Своевременные мысли о Российском парламенте - Юрий Сидоренко

Бастующие шахтеры сказали о том, что готовы идти на любые лишения. Оставив на время свои экономические требования, они говорили о требованиях политических. Министр печати России писатель Полторанин подчеркнул, что судьба властей предержащих поистине в руках народа. Ведь стоит рядовым людям — электрикам и сантехникам перекрыть воду и канализацию, как разом узнают они, кто хозяин здесь — начальственные бонзы или трудовой люд. И еще он просил каждого россиянина сдать по 0,5 грамма золота, чтобы создать собственную российскую телебашню и радиостанцию и не зависеть уже от скользкого чиновника Леонида Кравченко, который «Взгляд» закрыл, «ТСН» разогнал, а из «Времени» сделал «Безвременье».

И тогда вышел пожилой человек. Он сказал: «Я сорок три года в партии, прошел войну, я лично ничего плохого не сделал никому, честно прожил жизнь. Но я формально к партии причастен, поэтому я чувствую свою вину перед людьми. Я выхожу из этой партии и отдаю самое дорогое — обручальное кольцо, чтобы Россия имела собственный голос».

Но митинг — это не только трибуна, не только ораторы, это еще и огромные массы людей, лозунги, выступления внутри толпы, а то и над ней, поскольку люди стояли на крышах, на балконах и в окнах домов. Роженицы и персонал старинного роддома, что на Арбате, сердечно приветствовали демонстрантов, они выставили куклу-младенца, который размахивал российским флагом. И здесь же появился озорной призыв: «Бабы, не рожайте коммунистов!» Люди в толпе подняли ответный лозунг: «Бабы, не давайте коммунистам!». Эти насмешливые лозунги вылились вдруг в шутливую дискуссию, отраженную еще Аристофаном в его «Лисистрате». А если и впрямь эти призывы в жизнь претворить? Вот тебе и решение вопроса безо всяких баррикад. Эти веселые разговоры прерывались порой грозным и мощным скандированием: «Долой КПСС, до-лой, до-лой, до-лой!»

Когда митинг закончился, люди по призыву организаторов развернулись спиной к войскам и двинулись по проспекту Калинина и далее по Тверской на площадь Маяковского. Здесь они соединились с большой массой людей, которые тоже проводили митинг в защиту России. На протяжении всего пути тысячи людей на крышах, на балконах и в окнах приветствовали демонстрантов. Водители автомашин включали сигналы, выражая таким способом свое одобрение и поддержку. А прохожие на улицах, счастливые, поднимали два пальца вверх: это латинская буква V — victoria, что означает: победа.

Феномен Горячевой

Всеобщая взвинченность, связанная с теми событиями, которые произошли на съезде, стихает. Облегченно вздохнули миллионы людей: Ельцин остался, российское президентство состоится, Председатель Верховного Совета получил дополнительные полномочия.

Постепенно вся эта история уходит с газетных полос, а в разговорах между собой люди обращаются уже к иным проблемам. И только одна тема свежа, как рана, — это Светлана Петровна Горячева. Сегодня говорят не о пресловутой шестерке вообще, не о так называемом их политическом заявлении, не о логике или даже алогичности их поведения — почему-то говорят именно о Горячевой.

Она поистине затмила остальных членов одиозной шестерки. И лощеный с интеллигентским налетом Исаков, и невозмутимый Абдулатипов, и типичный представитель партийного клана Исаев почти не видны. Оставшиеся два вообще практически неизвестны. Все они могут почивать спокойно. Горячева их перекрыла.

И теперь, когда первая пыль уже улеглась, есть смысл разобраться в этом отнюдь не забавном парадоксе. Итак, приподнимем пока один только пласт, наружный.

Известно, что Горячева прошла в Верховный Совет, используя демократическую фразеологию для избирателей. И еще на первом съезде, как мы знаем, собирала подписи против Бориса Николаевича Ельцина. Поэтому увидеть ее в качестве одного из авторов и исполнителей очередной политической интриги было делом, вроде бы, привычным. За семьдесят с лишним лет мы и не к такому привыкли. Ну человеческое предательство, удар ножом в спину. Так и это видели тысячу раз.

Почему же кровь остановилась в жилах, почему похолодели мы, когда выплеснулась она так неожиданно в зал и на экран? Чем вдруг поразила нас — оплеванных и битых? А контрапункт был не в тексте, а в голосе, в его тембре, в жесте, в осанке. Это была гениальная антибожественная режиссура, которая психологически разом опрокинула нас в бетонную могилу допра. Леденящие и подлые страхи, едва позабытые, вдруг взвыли. Мы услышали голос партийных судилищ — суровых, торжественных, беспощадных, когда жестокая сила неодолимо бросает тебя на колени, дрожащего, жалкого, несчастного. Когда ты покорно соглашаешься с ними, чтобы поторговать кусочек ложного спасения себе или детям своим. И все это разом из преисподней поднялось вдруг во весь рост чудовищным монстром памяти. И первая реакция — шок, оцепенение. А потом не стон, не крик, а вопль — НЕТ!!!

