Спорим, она будет моей - Агния Арро

к потолку, — если вы из-за нее рассоритесь? Ты, вон, с ума сходишь! Спина как? Не болит? Не лги мне только.

— Нормально.

— Тогда зачем обезболивающее в тумбочке хранишь? Тебе не выписывали.

— Ты лазил у меня в тумбочке?!

— Много интересного нашел, — усмехается старый генерал. — Не уходи от ответа, мальчик.

Приходится рассказать ему, как недавно неудачно попытался встать и немного помучился. Естественно, снова получил втык и заявление, что мы в ближайшие дни поедем с ним на осмотр. Мой отказ для него как пустой звук.

— Давай так, мой мальчик. Я не забираю тебя на домашнее, а ты больше не споришь ни со мной, ни с врачами. И вот таких выходок, как сегодня, я чтобы не видел! Посмотри, — толкает меня ладонью в лоб, — потный весь, мышцы дрожат. Куда такую нагрузку? Ян, — присаживается передо мной на корточки, кладет руки на мои колени, — я чего совсем динозавр, по-твоему? Ничего не понимаю? Но если ты этой девочке правда нравишься, она тебя любым примет.

— Я не хочу быть любым!

— Это поправимо. Ты знаешь. Терпения у тебя нет…

— Закончилось оно! Отпусти меня к ней, пожалуйста, — накрываю своей ладонью ладонь деда. — Мне поговорить с ней надо. Не по телефону.

— Ты время видел? А Никита куда сбежал? Тоже к ней? — дед опять напрягается.

— Понятия не имею. Возможно. Но мне очень надо поговорить с Василинкой. Сегодня. Я спать не смогу.

— Василинка… — поджатые губы деда растягиваются в улыбке. — Имя-то какое. Собирайся, я тебя сам отвезу.

— Дед!

— Лезть не буду, слово даю. В машине в стороне посижу. Посмотреть хочу на ту, что внукам моим голову вскружила. Про душ не забудь. Сейчас пришлю к тебе Степана, поможет.

Мне понадобился час, чтобы привести себя в порядок после тренировки и переодеться. На часах половина десятого. По идее, Василина как раз должна скоро возвращаться из кофейни, я помню, что она сегодня работает.

Поедем сразу к ее дому. Больше шансов, что не разминемся. Проверяю заряд батарейки в телефоне, свой запас сигарет в пачке, лежащей в куртке. Печально там все. С дедом еду, но вдруг выйдет скрыться из-под его надзора?

Открываю нижний ящик, где обычно за старыми книжками сныкан запас из пары пачек.

Нет! Дед все выгреб.

— Черт! — толкаю ящичек рукой. Он с щелчком закрывается.

— Что-то потерял? — с легкой насмешкой интересуется вошедший дед.

— Нет. Поехали, — объезжаю его и первым покидаю комнату.

— Я тебя предупреждал насчет твоей новой привычки, — напоминает он. — Все нашел, все выбросил. Даже то, что в кроссовке в шкафу лежало. Все твои движения по карте теперь будут проверяться еще тщательнее и наличку я тебе снимать запрещаю, — догоняет, хлопает меня по плечу ладонью.

Мне даже ответить ему нечего. Со всех сторон оккупировал. Не продохнуть.

Трачу время на то, чтобы устроиться в машине. Стёпа привычно грузит кресло и садится за руль. Дед рядом со мной. Травит старые байки про то, как они на службе молодняк за курево гоняли. Я вроде как даже улыбаюсь, хотя на самом деле ни хрена не смешно. Я же не в армии!

До Василинкиного дома добираемся быстро. Пробок в это время уже нет, дороги хорошо расчищены. С голых веток срывается легкий снежок, а небо чистое и звездное. Есть надежда, что завтра будет солнце.

Дед, как и обещал, остается в стороне. Только пересаживается на переднее сиденье рядом со Степаном. Ника нигде не наблюдается. Куда он тогда свалил, интересно?

Еду к Васиному подъезду. Набираю ее и слышу звонок. Оглядываюсь на звук. Она стоит недалеко от меня, сосредоточенно копаясь в рюкзачке и совсем не глядя по сторонам.

— Вась! — окрикиваю и машу светящейся трубкой.

—Ян? — удивленно. — Привет, — быстрым шагом идет ко мне. — А ты чего здесь?

Глава 23

Василина

Мне кажется, что от его взгляда под моими ногами тает снег. Смотрю вниз, чтобы убедиться в том, что это мой личный глюк. Мне просто становится так тепло, что я забываю про расстегнутую куртку и неудобно повисший на согнутом локте рюкзак.

Это и есть оно, да? То самое чувство, которого я так боюсь? Оно разливается по моим венам, стоит Яну оказаться поблизости. В животе начинает нестерпимо щекотать. Дергаю рукой, чтобы поскрести ногтями и снять этот странный зуд. Пульс учащается, будто я от остановки сюда бежала, не останавливаясь. Щеки начинают гореть, а по коже пробегает мороз.

Я, наверное, просто заболела. В кофейне тепло, оттуда резко выскочила на холод, а потом в маршрутку. Я сегодня успела на последнюю, но она была забита. Там я куртку и расстегнула, чтобы окончательно не пропотеть.

— Ты почему без шарфа? — в его вопросе столько заботы, что сердцу в груди становится тесно, а я продолжаю стоять на месте и уговариваться себя, что простудилась.

Ну с чего бы мне в него влюбляться? Да, он добрый, хоть и очень закрытый. Он интересный, увлеченный. С ним есть, о чем поговорить. Он красивый… Мне нравится в нем все от вечно падающей на глаза челки до сосредоточенных взглядов на занятиях. Нравится даже то, как он улыбается, редко и только со мной. Ян отличается от большинства наших парней, и меня притягивает к нему со страшной силой.

Запрещать себе привязываться к нему становится все сложнее. Я давлю в себе новые чувства привычными аргументами. Дома это делать легче, у меня перед глазами постоянно живой пример того, до чего может довести влюбленность. И, просыпаясь утром, я говорю себе, что ни думать о нем, ни смотреть в его сторону больше не буду. Надо отшить обоих братьев и жить дальше. Но они никак не хотят отшиваться! Он вот сейчас зачем приехал ко мне? Чтобы спросить, почему я шарф не надела? Серьёзно? Зимой, в десять вечера внука генерала волнует именно это?

— Ты поворчать на меня приехал? — у меня наконец прорезается голос.

Поскрипывая снегом под подошвой, подхожу к нему ближе. Чувствую запах его одеколона, и сердце разгоняется еще быстрее, до шума в ушах и легкого головокружения. Челка его эта дурацкая опять на глазах! Подушечки пальцев покалывает от желания прикоснуться и убрать ее.

Это очень плохо! Я не хочу туда нырять. Я боюсь этого