Заплачено кровью - Валерий Киселев

- Что такое? - оглянулся капитан Шапошников.

Оказалось, что кто-то из бойцов наткнулся в темноте на дерево, уронил бутылку с горючей смесью, и она почему-то вспыхнула. Его предсмертный крик смолк через несколько секунд, вспышка огня тоже быстро погасла.

Убедившись, что противника вблизи нет, Шапошников, как это было обговорено заранее, приказал Леоненко развернуть батальон метрах в пятистах лицом к шоссе, а сам со своим штабом пошел лесом к Сожу.

Было тихо, лишь где-то справа на шоссе стрелял пулемет, но чувствовалось, что бьет он не прицельно. Шапошников шел быстрым шагом, изредка оглядываясь по сторонам, и когда минут через сорок лес неожиданно кончился, он, увидев ленту реки, кустарник за ней и огромное поле, поймал себя на мысли, что куда он посмотрит - там наши, немцев нет.

- Тюкаев, - позвал Шапошников своего помощника, - берите коня и скачите обратно. Найдите Горбунова, передайте - пусть идет следом за нами как можно скорее. Найдите полковника Малинова, доложите, что второй батальон перешел шоссе и развернулся, чтобы обеспечить переход остальных частей.

Глядя, как лейтенант Тюкаев садится на лошадь без седла и как его длинные ноги болтаются чуть не до земли, Шапошников подумал: "Удачно проскочили, просто не верится... Если там промедлят хотя бы час, будет гораздо хуже. Немцы нас, конечно, уже засекли и поняли, что прорывается крупная часть, теперь подтянут сюда силы. Тогда остальным придется прорываться действительно с боем".

За Сожем, когда рассвело, Шапошников встретил группу командиров и среди них своего однокашника по Рязанской пехотной школе подполковника Тер-Гаспаряна. Тот искренне обрадовался встрече, но у Шапошникова, хотя он тоже рад был встретить друга, настроения вспоминать прошлое не было.

- Кричев у немцев или наш? Могилев держится? - спросил Шапошников у Тер-Гаспаряна.

- Немцы в Кричеве два дня. Про Могилев не слышал, чтобы оставили. Знаю, что немцы уже в Смоленске.

- Да ты что?

- Я тоже не верил. А мы вот третий день Пропойск то возьмем, то опять сдадим.

- Ты в какой дивизии?

- Пятьдесят пятая мотострелковая. Хотя - давно уже просто стрелковая.

Шапошников услышал густую пулеметную и автоматную стрельбу в том месте, где должен был идти батальон майора Московского. Через несколько минут стрельба началась и на участке прорыва батальона полка Корниенко.

Еще на подходах к шоссе майор Московский вызвал командира приданной батареи старшего лейтенанта Похлебаева, своего адъютанта старшего лейтенанта Воробкина и политрука Андрианова, и, когда они подошли, устало опустился на траву.

- Как будем действовать? Задачу вы все знаете, - майор Московский сделал паузу и вдруг виновато сказал: - Что хотите со мной делайте, но командовать батальоном я сейчас не смогу. Устал смертельно, на ходу сплю... Брать сейчас на себя ответственность - значит подвергать риску всю операцию и жизнь сотен людей.

Политрук Андрианов, высокий, худой, с красными от бессонницы глазами, после минутного тягостного раздумья предложил:

- Может быть, временно выберем нового командира? - и поглядел на Похлебаева. Он знал, что в первом бою тот некоторое время командовал батальоном.

- Я согласен, - произнес лейтенант Воробкин, глядя на Похлебаева.

- Товарищ старший лейтенант, беритесь, - сказал Похлебаеву Андрианов.

Похлебаев посмотрел на отрешенно сидевшего майора Московского, провел руками по ремню, словно заправляясь, и ответил:

- Согласен. Но если вы мне доверяете, то и мои приказы выполнять беспрекословно. Бойцам об этом говорить не будем, и вообще - если выйдем, вспоминать об этом ни к чему. Сейчас надо послать разведку к шоссе. Товарищ майор, вам лучше быть с первой ротой.

Выслав разведку, отделение стрелков, и не дождавшись ее возвращения, Похлебаев отправил к шоссе вторую группу, политрука Андрианова со взводом. Чутко прислушиваясь к звукам, он так и не услышал стрельбы с направления, куда ушла вторая группа. Стреляли, но редко и где-то левее. Прождав еще полчаса и разозлившись, что обе группы наверняка уже перемахнули шоссе, а возвращаться боятся, Похлебаев приказал ротным разворачивать свои взводы в боевой порядок, а батарею направил к шоссе по узкой просеке.

Метров триста батальон, стараясь ступать тихо, прошел спокойно, но когда деревья впереди поредели, и до шоссе оставалось метров двадцать - им навстречу защелкали выстрелы. Цепи, открыв недружный огонь из винтовок, залегли.

- "Кукушки"!Воробкин, видите? - ложась и дергая его за рукав, сказал Похлебаев, - Вон на дереве сидит, подлец.

- У нас же счетверенная установка есть!

- Ну-ка давай ее сюда, пусть прочешет!

Минут через пять в беспорядочный треск винтовок уверенно вплелся густой перестук счетверенной зенитной установки.

Похлебаев, чувствуя мстительное удовлетворение, что с верхушек сосен летят во все стороны не только щепки - он видел, как упали четыре трупа, выбрал момент после того, как пулемет прочесал сосны по второму заходу, и громко крикнул:

- Первая рота - вперед!

Несколько десятков бойцов плотной массой быстро перебежали шоссе.

Стрельба с деревьев прекратилась, Похлебаев хотел отдать приказ на бросок второй роте, как вдруг услышал шум мотоциклов на шоссе. Теперь перебегать было опасно, тем более что от шоссе лес здесь стоял довольно далеко, метрах в ста.

- Мотоциклы! Десятка два! - крикнули от шоссе.

- Пулеметы - на обочину! - дал команду Похлебаев.

Через пару минут, точно споткнувшись обо что-то, три мотоцикла летели, кто вправо, кто влево от дороги на обочины, остальные, частью развернувшись, открыли огонь наугад.

Похлебаев решил было, что бой с мотоциклистами займет не более нескольких минут, но гитлеровцы, спешившись и быстро организовавшись, открыли такой плотный и точный пулеметный и автоматный огонь, что о броске через шоссе не могло быть и речи.

Похлебаев послал один взвод вдоль шоссе, чтобы зайти немцам с фланга, с той стороны дороги тоже стали активнее вести огонь, но и гитлеровцы, не жалея патронов, прижимали стрелков к земле.

Время шло, стрельба, если и стихала на минуту-другую, потом опять вспыхивала с новой силой. Похлебаев уже прикидывал, как бы поставить против мотоциклистов орудия его батареи. - "Два часа возимся", - удивился он, взглянув на часы. Бой явно затягивался, нужно было принимать какое-то решение.

От немцев в стрельбу вплелись очереди крупнокалиберных пулеметов, потом гулко ударили танковые пушки.

- Три танка подошли, товарищ старший лейтенант, - крикнул Похлебаеву подбежавший лейтенант Воробкин.

- Марычев! Давай свое орудие на прямую наводку к обочине! - крикнул Похлебаев и подумал: "На тебя вся надежда. Если хотя бы один танк подожжем, то, может быть, и мотоциклисты смоются".