Лики любви - Элла Уорнер

— Я не играл с ней. И не буду, — возразил Эрни.

— Тогда просто поразмысли как следует, прежде чем вернуться в ее жизнь. — Патрик Шонесси кивнул, давая понять, что разговор окончен. — Мы сейчас уезжаем. Желаю тебе разобраться со своими проблемами. Ничего не поделаешь, Эрни…

Выдав этот последний совет, он возвратился к своему семейству. И мини-автобус тронулся прочь, увозя их от переживаний сегодняшнего дня.

Эрни с тяжелым сердцем следил за задними огнями автобуса, пока те не пропали в темноте. Не было никакого смысла преследовать Алекс. Патрик Шонесси прав: будущее нельзя завоевать силой, его можно только построить, причем фундамент должен быть прочным…

Чувство справедливости Эверетта… Сказать по правде, Эрни не так уж и часто вспоминал об отце, должно быть, оттого, что не пошел по его стопам. Однако тем не менее он оставался одним из его сыновей и гордился этим. Может, он и не разводит овец, но зато у него свое дело, и Эрни был уверен, что отец первый порадовался бы его успехам.

Но если говорить о личной жизни… заслужила бы она одобрение Эверетта Принса?

Эрни заглянул себе в душу. Плейбой Принс. Чего он добился этим титулом? Ничего из того, что стоило бы ценить. Ничего, кроме проблем в отношениях с женщиной, которую он любил.

Оставалось понять, сможет ли Эрни вернуть хоть что-то из того, что потерял этой ночью?

14

Рождество… Однако Алекс не чувствовала никакой радости при мысли о празднике. Раньше в этот день она открывала глаза с радостным предвкушением. Но сегодня не было никакого желания вылезать из постели, чтобы проверить, встали ли остальные, и разбудить их, если еще спят. Поддерживать счастливое выражение на лице требует немало усилий, и лучше было повременить с этим сколько можно.

Алекс неподвижно лежала на своей старой кровати, а ее взгляд лениво блуждал по комнате. Все вещи, служившие ей в детстве и отрочестве, остались на своих местах. Вернувшись домой, Алекс словно вернулась в прошлое, хотя сама при этом нисколько не изменилась.

На комоде восседала чудесная кукла, подаренная матерью, когда дочери исполнилось четыре года. Алекс никогда не играла с нею, она вообще не понимала, зачем нужны куклы. Длинные золотисто-каштановые локоны все еще украшали зеленые атласные банты, а белое шелковое платье, отделанное оборками и кофейного цвета кружевом, оставалось таким, каким было двадцать четыре Рождества назад.

На стене напротив кровати висели ленты, которые Алекс выиграла в родео на Громе. Гром был чудесным конем, самым быстрым из всех, на которых сидела Алекс, и самым чутким. Она проплакала несколько дней, когда он умер из-за болезни, которую проглядел ветеринар.

Но жизнь не стоит на месте. Трагедии уходят в прошлое. На комоде стояла фотография Алекс с летными правами в руке — один из самых радостных моментов в ее жизни. Летать на самолете было даже лучше, чем скакать верхом. Владеть небом… как Эрни.

Алекс глубоко вздохнула, чтобы снять напряжение. Сколько времени прошло? Шесть… нет, семь недель. Даже больше семи. Свадьба состоялась шестнадцатого ноября. И с той поры Эрни ни разу не попытался связаться с ней. Хотя от матери Алекс знала, что он несколько раз навещал в больнице Маделин. Как, впрочем, и Дугласа.

Алекс легче жилось до приезда матери и брата, с ними вернулись и воспоминания о той ужасной ночи. Отец оставил ее в покое, Финн тоже занимался своими делами. А Дуглас не мог еще толком ходить, и потому ему была нужна компания. Он и мать постоянно упоминали об Эрни и, хотя Алекс пыталась прекращать разговоры на эту тему, продолжали время от времени комментировать их с Эрни поведение в день свадьбы.

Они также сообщили Алекс, что Джон Рамзи увезли свою дочь домой, на другой конец острова. Подальше от Эрни, подразумевалось. Тог ясно и жестко дал понять бывшей возлюбленной, что той отныне нет места в его жизни. И эта бессердечная жестокость неприятно поразила Алекс.

Дуглас тоже не выглядел опечаленным потерей. Что ясно показывало, насколько низко ценят мужчины доступных женщин. Ничего такого, о чем стоит вспоминать завтра. Если только речь не идет о случайной беременности…

Однако Алекс мучили сомнения иного рода: права ля она была, не выслушав Эрни той ночью? Словно раненое животное, она устремилась в свою нору, оставив мать возле Дугласа. С той поры Алекс старалась заполнить весь свой день делами, лишь бы заснуть, едва голова успевала коснуться подушки.

Вот и сейчас она тоже не хотела думать об Эрни. Пройдет Рождество, настанет Новый год… Тогда ей придется принять решение: продолжать работать с ним или… А сейчас… сейчас нужно подняться с постели, принять душ, одеться. Ради праздника Алекс решила надеть платье. Это придется матери по душе…

Хорошее получится Рождество, думала Лорин Принс, однако… Нет, конечно, все обрадовались известию, что Родерик и Вивиан ждут ребенка. Это была чудесная новость — первый внук Эверетта, — и Эрни не стал исключением. Однако Лорин успела заметить, как тень пробежала по его лицу, прежде чем он улыбнулся. Определенно, Эрни умеет замечательно притворяться.

Этим он и занимался во время праздничного ланча. Джозеф тоже был в ударе. Благодаря их взаимным стараниям смех за столом не умолкал. Оба брата были искренне рады за Родерика и Вивиан. Но Лорин мысленно пожелала, чтобы у них появился повод так же радоваться за себя самих.

В отношениях между Джозефом с Анжелой Марией по-прежнему не было никакой ясности, а Эрни… Лорин опасалась, что история с Маделин Рамзи оставила слишком глубокий шрам в душах молодых людей. Сама Лорин прилетела в город в понедельник после свадьбы. К тому времени Алекс уже была дома, и это сказало ей даже больше, чем разговор с Беттиной Шонесси.

Обе матери решили, что время залечит раны. Но время может и растравить их, разбудив демона гордыни, опасалась Лорин. Именно гордыня и была тем обнаженным мечом, который Эрни и Алекс положили между собой. И если теперь каждый считал, что его предали, рискнет кто-то из них сделать первый шаг?

Лорин вспомнила сказанные Эрни слова — что-то насчет призраков. Да, Маделин одна будет почище легиона призраков! Чего стоят и правда, и справедливость, если они не могут воскресить то, что погибло? И никто не может. Хотя… Возможно ли убить истинную любовь?

Мать украдкой взглянула на среднего сына. Тот не сводил глаз со счастливых лиц Родерика и Вивиан, пока Джозеф гадал относительно имени, которое дадут новорожденному. Неожиданно Эрни с решительным видом поднялся.

— Последний рождественский тост! — провозгласил он, привлекая к себе общее внимание и поднимая бокал. — Сегодня день мира и прощения. Выпьем же за это!