было вырасти. Снаружи белая алюминиевая обшивка закрывала уродливые швы, а внутри перекрытия отходили от стен.

— Может, он экономил, — предположил Росток.

— Что бы он там ни сэкономил, ему это уже не поможет, — ответил полицейский.

Кровь, пятно от которой багровело на потолке, текла из квартиры сверху, где на кровати, одетый в выцветшую синюю пижаму, лежал Уэнделл Франклин. Лежал на спине, одна рука свисала с кровати. Видно было, что кровь текла из нее — повторяя неровный рельеф пола, лужа доходила до стены, где просачивалась сквозь трещину в плинтусе. Зеленая муха, не обращая внимания на тело Франклина, жужжала у края лужи. Росток закрыл нос рукой, чтобы тошнотворный запах смерти не проникал в его ноздри.

— О’Мэлли не хочет открывать окно, — сказал полицейский. — Говорит, что так еще больше мух налетит.

Очки Франклина с толстыми линзами лежали на прикроватном столике. Одутловатость, запомнившаяся Ростку, покинула лицо налогового агента вместе с кровью, со щек сошел нездоровый румянец. Вообще говоря, мертвым он выглядел лучше, чем живым.

Коронер сидел на краю кровати. На коленях у него лежал дипломат, на котором он заполнял бланки. Нога, иссушенная полиомиелитом, — это был последний задокументированный случай полиомиелита в округе Лакавонна — была выпрямлена под неестественным углом. Под брюками около колена проступали края металлической скобы.

О’Мэлли, не вставая, поприветствовал Ростка.

— Я знаю, что Скрантон вне твоей юрисдикции, — сказал он. — Но в ежедневнике покойного имеется запись о вчерашней поездке в Миддл-Вэлли. Ты был одним из последних, кто видел его в живых. Ты его знал?

— Уэнделл Франклин, — кивнул Росток. — Агент по государственным доходам. Что с ним произошло?

— Смерть от кровопотери, — ответил О’Мэлли, возвращаясь к своим бланкам. — Это ясно с первого взгляда.

Росток наклонился, чтобы осмотреть руку Франклина — в частности, указательный палец, поцарапанный им в банке. С пальца свисали три лейкопластыря, некогда бывшие телесного цвета, но теперь насквозь пропитанные кровью.

— Да, похоже на то… Хотя как-то не верится, — сказал Росток.

— Придется поверить, — пожал плечами О’Мэлли. — Вся кровь вытекла из этой маленькой ранки на пальце.

— Вы шутите, — сказал Росток. — Смерть от кровопотери из этой ранки? Это же просто царапина! Он в банке порезался о край сейфа.

О’Мэлли закончил работать с бумагами. Рука трупа безвольно закачалась, когда коронер поднялся с кровати.

— Вообще-то, порез довольно глубокий, — сказал О’Мэлли. — Повреждено два капилляра и одна маленькая вена. Но вы правы: смертельной раной это назвать сложно. К несчастью, он явно страдал гемофилией. Слышали о таком?

— Слышал. Каждый русский знает о гемофилитиках. У них отсутствует фактор свертывания крови, в отличие от остальных людей, — Росток отмахнулся от мухи, которая никак не могла решить, где ей начать свою трапезу; — Последний царевич страдал от этого заболевания.

— Тогда тебе должно быть известно, что люди с этой болезнью могут истечь кровью из самого маленького пореза. Обычно больные гемофилией стараются следить за собой. Ему следовало обратиться в поликлинику, а не заниматься самолечением. Сейчас существуют лекарства, которые помогают, по крайней мере, на время.

Росток вышел из спальни и направился на кухню. На тарелке с остатками ужина были пятна крови. В мусорном ведре лежали две упаковки от низкокалорийной лазаньи и одна — от обезжиренного клубничного мороженого. Франклин определенно неплохо поел перед смертью.

— Странно, что тут так мало полицейских, — сказал Росток патрульному, проводившему его до кухни.

— Вы бы приехали на полчаса раньше, — ответил тот. — Нас тут, наверное, с десяток было. Три или четыре патрульные машины. Сосед снизу набрал 911 и сказал, что у него кровь сквозь потолок протекает, — вот мы и решили, что случилось массовое убийство. Вся команда приехала: фотографы, криминалисты, уполномоченный комиссар… ну, вы все это знаете.

Росток кивнул.

— Но когда коронер объявил, что смерть наступила от естественных причин, все исчезли. Тогда-то О’Мэлли вам и позвонил. Он сказал, чтобы тело не увозили, пока вы не приедете. Вы с ним, наверное, хорошие друзья.

— Не совсем, — сказал Росток. — Все дело в политике. О’Мэлли рвется в Шеренги кумиров и надеется, что я обеспечу ему русскую часть электората из Миддл-Вэлли, поэтому пытается мне угодить.

Полицейский принял такое объяснение, но Росток знал, что на самом деле его вызвали по другой причине. У коронера явно было на уме что-то еще.

— Скоро надо будет звать ребят с пластиковыми мешками, — объявил О’Мэлли, когда Росток вернулся в спальню. Коронер просматривал документы из дипломата Уэнделла Франклина. — Тут сплошные отчеты о каких-то никчемных налоговых проверках, — он помахал папкой в воздухе. — Например, металлург, который в год зарабатывает двадцать пять штук. Франклин собирался прижать бедного парня за путевые расходы. Почему они охотятся за мелочью, а не за крупной рыбой?

— В Скрантоне крупной рыбы не так-то много, — сказал Росток.

— Может быть, поэтому для него так много значил этот сейф в банке. В его документах очень много записей про это, Росток. Имя вдовы, ее адрес… Вот: миссис Николь Данилович, — О’Мэлли прочитал имя с бланка, словно не помнил его. Коронер посмотрел на Ростка, ожидая реакции. Не дождавшись, перевернул еще несколько страниц. — Также много написано о том, что нашли в ячейке номер 52. Должно быть, он не на шутку испугался, когда обнаружил в банковском хранилище человеческую кисть.

Итак, О’Мэлли знал о руке, подумал Росток. О ней и о причастности Николь. Он заметил, как О’Мэлли смотрел на вдову той ночью. Коронер имел репутацию охотника за несчастными вдовами, может быть, искал предлог позвонить ей? Росток попытался прогнать эти мысли из головы и сосредоточиться на Уэнделле Франклине. Кое-что не давало ему покоя.

— Возможно ли, что он страдал от гемофилии, но сам не знал об этом? — спросил полицейский, вспоминая, как Франклин отреагировал, а точнее, не отреагировал на порез. Он не испугался, не запаниковал — не проявил даже малейшего беспокойства. Царапина была для него не больше, чем обыкновенный источник раздражения.

Гемофилия — наследственное заболевание, — ответил О’Мэлли, — которое обычно передается по материнской линии. Ваш друг страдал от него с самого рождения. В детстве родители должны были оберегать его, например, от тех видов спорта, где он мог удариться или пораниться. Они должны были постоянно говорить ему, что любой ушиб способен вызвать обильное кровотечение. Он не мог не знать об этом. Все больные гемофилией знают.