Зеркало - Сергей Боровский

- Шеф, я спросить вас давно хотел. Как вы думаете, материя существует?

- Ты же Ленина изучал. Он считал, что да.

- С Лениным понятно. А вы?

Шабанов посмотрел на собеседника с задором.

- Существует слово «материя» — и это главное. Задача человека — наполнить его смыслом. Богом, плазмой, магнитными полями, магией Вуду. Тебе-то какая разница? Если и существует, то ты все равно не вкуришь её сути. У тебя нет ничего, чтобы понять то, что находится «снаружи» тебя. Ты, сука такая, есть субъект. Эти несуразные присоски и щупальца, которыми ты исследуешь мир — они всего лишь трансляторы телепередачи в твой мозг, а отражают ли они какую-то там действительность, у тебя и средств-то надёжных узнать нет. Поэтому мир — это ты, а материя — всего лишь слово. Успокойся.

- И всё-таки, если пальцы сунуть в костёр, то больно.

- Не больнее, чем некролог в газете, сообщающий о смерти друга.

За окном бульдозер методично сравнивал с землей стеклянный павильон станции метро «Ботанический сад».

Признайся, Шабанов, ты ведь не только ожидал чего-то подобного, но и хотел этого. Так почему же ты не радуешься? Или у конца света не достаточно детское лицо? Впрочем, это не конец, а только начало. Возможно, середина. И впереди — долгие годы или даже столетия горячечного бреда вперемешку с реальностью. Люди привыкнут и к покойникам, и к хаосу, и вернутся к своим повседневным заботам. Научатся мирному сосуществованию с нежитью, переймут у них моду на подгнившие носы. Научат их, в свою очередь, ходить в церковь и любить Бога.

- Давай поскорее отсюда выруливать, - предложил Шабанов.

25

Воздействие «второго рода» — это очень просто. От «первого» оно отличается лишь наличием направляемой воли, «заинтересованного лица», если можно так выразиться. Результат же зависит от способностей того, кто направляет. И ядерный удар, и стрела, пронзившая сердце — примеры такого воздействия.

Замысел же наш заключается в том, чтобы заставить «крота» защищаться, используя средства, по которым мы сможем его засечь. Или защищать своих подопечных. Замысел безупречен. Как и всё то, что приходит к нам на ум. Только почему-то в этот раз он не работает. Уже вторую неделю я «бомблю» его территорию запрещённым оружием, а он молчит. Гибнут его войска, взрывается техника, горят города. А он сидит в укрытии и, по всей видимости, выстругивает свисток из сучка берёзы. А что ещё можно делать, если не защищать свою территорию, когда она подверглась нападению? Не умер же он там от случайной пули. Мы давно уже разучились это делать, и если ему удалось воскресить это забытое ремесло, то флаг ему, конечно, в руки. Но что-то не верится.

Он что-то придумал. Он хитрее, чем мы предполагаем. Ему удавалось морочить нам голову до сих пор, так почему же теперь он должен вдруг проиграть? Только потому что на него набросилось всей своей мощью родное общество?

Рассуждая, я тщательно транслирую свои мысли в Центр, чтобы они видели их безупречность. Или указали, если что, на ошибки — одно дело делаем всё-таки.

До меня доходят слухи, что по всей колонии ропот. Обсуждаются новейшие приказы шефа. Кое-кто называет их негуманными. Откуда появилось это слово? Почему вдруг нас стало это волновать? Однако, пока не дано обратного приказа, я буду заниматься «бомбометанием с усердием мыши, забравшейся в элеватор.

Не скрою, в глубине моей бессмертной души мне жалко людей. Мы сами были когда-то такими же. И хотя они — всего лишь побочный продукт нашей деятельности и питательная среда для наших проектов, я чувствую с ними сходство и солидарность. В стремлении не удовлетворяться полученными ответами. В способности поставить убеждения и веру выше естества и очевидной пользы.

- Он не выходит, - докладываю начальству в очередной, сотый уже раз.

- Почему? - спрашивают меня раз в тысячный.

- Возможно, он разгадал наши планы.

- Это исключено.

- Тогда он умер.

- Тоже исключено.

- Тогда его здесь больше нет.

- А где он?

- Снова стал одним из нас.

Или шагнул на ступеньку выше. Это я уже скрыто, про себя.

26

Впервые за всю историю своего существования «лесбийское братство» Алисы было в полном сборе, но никто не занимался любовью и не стрелял по мишеням в тире. Девчонки скучковались вокруг бассейна на третьем «минусовом» этаже. Кто-то плавал, нарезая километры, кто-то грелся в сауне, кто-то злоупотреблял коктейлями в баре. Алиса ходила кругами по этому короткому списку, не испытывая желания разнообразить программу.

Хотя Шабанов и предупреждал, что в городе оставаться опасно, она предпочла московский офис-бункер. И пока не разочаровалась в решении. Снаружи было неспокойно, но к ним не ломились и не размазывали по бронированному стеклу входной двери кровавые сопли. Вообще, эти зомби, стоить отметить, вели себя не классически миролюбиво. Ничего, видимого глазу, слышимого ухом, не происходило. Постоянно наверху находились двое «часовых», сменяемых каждые полчаса. Телевидение не работало, радио молчало. Интернет теплился, но страницы грузились с модемной скоростью, из-за чего терялся всякий смысл его использования. Мобильная связь то пропадала, то появлялась. Из хаотических, отрывочных разговоров удалось только понять, что за пределами города «конец света» наступал медленнее или вообще никак себя не проявлял. Граждане закупали мыло, соль и спички. Пили горькую. Ругали правительство, которого вот уже неделю никто в глаза не видел.

Продукты у них в бункере закончатся примерно через месяц. Алкоголь — через два. Жить можно. А нужно ли, это каждый решает для себя сам.

Само существование «братства» под вопросом. В сложившихся обстоятельствах как бы не пришлось заниматься спасением человечества вместо ликвидации его отдельных, недостойных жизни членов. А они под это совсем не заточены. Вот и остаётся только, что пить крепкое и ждать инициативы от «природы».

- Алиса, - доложила начальнице одна из амазонок. - Там к Катьке ухажёр припёрся.

Смысл сказанного не сразу дошел до неё. Почему ухажёр? Почему сюда? А когда дошёл, то, скорее, через, предчувствие, а не умозаключения.

Поднялись наверх. В просторном вестибюле горел дежурный свет. В кресле у журнального столика сидела Катя, нервно уничтожающая зубами маникюр. Её партнерша по вахте в боевой готовности стояла у входной двери и монотонно повторяла:

- Проваливай. Здесь её нет.

С той стороны стекла находился субъект, одетый не по погоде в рубашку и джинсы. Его голос едва пробивался через толщу защитной мембраны.

- Мне Катю! Катю! Поговорить. Передайте ей, что Роман пришёл.

Алиса приблизилась к стеклу вплотную.