Повести исконных лет. Русь до Рюрика - Александр Пересвет

Родился у Одда сын, и дали имя ему Хельг, а славяне киевские произносят как Ольг или Олег.

В лето 6412 (904). По весне поял по себе Одд всю русь, собрал лодейные дружины из славян-пактиотов и спустился до Березани, и там собрал корабли многие и пошел на Царырад, сговорившись с болгарами. А болгары сговорились с агарянами, и те пошли на ромеев с юга, на Солунь.

И пошли болгары сушею, а русы морем, идя обычным путем гостей русских на Константинополь. И прошли русы мыс Эмос, Месемврию, Мидию, затем, идя вдоль берега, прошли Иерон и воевали все окрестности Константинополя до Силимврии. И величали их греки дромитами, ибо пришли русы с Ахиллова Дрома, как издревле называли греки Березань[126].

И много зла сотворил Одд грекам, и богатую добычу взял — и серебро, и паволоки, и оксамиты, и узорочья всякие, и вино.

И не знали греки, как воевать с русами — ходили ведь те морем, и вылезали на берег в разных местах, и грабили. И говорил везде Одд, что-де за то это он сотворяет, чтобы поняли греки: выгоднее им торговать с Русью, нежели воевать. И называли это ромеи гневом святого Димитрия, ибо не могли они предусмотреть, где высадится русь из-за хитроумия Одда Вещего.

Пришли тогда послы греческие и стали просить мира, чтобы не воевал Одд греческой земли. Сказали: «Не губи города наши, дадим тебе дань, какую захочешь». И приказал Одд дать дани на 200 кораблей. А затем дать дани для русских городов: для Киева, затем для Чернигова, и для Смоленска, для других городов: ибо по этим городам сидели князья, подвластные Одду. И дать торг руси в Царьфаде. А иначе будет он воевать с болгарами вместе против греков.

И не согласились на это греки.

Тогда продолжила воевать русь в Силимврии, и некуда уже стало складывать добычу. И тогда сказал Одд: «Идем домой, на Русь, ибо чую я, что идет сюда флот греческий». И так и было: пошли русы к мысу Трикефал в феме Опсикий, и тут догнали корабли ромейские под командованием друнгария флота Иоанна Радина. А был на кораблях ромеев греческий огонь, и потому не стал с ними биться Одд, но поднял паруса большие и стал уходить. А славяне на однодеревках своих отстали, и стали ставить себе паруса из всего, что было у них, даже из коприны, и разодрал их ветер. Догнали их греки и пожгли огнем греческим, и те лишь из славян ушли, что толстины свои как паруса поставили.

А ныне поют бояны и скальды русские, будто русь тогда паруса из паволок ставила, но неправо се, ибо раздирает ветер паруса из паволок, и прошить их, как делается то с парусами, сложно, и ветер они пропускают. О том говорили мне бывалые из русов мореходы, смеясь над сказами теми. А более неправо, что Олега в песнях тех вождем русским называют. Был ведь Олег в то лето младенец сущ, и княгиня Силькисиф сидела с ним в Киеве.

И так ушли русы с добычею всею, а из пактиотов славянских те, кто греческого огня избежал. И пришли русы к болгарам, и дали те по уговору от дани ромейской, что заплатили те болгарам, мира деля, ибо не могли уже ромеи воевать и против русов на севере, и против агарян на юге, что вел на них Лев Триполитанин, сам полководец из ромеев, родом из города Атталии, отступившийся от христианского благочестия, а на западе против Симеона, царя болгарского. И взял Одд много золота, и серебра, и каменья с узорочьем всякого, и прочего разного, что болгары дали как долю его.

И пришли в Киев, и была радость велика на Руси.

А через месяц, в августе, приходили на Березань, где Инегельд сидел, греки из Херсона и сказали, что передумали императоры ромейские и хотят ныне мир с Русью Киевской заключить, и торговлю дозволить в Константинополе, а русы-де за то не воюют землю греческую, а дают варягов русских императорам за плату. И послал Ингельд к Одду известить его о том.

И послал Одд для переговоров о мире с греческими царями Леоном и Александром к ним в столицу князей своих и воевод Карла, Фарлафа, Вермунда, Рулфа и Стемида. И решили, и хартию написали, и записано в ней тако: «Когда приходят русы в Царьград, пусть берут содержание для послов, сколько хотят; а если придут купцы русские, пусть берут месячное на 6 месяцев: хлеб, вино, мясо, рыбу и плоды. И пусть устраивают им баню — сколько захотят. Когда же русские отправятся домой, пусть берут у царя на дорогу еду, якоря, канаты, паруса и что им нужно. Если же русские явятся не для торговли, то да не берут месячное; и пусть запретит русский князь указом своим приходящим сюда русским творить бесчинства в селах и в стране нашей. Приходящие сюда русские пусть живут у церкви святого Маманта, и да будет торг их здесь; и пришлют к ним от нашего царства, и перепишут имена их, тогда возьмут полагающееся им месячное. И пусть входят в город только через одни ворота в сопровождении царского мужа, без оружия, по 50 человек, и торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов».

