Развод по-русски - Александра Авророва

— Ей не поможет, что вы натравите на меня ментов.

— Не поняла, — вырвалось у ошарашенной Веры.

— А чего тут понимать? — раздраженно сказал Борис Иванович. — Я собирался вытащить ее из этого дерьма, не считаясь с расходами. Я познакомил вас с ее адвокатом, думал, даже вы поймете, какой это элитный специалист. А теперь мой аванс вылетел в трубу! Лиза не хочет его слушать, она цепляется за то, что не виновата, и все из-за вас! Вы ее подучили!

— Но она действительно не виновата!

— Какая разница? Главное, чтобы она не села, а остальное — чушь.

— Но ведь… если мы найдем истинного убийцу, ее выпустят, причем не условно, а по-настоящему! Ей не придется потом всю жизнь считаться убийцей, понимаете? Представьте, как ей было бы тяжело! Она никогда не была бы больше счастлива!

— Чушь! Все было бы нормально. Сейчас не совковые времена, чтобы делать проблемы из пустяков. А теперь я снимаю с себя ответственность! Даже я не могу ничего поделать, когда вы с нею нарочно поступаете мне наперекор.

Вера закрыла глаза и медленно вдохнула, затем выдохнула. Кто-то уверял ее, будто это помогает сохранить спокойствие.

— Борис Иванович! Мы вовсе не нарочно поступаем наперекор. Я хорошо знаю Лизу, ей не жилось бы легко с клеймом убийцы. Надо, чтобы ее оправдали окончательно и бесповоротно, и это можно сделать, только нужна ваша помощь. Неужели вы вправду не хотите? Ведь что говорил Андрей на дне моего рождения? — Вера вдруг дословно вспомнила фразу. — Что он всех выведет на чистую воду, что он не боится угроз! Значит, кто-то ему угрожал, и, естественно, не Лиза!

Тут она осеклась. Ведь основным объектом критики был никто иной, как Величко. Что, если он воспринимает произнесенное на свой счет? И она поспешила добавить:

— Разумеется, каждому понятно, что вы сами не стали бы делать того, что может повредить Лизе. А остальные? Кто она им, чтобы ее беречь? На нее было легче всего направить подозрения, вот и направили. Инсценировали типично женское убийство, чего проще!

— Чушь! Проще спокойно нанять киллера.

— Зато дороже, — съязвила Вера.

Замечание несколько осадило ее собеседника.

— Это да, — уважительно протянул он. — Все равно, копаться в делах иностранного сектора я никому не позволю. Никто из моих людей в деле не замешан. Они бы не посмели! Они прекрасно знают, что мне бы это не понравилось.

— А я и не утверждаю, будто кто-то из них замешан, — схитрила Вера. — Просто они могут быть в курсе дел Андрея. Например, с Анной Ароновной Гольдберг. Не исключено, что у Андрея против нее был какой-то материал.

— Гольдберг, стоматологическое оборудование, — не без удовлетворения повторил Борис Иванович. — С моей стороны там все чисто. Да, постоянным менеджером этой сделки был Макаров. Если он и обнаружил в ее бизнесе нечто противозаконное, ко мне это не относится.

— Конечно! — подтвердила Вера. — Но ваши сотрудники помогут мне в этом разобраться.

В трубке послышалось задумчивое сопение, вскоре разрешившееся знакомой сентенцией:

— Я не позволю натравливать на меня ментов. Мне это ни к чему.

И тут Веру озарило.

— Ну, конечно, натравливать милицию ни к чему, — согласилась она. — Именно поэтому я и хочу разобраться сама. Понимаете, я могу пойти к следователю Левандовскому и попросить об этом его. Он произвел на меня впечатление порядочного человека, и теперь, когда я вспомнила точно Андрюшины слова, когда я смогу серьезно аргументировать свою просьбу, он не откажет. Он ведь обязан разработать каждую разумную версию! Но я подумала — вдруг вам будет неприятно, если в ваших делах начнет копаться милиция. Меня-то интересует лишь то, что связано со смертью Андрея, в делах я совершенно не разбираюсь, а милиция… Хотя это будет уголовный отдел, а не хозяйственный, но, если наткнутся на что-нибудь не то по хозяйственной части, то, наверное, тоже заинтересуются? А я прекрасно понимаю, что даже самый хороший руководитель не может во всем соблюдать букву закона. Или я неправа?

Снова сопение. А потом — долгожданное:

— Ладно. Думаете, я не хочу, чтобы Лизу освободили? Хочу. Завтра в четыре подъезжайте в офис иностранного отдела.

И, не прощаясь, Борис Иванович положил трубку.

Вера посмотрела на себя в зеркало, скорчила пару хитрых рож и захлопала в ладоши. Впрочем, тут же посерьезнела. Нельзя, выиграв одну маленькую битву в большой войне, расслабиться и предаться ликованию. Требуется тщательно обдумать ситуацию, чтобы правильно спланировать дальнейшие действия. А обдумывать было, что. За сутки накопилось множество информации к размышлению.

Начала Вера не с начала, а с конца. Уж больно свежим и сильным было впечатление! Величко, странное существо неизвестной бедной учительнице породы… Произнеся фразу «каждому понятно, что вы сами не стали бы делать того, что может повредить Лизе», Вера неожиданно осознала, что не больно-то в нее верит. Нет, изначально казалось очевидным, что Борис Иванович, как и она сама, больше всего на свете хочет спасти Лизу и готов ради ее спасения на что угодно. Как иначе — ведь он ее любит! Любовь, она же заключается именно в этом! Однако поведение собеседника опровергало Верины представления. Он прежде всего думал о себе. Причем речь для него не шла о собственной жизни и смерти или даже о свободе — о бизнесе, лишь о жалком бизнесе! Ну, пусть не жалком, пусть грандиозном. «Возможно, причина в том, что я никогда не имела денег, — решила Вера, — потому и не понимаю, как страшно их потерять. Я знаю, что и без них жизнь бывает прекрасна, а бывает и нет. Но все равно! Разве сравнимо — потерять деньги или близкого человека? Или Величко не любит по-настоящему?»

Она вспомнила, как смотрел тот на ее сестру на дне рождения. Словно подсолнух на солнышко — только и поворачивал голову вслед. Лизка и впрямь походила на солнышко. Господи, вернется ли к ней когда-нибудь эта лучезарность, даже если дело закончится хорошо? Не сметь, не сметь допускать подобных мыслей! Они лишают воли. Итак, увлечение Величко Лизой очевидно. К тому же он решился на развод, выплатив жене немалые деньги, а щедростью, судя по всему, не отличался. Значит, любовь пересилила остальные пристрастия. Мог ведь продолжать связь, а не настаивать на регистрации брака. Да, поведение до последних событий несомненно свидетельствует в его пользу.

Зато после убийства Борис Иванович показал себя с иной стороны. Конечно, он нанял адвоката, но это было единственным признаком беспокойства о Лизе. Все другие беспокойства — о себе. Зачем она, видите ли, проболталась окружающим о пистолете, подставив под угрозу его, драгоценного? А зачем он ей этот дурацкий пистолет подсунул? Что, всерьез полагал, она станет в кого-нибудь стрелять? И нисколько он не чувствует себя виноватым, наоборот, полагает виноватой ее, хотя, если б не его проклятый подарок, ничего бы не было!