Вот она — ужасная составляющая феномена Горячевой. Историки, конечно, дополнят эту картину, внесут окончательный приговор, сидя спокойно в креслах будущего. Мы же пока отмстим еще одну важную деталь.

Леонид Кравченко, который до Горячевой был безусловным чемпионом страны по неприязни, назвал Светлану Петровну мужественным человеком. И здесь придется с ним согласиться. Однако ее мужество имеет специфическое содержание.

Недавние диссиденты тоже ведь отличались мужеством. Означает ли это, что Горячева похожа на них? Нет, не означает. Диссиденты проявили стойкость к удару, к насилию. Горячевой же психушка или тюрьма не угрожает. Ее надежно охраняют партия, армия и депутатская неприкосновенность. Но в еще большей степени ее охраняет идеология демократов, которые по природе своей отрицают физическое насилие над своим политическим противником.

Диссиденты проявили стойкость по отношению к насилию. Но не к плевку. А Светлана Петровна мужественно переносит плевки. Впрочем, это, быть может, и не мужество, а какое-то другое качество, присущее только данной категории людей.

Что касается политического эффекта описанного нами феномена, то он, как часто бывает в истории, объективно сыграл положительную роль. Это была та самая искра, которая разом прожгла миллионы сердец и послужила консолидации демократического движения с таким огромным конечным результатом, который вряд ли сумела бы получить вся демократическая печать вместе взятая.

Массовое негодование в немалой степени способствовало выходу миллионов возмущенных людей на демонстрацию протеста. И в этом же ряду — переход от экономических требований к политическим со стороны бастующих шахтеров.

Разумеется, все эти события не могут определяться одним лишь частным случаем феномена Горячевой. Но ведь и без него не обошлось. И здесь следует обратиться к тем кукловодам, которые выводят на сцену ту или иную шестерку.

Послушайте! Выступление Горячевой, в конце концов, помогло демократам. То, что не удалось Шеварднадзе, который призывал нас к объединению, получилось у Горячевой. Однако успех нельзя считать при помощи механического подсчета голосов и принятых решений. Нужно еще учитывать ту неслыханную волну испепеляющей ненависти, которую формирует и которую провоцирует феномен Горячевой. Эта ненависть уже неуправляема. А живем мы на одной земле, в одной стране. Ее испепелить нельзя. Горячеву нельзя. Не играйте с огнем.

Ложь сквозь слезы

В тот день аудиторию съезда захлестнули нравственные проблемы до сантиментов включительно. Светлана Петровна Горячева эмоционально поведала нам о своих бедах, рассказала о жестоком моральном терроре по отношению к себе и своей семье по месту жительства, упомянула, что она не сломлена, и в заключение заплакала.

Описывать Горячеву легко. Это человек одномерный, одноцветный. Ни одного светлого пятнышка (хотя у каждого свое восприятие событий и персонажей).

В самом эмоциональном месте ее выступления кравченковидение неожиданным поворотом камеры вдруг высветило крупным планом лицо депутата Бабурина. И тогда вся страна увидела, что тот плачет. Этот неожиданный ракурс на какое-то время даже отвлек внимание зрителей от грохочущей повестки дня. Между тем, пока Бабурин плакал, депутаты занялись Исаковым, выразив недоумение, почему так активен сей гражданин, в то время как 75 % избирателей требуют его немедленного отзыва. И тогда согбенный, переживающий Бабурин скорбно направился к микрофону. Что же он нам скажет сейчас — на высоте страдания? И он сказал, что не 75 % избирателей требуют отзыва депутата Исакова, а лишь 49 %, и, мягко уличив во лжи своих оппонентов, вернулся на место.

На самом деле солгал Бабурин, причем довольно изящно, перепутав цифры. Обратимся к цифрам. За Исакова голосовали 55 293 избирателей, и он прошел большинством голосов по сравнению со своим оппонентом. Сегодня же 79 тыс. избирателей, т. е. в полтора раза больше, чем голосовали за него, требуют его отзыва. Это составляет 75 % от числа голосовавших. Но Бабурину во что бы то ни стало нужно получить цифру меньше 50 %. Поэтому он берет за основу не число голосовавших — 109 489, а списочный состав — 160 492, включая тех, которые в голосовании не участвовали. Но если исходить из этого нелепого правила, то Исаков с самого начала не должен был пройти в депутаты, ибо при таком подсчете число голосовавших за Исакова составляло бы лишь ничтожный процент, жалкий мизер от списочного состава. И в этом весь Бабурин, мастер негромкого препарирования фактов. Он не позволит себе эмоциональных выкриков, не пойдет яростно напролом. И, согласно партийной инструкции, не станет топать, засвистывать, захлопывать. Это ему не к лицу. Бабурин не хулиган в парламенте. Может быть, он — плут?