Заплачено кровью - Валерий Киселев

- Житковский, бери троих и перебежками - уничтожить гадов! -приказал Найда.

"Ну и баба, вот сволочь-то!" - думал на бегу Житковский.

Перебежками, а в основном ползком по ржи он с группой бойцов подобрался к пулемету на бросок гранаты и, когда пулемет замолк, в окопе они обнаружил троих убитых немцев и эту женщину. Она была еще жива, и что-то тихо говорила по-немецки.

"Надо же додуматься: женщина - приманка!" - удивлялся Житковский.

Справа метрах в двухстах во ржи заработал еще один пулемет и один боец, телефонист, стоявший в рост рядом с убитыми немцами, со стоном присел. Остальные тут же залегли.

- Ползком к машине, - приказал Житковский.

- А немка? С собой возьмем? - спросил кто-то из бойцов.

- Да она уже кончилась. Смотри - не дышит, - сказал другой боец.

Догнав своих, Житковский доложил Найде, что немцы уничтожены, женщина тоже убита.

- А мы еще не верили в диверсантов! - ответил Найда. - Двоих у нас в машине убило, - добавил он с сожалением, - но надо ехать дальше...

Шестнадцатого июля после очередного перехода, когда батальоны 771-го полка расположились на дневку в густом лесу под Чаусами, капитану Шапошникову доложили, что его ищет какой-то майор из штаба корпуса.

- Иван Андреевич? Какими судьбами? - Шапошников узнал майора Суетина, своего приятеля, служившего помощником начальника оперативного отдела штаба их 20-го стрелкового корпуса.

- Да вот тебя решил проведать, - улыбнулся Суетин. - Гришина ищу. Не знаешь, где он сейчас может быть?

- Час назад проезжал. К Малыху, наверное, поехал. Садись, отдохни, а то, вижу, с лица спал совсем.

Шапошникова и Суетина связывал тот тип армейской дружбы, когда люди встречаются редко, не знают, встретятся ли еще, и если уж доведется увидеться, то стараются наговориться впрок. Вместе они служили лет десять и оба, не навязываясь в друзья и не думая даже, что дружат, постепенно прониклись такой взаимной симпатией и уважением, что искренне радовались каждой редкой встрече. Сейчас им тем более было о чем поговорить.

- Это вы сегодня утром вели бой? - спросил Суетин.

- Да, у Любавино. Шесть танков из десяти подбили.

- Значит, обижать себя не даете. У тебя, гляжу, порядок, - Суетин снял фуражку, тщательно вытер лоб платком, - а мы вот всем отделом эти дни только и делаем, что выясняем, где какие наши части стоят. Телефонной связи почти нет, радио, сам знаешь, применять боимся, да и не умеем толком. А генерал требует выяснять обстановку в деталях. Бывает, что на карте здесь стоит часть, а на самом деле ее уже давно нет, вот и занимаемся разведкой своих же войск. Вон грузовичок мне дали, - махнул он рукой.

- Иван Андреевич, расскажи об обстановке.

- Спроси чего полегче... Три дня назад был у вас в дивизии, когда вы наступали, потом проехал на Чаусское шоссе - там немцы. Прут, представляешь, колоннами. Прорвались от Шклова. А в Чаусах всего один наш батальон стоял смяли через полчаса. Ты капитана Филимонова знаешь? Сидит он чай пьет, в Чаусах, выглянул в окно - танки на дворе, с крестами, он гранату в окно, а сам в чем был в дверь. Еле ушел.

- А на Пропойском направлении?

- Последних сведений не имею, но боюсь, что немцы уже сутки, как в Пропойске, если только их дивизия Скугарева не задержала своим вторым эшелоном. У него всего-то три батальона прибыли.

- А дорога Могилев - Чаусы?