И присягали друг другу: сами целовали крест, а послы греческие приезжали в Киев, где Одда с мужами его водили присягать по закону русскому, и клялись те своим оружием и Перуном, своим богом, и Волосом, богом скота.

Веровали ведь русы уже по большей части в этих богов, коих славяне подданные почитали. И поныне русы многобожники — кто в Одина и Тора, иже суть главные боги норманнские, кто в Перуна и Волоса веруют. А есть в русах такие, кто от веси, мери или чуди род свой ведут, и те веруют в бога неба Юму или Ильму. А иные здесь уже, в Киеве, из печенегов в русь пришли — эти верят в Танру, небесного бога; а из северян — те в Хорса, а иные кто — в иных. Но главными в земле своей богами считают русы Волоса, он же Велес, и Перуна, бога воинского; им же и поклоняются.

Се идет все от невежества языческого и невегласия: само подобие друг другу богов разных племен о том говорит, что видят люди поганые через них Бога Единого, но не понимают сего по темноте своей и бесовскому наваждению, и оттого строят себе ложных богов, иже суть идолы безгласые. Ибо в руке Божией и жизнь, и смерть человеческая; и небо он создал, и твердь; и свет от тьмы отделил; и человека создал по образу и подобию своему. А поганые смотрят разумом слепым на деяния Его и верно обожествляют деяния Его, но в идолах олицетворяют, истины не ведая.

Агаряны воевали Солунь и взяли ее, но только разграбили и ушли, а Симеон взял земли ромейские почти до Солуни.

В лето 6413 (905). Ходил Одд на северян лесных по Десне и покорил их. И встретил впервые вятичей или вентичей, кои суть древнейшее племя в лесах сих, и ведут они роды свои издревле. Родичи они радимичам и северянам, так произошли и вятичи, и радимичи от смешения лесных венедов местных с находниками северянскими. А с кривичами в нелюбви живут вятичи и воюют часто. А дань не платят никому, токмо хазарам некоторые роды их, что от Ока-реки сидят вверх по Упе, Зуше и к Рясскому полю.

Урядился с ними Одд на мир вечный и вернулся в Чернигов, и посадил там русь велику, ибо неспокойны были северяне с вятичами.

Ходили воеводы Оддовы Ингельд и Рульф с Березани на Сурож и далее, и много добычи привезли. И славил их народ киевский.

Прослышав про славу руси киевской и удачу Одда, пришли русы из Ладоги, от Видогоста князя и заключили ряд с Киевом — да пропускает Одд русов ладожских на Царьград в русь либо в поход воинский, а за то получает десятую долю. Договорились и о союзе, дабы на силу ромейскую совместно ходить.

Приходили на Пересечен печенеги из орды харавои, но увидев, что твердо стоят там русы над уличами, ушли. А Одд послал к иртим с жалобою, что харавои на земли их подступали и поминки русские, что иртим назначались, забрать себе хотели. И сказал Одд: «Не буду давать поминки никому, покуда между собою не решите». И не стал давать; а печенеги между собою задрались, и была у них сеча велика и страшна, и не победил никто, но разошлись за изнеможением великим.

Явилась на небе комета, лучи на восток испускавшая, сиявшая сорок дней и ночей.

В лето 6414 (906). Прибежали к Одду дреговичи подданные и жаловались, что напала на них полоцкая русь и побила иных, а многих в полон увела. И собрал Одд русь и полян и северян, и пошел на Полоцк. Увидел против себя силу великую конунг полоцкий Харгейр и не вышел биться с Оддом. А Одд стал разорять окрестности города его и много добычи взял. А часть войска отрядил во главе с ближником своим воеводою Стемидом на Витебск и взял Стемид город тот.

Стоял Одд под Полоцком месяц, не хотя брать его, но говоря: «Подвоза нет ему, а и мыто от русингов за переволоки я забрал. Да не положу воинов своих, сам Харгейр сдастся или же от голода умрет». И стало так: вышел Харгейр из города и пришел к Одду. И урядили они мир. Отдал Харгейр полон и заплатил вергельд за убитых подданных киевских, а Витебск обменял на Менеск[127], иже отошел к Руси Киевской от Полоцкой. И сказал Одд, что хорошо то, ибо от Киева прямой путь на Менеск по Птичи ведет.

Святитель Николай-патриарх изверг из сана священника Фому, обвенчашего царя с хотью[128], его любимой Зоею Карбонопсиной, сиречь Угольноокой. А был это четвертый брак Леона-базилевса, и отлучил патриарх императора от церкви, ибо тот против устоев церковных пошел. Разгневался базилевс на то и сместил патриарха, а поставил на престол его Евфимия-игумена, иже был духовником Леона.