Зверь милосердия - Фредерик Браун

я убивал ее. Только милосердия, потому что мне было ясно, чего желал от меня Господь. Я стану орудием в Его руках, и Он будет подавать мне знак всякий раз, когда пожелает, чтобы я избавил от невыносимых страданий несчастного мученика. Только так я смогу искупить свою вину, ибо однажды убил без Его указующего перста.

…я уже несколько минут находился на веранде в компании своих соседок и рыжего детектива.

— Как продвигается расследование по делу Стиффлера? — спросил я, поскольку такой вопрос был вполне естественным с моей стороны, и напротив, было бы странно, если бы я не задал его.

— Глухо, — ответил Кахэн. — Похоже, ничего выяснить не удастся.

Голос его звучал правдиво. Он не ответил бы так легко и быстро, будь в его словах хоть доля неправды. Я вспомнил капитана полиции, который вчера заходил ко мне и провел в моем доме некоторое время. Как его звали? А, Петтиджон. И какое странное совпадение, что он живет в доме, построенном на купленном у меня участке. Этот факт сразу создал между нами какую-то невидимую связь. Капитан мне чрезвычайно понравился, и по-видимому, симпатия была обоюдной. Он разговаривал со мной откровенно, рассказывал о своей семье — жене и дочери. Увы, я не мог ответить ему взаимностью. Иногда я жалею, что после переезда в Тусон говорил всем, что я никогда не был женат.

Я поступал так потому, что хотел избежать расспросов о своей жене…

Я вернулся домой от Армстронгов, и, когда открывал входную дверь, часы пробили один раз — половина десятого. Я вспомнил, что точно так же они били неделю назад именно в это время…

…Курт был уже в моем доме. Я сделал вид, будто слышу звук приближающегося автомобиля. Он стоял к окну ближе, чем я, и я попросил его выглянуть на улицу, когда машина остановится. Он сделал два-три шага в сторону окна. Я последовал за ним, не вынимая руки из кармана. Оказавшись в непосредственной близости от него, я вытащил револьвер и нажал на спусковой крючок. Он начал оседать вниз, но я подхватил его и опустил на пол. Он умер легко, бедняга. Даже на долю секунды его не посетила мысль о близкой кончине.

Господи, до каких же пор я буду орудием в Твоих руках? Когда же снизойдет на меня Твое милосердие, которым Ты одариваешь других через посредство моей руки?

12. Фрэнк Рамос

Когда я явился в управление в обычное время, в дежурке был один Рыжик. Он смотрел в окно, стоя ко мне спиной. Я спросил:

— А где остальные?

— Охотятся за преступниками, — сказал он. Потом обернулся, и я увидел, что его лицо буквально сияет от счастья. — А нас оставили на дежурстве.

Я не люблю дежурить и слоняться по пустому помещению в ожидании каких-либо происшествий. Я испытываю от этого раздражение и скуку, потому что предпочитаю заниматься конкретным делом.

Зная, что Рыжик в целом разделяет мои взгляды, я был несколько удивлен радостным выражением его лица. Но мое удивление прошло, когда он поделился со мной главной новостью.

— Фрэнк, — сказал он, — я обручен.

Я пожал ему руку:

— Молодчина! Поздравляю! Скажи, это та девушка, о которой ты говорил пару дней назад, или какая-нибудь новенькая?

Сначала он решил обидеться, потом понял, что я шучу:

— Та. И мы решили, что женихом и невестой будем очень недолго. Все формальности закончим до моего отпуска.

— Правильно, — сказал я. — Зачем тянуть, если ты в ней уверен? А что случилось в управлении? Куда подевался народ?

— Ограбление. У Формана, примерно полчаса назад.

«Форман» — большой супермаркет на Двадцать второй улице, по дороге к военной базе. Рыжик сел, закурил и щелчком отбросил от себя спичку.

— Двое бандитов связали управляющего, когда тот открывал сейф, чтобы выдать перед началом смены кассирам мелкие купюры. Неизвестно, сколько денег было в сейфе, но они забрали все.

— Но «Форман» за пределами города, — сказал я. — Бандитами должен заниматься окружной шериф.

— Ими занимается и он, и мы. По последним данным, они скрылись с деньгами где-то в деловой части Тусона. Полагают, что кассу взяли гастролеры. Есть подробное описание их внешности, мы проверяем отели и меблированные комнаты. Кэпу позвонили домой, и он сразу вызвал ребят.

Я сказал:

— Наверное, ты встал сегодня раньше обычного, если так подробно обо всем осведомлен.

— Сегодня я появился здесь на пятнадцать минут раньше обычного, а кэп был уже на месте. Он велел ввести тебя в курс дела. Бандитов видели, когда они удирали на краденом «форде». Потом они пересели в другую машину.

Спустя некоторое время Рыжик сказал:

— Фрэнк, а что, если я познакомлю тебя с Каролиной?

Я ответил, что мне будет чрезвычайно приятно встретиться с ней.

— Тогда сегодня вечером? Ты и твоя супруга? Понимаешь, Каролина собирается познакомить меня со своими приятельницами — пока я ещё не встречался ни с одной — и сегодня приглашает их к себе. Будет здорово, если и с моей стороны тоже кто-то придет.

Я сказал:

— Приду с удовольствием. Что же касается Алисы, то, если мне не изменяет память, у неё другие планы. Нужно у неё уточнить.

— Конечно. Прямо сейчас и звони.

В общем, я оказался в трудном положении. Приглашения Рыжика я принять не мог, потому что с годами научился прогнозировать поведение своей супруги.

Вчера она казалась вполне нормальной, но сегодня утром была мрачна и неразговорчива. А это, как подсказывал мой опыт, верный признак того, что скоро она напьется если уже не напилась. Черт возьми, неужели она не видит куда катится? Почему даже трезвая она приходит в ярость когда я говорю, что она губит себя? Конечно, рано или позднo она образумится, но какой она станет к тому времени я боюсь даже думать.

Однако сейчас у меня не было выхода, я должен был ей позвонить. Вернее, сделать вид, что звоню. Я подошел к аппарату, которым мы пользуемся для личных разговоров, и набрал свой домашний номер. В тот момент, когда послышался сигнал вызова на другом конце провода, я понял, что звонить мне не следовало. В присутствии Рыжика я не мог говорить о приглашении. Даже если сейчас она трезва, приложившись к бутылке в гостях, она может нализаться до невменяемости.

Поэтому, когда Алиса сказала «алло», я промолчал. По одному слову трудно определить, прикладывалась она уже к бутылке или нет. Я плотно прижал трубку к уху, чтобы Рыжик не мог услышать её голос, и начал считать до двадцати —