- Там сам черт не разберется. Вроде бы и у нас, и немцы там во всю гоняют. Такое там творится, Александр Васильевич, рассказывать страшно. Еду сегодня утром, навстречу группа наших бойцов, потом вторая подходит. Командиры и политруки будто бы все убиты, позади их танки, кругом диверсанты. Я их останавливаю, а все подходят и подходят, больше сотни набралось. Спрашиваю, кто, откуда - есть даже из-за Днепра. Обстановки не знают, есть и такие, что при одном слове "танки" драпать готовы. Хорошо, что тут оказались кем-то брошенные повозки с продуктами, удалось заинтересовать на время. Вижу - начальник артиллерии корпуса Вершинин подъехал и давай их костерить, так какой-то подлец, а может быть и диверсант, причем с петлицами лейтенанта, выстрелил из винтовки и - наповал. Бойцы его тут же расстреляли, конечно, но представляешь, какое положение - анархия, как в первый год гражданской. Хорошо, что полковник Гришин мимо проезжал, построил всех, выругал как следует, оставил с ними какого-то командира, и уехал. А у вас, смотрю, порядок, - с удовлетворением произнес Суетин.

- Отходим организованно. Бойцы у нас немцев не боятся. В первые дни, когда идут и идут эти окруженцы, и каждый только и знает: "Танки! Окружение!", думали, что не сохраним настроя. Но ничего, держим. У нас, видишь ли, кадровый состав убежден, что именно мы - лучшая дивизия Красной Армии. Да, Иван Андреевич, на днях наши бойцы генерала в плен взяли. Заехал, представляешь, прямо в боевые порядки. Думал, что если их танки гудят на оперативном просторе, то за ними чисто, - Шапошников достал из планшета карту. - Вот, посмотри. Генерал не боевой, тыловик из штаба танковой группы Гудериана, обстановка на карту не нанесена, но все равно ценная вещь. Обрати внимание - проставлены даты на рубежах, до самой Москвы. И до сих пор графика в целом придерживаются. Забери, может пригодится.

- Спасибо. Потери большие в полку?

- Около двадцати процентов, - чуть помедлив, ответил Шапошников.

- В других частях под пятьдесят подходит. Учти, что ваш полк в корпусе - наиболее крепкая единица, если на прорыв придется идти, то скорей всего в авангард поставят вас.

Суетин помолчал немного и спросил:

- Ты знаешь такого корреспондента, из "Известий" кажется, Константина Симонова? Еще стихи с Халхин-Гола писал...

- Как же, слышал.

- Встречаю его дней пять назад. Спрашивал, как лучше проехать в Могилев. Как ни отговаривал, что опасно, немцы по эту сторону Днепра. "Товарищ Сталин, - говорит, - приказал сделать Могилев Мадридом", - так и поехал. Я предлагал к вам в дивизию съездить, интересный контрудар - "Нет, только в Могилев". А меня вчера земляк наш крепко выручил, - продолжал Суетин. - Западнее Чаус. Проехал по шоссе - наших никого, а знал уже, что немцы навстречу идут, от Шклова. Дело вечером было, вдруг навстречу пара упряжек с орудиями, вроде свои, и так вкусно по-нижегородски говорят, что невольно сразу спросил: "Вы с какой улицы?" - "Я с улицы Свердлова". Так и договорились. Отходили они последние, из отдельного противотанкового дивизиона вашей дивизии. Главные их силы я, видимо, проехал другой дорогой. Попросил этого лейтенанта, командира взвода, Ивана Федосеева, продержаться, сколько сможет, хотя бы три часа. Так они немца здесь не только задержали, но и по носу ему хорошо дали. Я его потом еще раз встретил, рассказал он, что бой тот они выиграли, немцев несколько десятков уложили, мотоциклистов. Еще спрашивал, не видал ли я его брата двоюродного, Овчинникова, Героя Советского Союза, встречались они с ним где-то здесь, но потерялись. Вот такие, брат, дела... Воюем, как умеем, а надо бы лучше. И можем ведь лучше. Ну, надо ехать мне, Александр Васильевич, - поднялся Суетин. - До встречи, если живы будем. Да, возьми вот газеты, почитай, довольно свежие.