В поисках призраков - Алексей Чумаков

– Какое вы имели право? – пробормотал он. В его голове зияла огромная дыра, в которой медленно исчезало все, что он знал о собственной жизни. – Какое вы имели право? Какое право, суки-и-и?! – Слим тихо завыл. – Суки-и-и… – Его лицо скривилось, глаза наполнились слезами, рот растянулся, подчеркивая впалые щеки. – Какое вы имели право трогать меня, твари-и-и, суки-и-и, уроды, гондоны… Сволочьё…

Сдерживая себя изо всех сил, чтобы не разбить стекла стоявшей рядом машины, он сел на корточки и закрыл лицо руками. Вулкан внутри пытался вырваться наружу в виде крика. Слим тяжело дышал, медленно сползая на подгнившую траву. Он свернулся калачиком, подтянув колени к груди, и уткнулся носом в воротник старой куртки. Этот лес оказался его клеткой. Уйти было невозможно.

Трое собеседников спустились на первый этаж. Расположившись в гостиной, они продолжили разговор в ожидании технической готовности к съемке. Лиза села за обеденный стол, Макс уютно расположился в скрипучем кресле-качалке, а Федор Степанович скромно присел на маленькую табуретку, стоявшую рядом со шкафом.

У Лизы было столько вопросов, что она не знала, с чего начать. История дома и гибель людей в его окрестностях казались ей темами, которые могли насторожить старика. Не все любят обсуждать трупы и прочие ужасы. Но нужно было достать из него хоть какую-то информацию.

– Федор Степанович, а можно все-таки увидеть фотографию?

– Конечно, – спохватился тот, подошел к шкафу, с трудом отодвинул его и поднял с пола пожелтевший листок бумаги. – Решил, что здесь не найдут, даже если кто-то и проберется внутрь. – Он протянул фото Лизе. – Вот семья, которой принадлежал этот дом изначально.

На фото стояли четверо: две девочки на вид лет семи и двенадцати, молодая женщина лет тридцати и высокий пожилой мужчина с хмурым выражением лица. Девочки, и без того похожие друг на друга, были в одинаковых темных сарафанах. На голове младшей красовался пышный венок, а старшая могла похвастать лишь двумя длинными косичками. Мать была одета в белое платье до пола, напоминающее перевязанный на талии балахон. Собранные в пучок волосы открывали круглое миловидное лицо, черты которого были мелкими и заурядными. Ее взгляд был тосклив, а темные круги под глазами намекали на хроническую усталость. Она прижимала дочерей к себе, еле заметно отстраняясь от супруга.

Мужчина, наоборот, отличался военной выправкой. Его густые кудри и надменный взгляд привлекали внимание, делая стоявшую рядом женщину еще более неприметной. Строгий черный костюм сидел как влитой, подчеркивая его мужественную стать. Волосы, расчесанные на пробор, и густые бакенбарды ярким штрихом подчеркивали моду начала двадцатого века, а крупные черты лица и большой лоб оттеняли холодный взгляд почти прозрачных глаз.

Лиза внимательно рассмотрела картинку:

– Старые фотографии всегда наполнены особой энергией и смыслом, в них прячутся секреты.

Это фото не было исключением, к тому же сепия, пожелтевшая от времени, лишь добавляла глубины. Фигуры на фотографии казались объемными.

– Надо же, – задумчиво произнесла она. – Если бы не балкон, я бы никогда не подумала, что фото сделано на фоне этого дома!

– Дай взглянуть! – Макс вальяжно раскачивался в кресле.

Девушка нехотя передала ему фотографию и встала сзади, облокотившись на спинку:

– Ну, как тебе?

– Хм… Люди, конечно, дико меняются с каждым столетием. Наших наряжай – не наряжай в те же одежды, но они никогда не будут так выглядеть! Правда, любопытно. А вообще – «счастливая» семейка…

– Женщина как будто морально уничтожена…

Макс улыбнулся:

– Ой, Лизок, только не начинай! Вы во все времена были «морально уничтожены»!

– Да ты посмотри на нее! Посмотри внимательно!

– Уставшая.

– Нет, она не уставшая, она измученная!

Старик внимательно слушал диалог гостей.

– Федор Степанович, я слышала, что в этой семье произошла трагедия…

Он неторопливо встал и поставил чашку на полку.

– Версий много.

– И какая правдивая?

Он пожал плечами и снова сел:

– Думаю, нам этого никогда не узнать. Основная версия – что он убил их в этом доме, – старик покачал головой. – Но эта история покрыта таким слоем слухов, что нет уверенности ни в чем.

– Но трупы…

– То, что все они умерли в этих стенах, это правда, – перебил собеседницу местный.

– Все, включая главу семейства?

– Да. Он тоже скончался здесь – повесился, якобы после того, как раскромсал топором жену и девочек.

– Раскромсал… – повторила Лиза. – Ёмкое слово, наполненное энергией действия. – Она пристально посмотрела в глаза старику. – То есть он не просто ударил их? Вы поймите, это очень важные детали для программы, именно поэтому я и расспрашиваю о таких подробностях.

– Я понимаю… Говорят, трупы были разрублены на куски.

– А где именно их нашли?

– Женщину – в спальне, а девочек – на первом этаже, в той пустой гостевой комнате, – он поднял указательный палец и указал на люстру над столом. – Мужчина висел здесь. – Старик неторопливо продолжал свой жуткий рассказ под пристальными взглядами Макса и Лизы. – Даже если представить, что все так и было, все равно никто не знает, почему он убил свою семью. Тем более, вряд ли вообще найдется веская причина, оправдывающая такой поступок. Мужик не иначе как спятил, больше нет версий на этот счет. Говорят, что семья была странная: девочки учились дома, мать всецело посвятила себя им. Сам хозяин часто выезжал в Москву на несколько дней. Подробностей я не знаю и сомневаюсь, что кто-либо другой сможет вам помочь в этом вопросе.

– А семья была обеспеченная?

– Все относительно, вы же знаете. В целом, я бы не назвал ее богатой или зажиточной. Как ни крути, это не Шереметьевский дворец! Думаю, для дворянской семьи жили они довольно скромно.

Лиза кивнула.

– Федор Степанович, у меня к вам просьба: расскажите все то же самое, только в камеру. Это возможно?

Старик замялся, словно резкая смена темы застала его врасплох:

– Это обязательно?

– Скорее, предпочтительно! Зрителям всегда интереснее слышать подобные истории из первых уст, если можно так выразиться. Сможете?

– Я никогда этого не делал…

– Тогда это будет ваш дебют на телевидении!

– Давайте я подумаю.

Лиза почувствовала, что сможет уговорить его позже, и не стала давить.

– Как вам удобно, Федор Степанович, мы никуда не торопимся. – Девушка широко улыбнулась.

– Я подумаю… – негромко повторил он. – Посмотрим, как дело пойдет.

Парижская весна

Поль ехал по Седьмому округу Парижа на бежевом Porsche, щурясь от яркого солнца и ругая себя за то, что забыл дома солнцезащитные очки. Утро было хмурым, но ближе к обеду распогодилось, и город вновь засверкал бликами солнца, отражающимися в витринах сотен кафе и бутиков. Проехав по Rue du Bac, Поль свернул в сторону Quai Anatole France и оказался меж двух красот, отвлекающих водителей от скучного дорожного пейзажа: по левую руку музей DrOrsay, а по правую – Сена, неторопливо несущая свои воды в Ла-Манш.