Назови меня своей - Хайди Райс

сломает. — Голос Кэт звучал уверенно и спокойно. — Ты сильная женщина. Гораздо сильнее, чем думаешь. Когда тебя бросила мать, тебе было всего четыре года. И ты это пережила. Так что давай смотреть правде в лицо. Ты не можешь оставаться в Кембридже бог знает сколько времени, ожидая, когда он соизволит с тобой связаться. Это глупо.

Тебе нужно знать, на чем вы стоите. А ему нужно перестать вести себя как диктаторская задница.

Касия невольно улыбнулась.

Потом провела рукой по животу, представив себе, как растут там ее дети. Она хотела, чтобы их детство прошло рядом с любящими родителями — то, чего ей так не хватало в свое время. И если у нее был хотя бы малейший шанс, то разве она не обязана была за него бороться?

Она найдет в себе силы и смелость отправиться к Райфу в пустыню. Она бросит вызов его приказам и скажет о своих чувствах к нему — и о том, что хочет взамен. И если потерпит неудачу, то, по крайней мере, будет знать, что не сидела сложа руки.

Но что бы ни случилось, она выживет.

Ради детей и ради себя самой.

Глава 21

— Вождь Хан, только что прибыл верховой — приближается отряд шейха. Райф выпрямился и воткнул в землю лопату.

Физический труд по обустройству нового лагеря помог ему пережить эти несколько дней после того, как он оставил свою жену в Кембридже.

Однако известие смутило его. Почему Зейн не сообщил ему о своем визите заранее?

Неделю назад он звонил, чтобы поздравить его со свадьбой, но это было еще до визита к лондонскому доктору. До того, как страх за ее безопасность стал слишком огромным.

Теперь к этому страху прибавилось чувство вины и боль потери. Но почему? Как можно потерять то, чем никогда не владел? Кася не принадлежала ему. Она вышла за него замуж из чувства долга, согласилась родить ему детей, в то время как он подверг ее жизнь опасности.

Так ли уж он отличался от своего отца? Человека, который использовал женщин ради собственного удовольствия, а потом бросал их?

Из-за своей ненасытности он запустил в ее стройное, хрупкое тело двух младенцев — доктор сказал, что они слишком большие. Он и сам выше ее на целый фут, а это значит, что его дети не могли быть маленькими.

Он убил свою мать, а теперь его дети убьют свою.

Ополоснув лицо и грудь в ведре с водой, которое стояло возле колодца, он поднял с земли грязную рубашку.

Будь он проклят, если станет наряжаться ради брата, не получив предварительного предупреждения. Пусть Зейн увидит его таким, какой он есть на самом деле.

И вдруг ему в голову пришла ужасная мысль. Что за причина могла быть у Зейна, чтобы проделать весь этот путь, если не несчастный случай?

С Касей?

Бросив рубашку, он побежал.

Он оставил ее в Кембридже одну, чтобы она была в безопасности… но разве она могла быть в безопасности?

Он добрался до лагеря как раз в тот момент, когда двадцать всадников появились из-за гребня.

Впереди группы на белом арабском скакуне он узнал Зейна. Рядом с ним на изящной каурой кобыле ехала женщина в традиционной нарабийской одежде, защищающей ее от солнца.

Кэтрин, должно быть.

Зейн привез с собой свою королеву.

Лучшую подругу Касии, чтобы сообщить ему ужасную новость.

Он начал молиться. Любому богу, который только мог его услышать.

Пожалуйста, пусть она будет в безопасности, и я больше никогда к ней не прикоснусь.

Женщина-всадница подъехала первая, ее лошадь остановилась в нескольких футах от него. Но потом она подняла руку и сняла головной убор, закрывавший ее лицо и волнистые черные волосы.

Это была не Кэтрин. Это была Кася. Его жена. Его женщина.

Женщина, о которой он мечтал каждую ночь. Неужели он все еще спит? Или это была галлюцинация?

Он оставил ее в Кембридже, как она могла оказаться в пустыне?

Его дыхание стало прерывистым.

Неужели он сходит с ума? Или это расплата за его грехи? В последний раз увидеть ее глаза, наполненные любовью, и знать, что в реальности этого быть не может? Что он этого не заслужил?

— Касия, это ты?…

Она улыбнулась:

— Конечно, это я. А теперь помоги мне, пожалуйста, спуститься. Это была долгая поездка.

Звук ее голоса разрушил чары, удерживающие его в ступоре.

Она положила руки ему на плечи, когда он спустил ее с лошади и прижал к своей груди.

— С тобой все в порядке? С малышами все в порядке? — спросил он, не сумев скрыть дрожи в голосе.

— Все хорошо, Райф. Просто я немного устала.

Она была настоящей, живой и теплой, но вместе с радостью в нем нарастала волна гнева. На своего брата.

Его жена два дня ехала верхом по пустыне. Вопреки его приказу. Подвергая себя опасности. И он — его брат — допустил это!

Он обернулся и увидел Зейна.

Оставив Касию, он решительно двинулся ему навстречу.

— Ах ты, сукин сын! — воскликнул он на холади и нанес шейху короткий удар в подбородок. Удар отозвался болью в костяшках пальцев, но Райф не обратил на это внимания. — Как ты смел подвергнуть опасности жизнь моей жены? — Теперь он говорил по-нарабийски, грозно нависая над упавшим на землю шейхом. — Она носит двойню или ты этого не знал?!

За своей спиной он услышал щелчки затворов и крики.

— Отойдите, — приказал Зейн своим людям, одной рукой держась за подбородок, а другой помогая себе подняться.

Ярость все еще бурлила в крови Райфа, когда он услышал голос Касии.

— Райф, остановись! Что ты делаешь?

Он поднял голову и кивнул своим людям, которые тут же опустили винтовки.

Рука Зейна коснулась его плеча.

— Моя жена просила меня кое-что тебе передать. — Губы его были разбиты, но он улыбался.

Это смутило Райфа. Если в этой ситуации и было что-то забавное, он этого не видел.

— Мне ужасно жаль, Зейн. Я не должна была вовлекать тебя во все это, — сказала Касия.

— Все в порядке, Кас. Мы всегда прикрывали твою задницу, — сказал Зейн, по-дружески похлопав ее по руке, и Райф снова почувствовал, как на него накатывает волна гнева от такой фамильярности.

Но в светлых глазах брата не было ни злости, ни презрения.

— И что же? — хмуро спросил Райф, ненавидя себя за то, что не понимает, что происходит — не только с женой и братом, но и внутри его самого.

Он