Три стороны медали - Константин Ветошко

Маг резко перевернулся на спину и стал всаживать в окутанные туманом джунгли молнию за молнией. Раскаты грома заглушили ненавистный шепот, а яркие вспышки разрывали пелену молочного мрака. Но энергия в артефакте быстро иссякла, и юноша остался беззащитным перед сийяри.

Винстон по-прежнему не видел ни одного из проклятых хамелеонов, но зато истинным зрением разглядел, как откуда-то сверху заструилось изумрудное свечение. Однажды он уже сталкивался с чем-то подобным. Но тогда он был полон сил и парил в вышине, а сейчас ему некуда было бежать.

Винстон сразу понял, что видит не что иное, как таинственную магию жизни, и в отчаянии стал создавать защитное плетение. В него он вложил все оставшиеся силы, весь свой страх и жажду жить, буквально выдавил из души последние капли энергии. Замерцала и погасла шаровая молния, освещавшая окутанные туманом джунгли. Магическое истощение было полным, на юношу навалилась отупляющая слабость и боль. Теперь он не смог бы убежать, даже расстилайся вокруг степь. Но зато его накрыла невидимая защита, которая должна была сдержать напор магии жизни.

Изумрудное сияние окутало мага, осторожно пробуя на прочность его плетение. С каждой секундой давление возрастало, и Винстон в ужасе понял, что жить ему осталось считанные мгновения. Окружавший его щит неумолимо расползался, а он был истощен и не мог затянуть прорехи.

Но Винстон все еще не мог до конца поверить, что ему суждено умереть в этих зловонных джунглях. Он стал судорожно вспоминать те навыки по контролю над собственным телом, что изучал в Конд'аэре. Прорванный сразу в нескольких местах щит исчез, и магия жизни коснулась дрожащего в страхе тела.

Юноша почувствовал холодные прикосновения впившейся в него силы. Словно клубок склизких змей она извивались внутри, обволакивая каждый орган, скользя по жилам вместе с кровью, проникая в самые дальние уголки его тела. Винстон пытался сопротивляться, но это было все равно, что сдерживать морской прилив. Магия жизни даже не заметила его потуг и сжала холодной хваткой отчаянно затрепетавшее сердце, заставила бессильно замереть больше не подчинявшееся хозяину тело. Теперь юноша знал, как погиб Казир. Только эта колоссальная сила была способна заставить разрываться от боли каждую клеточку тела несчастного мага.

На Винстона нахлынула апатия. Он наконец поверил, что обречен и молился лишь о том, чтобы его смерть была быстрой и безболезненной. По щекам потекли слезы, и маг отстранено подумал, что хоть в этом тело ему еще подчинялось.

Но секунда таяла за секундой, а Винстон все еще был жив. А с деревьев плавно и бесшумно кто-то спускался. Маг видел движение, но у него все никак не получалось в тумане толком разглядеть непонятную фигуру. Лишь когда существо припало к земле прямо перед ним, Винстон понял, что это та самая крупная рептилия напоминавшая помесь ящерицы и змеи, несколько мертвых собратьев которой, он нашел в лагере. Разглядывать ее было трудно, так как кожа существа постоянно меняла цвет, подстраиваясь под окружение. Гибкий хвост, напоминающий змею, ни на секунду не замирал. Все четыре лапы заканчивались цепкими когтями, а пасть имела внушительный набор кинжально острых клыков.

— Вот, значит, какие вы сийяри, — в голове у Винстона скользнула пропитанная яростью и бессилием мысль. — Жаль, что я ни одного из вас не угостил молнией. Но зато ребята в лагере сопротивлялись отчаянно. Мне попались несколько ваших изуродованных туш, а сколько мертвых хамелеонов я не нашел? Надолго запомните, что с людьми связываться не стоит. Но Великие Силы, неужели эта тварь сейчас будет есть меня живьем?!?

Маг почувствовал, как холодные щупальца ментальной маги скользнули в его разум, и застонал от бессилия. Чуждая воля легко сломила сопротивление человека и принялась бесцеремонно копаться в его мыслях. Но и юноша чувствовал сийяри, словно они на мгновение стали одним целым. Это ощущение было необычным — ничего подобного с тем, что происходило, когда он терпел неудачу на занятиях по защите от ментальной магии. Винстон словно общался с хамелеоном, пусть и против собственной воли.

Вот сийяри наткнулся на последнюю мысль мага о том, как бы его сейчас не съели, и юноша был готов поклясться, что существо вздрогнуло от отвращения. А вот в голове сами собой всплыли воспоминании о мертвых сийяри в лагере, и хамелеона накрыла волна гнева.

С каждой секундой хозяин джунглей проникал в разум человека все глубже. Сийяри словно что-то упорно выискивал, брезгливо отбрасывая одно воспоминание за другим. Наконец хамелеон достиг своей цели, и Винстона затопила волна паники. Из глубин его памяти поднимались самые жуткие воспоминания: гибель друзей, увечье, беспробудное отчаяние, мысли о том, что было бы лучше умереть, бессильная ненависть к собственному телу… И словно лучик света среди всего этого кошмарного потока мелькнула яркая искорка мечты, ради которой маг приплыл на этот материк — исцелиться и когда-нибудь вновь пробежаться в полную мощь, упиваясь скоростью и чувствуя себя полноценным.

А затем в разум мага хлынули чуждые человеку образы. Он словно наяву видел счастливое существование целой расы. Владыкам джунглей не нужны были камни и палки, оружием для них стал собственный разум, их царством был весь мир. Цикл за циклом они совершенствовали свое мастерство, не зная соперников в родных вечнозеленых лесах. Владыки были едины со всем сущим. Им не требовались слова, чтобы передать информацию. Они никогда не были одиноки.

А потом в мире появились странные двуногие пришельцы, не знающие счастья единения, чей разум был наполнен чуждыми и отвратительными вещами. Сначала на них не обращали внимания, позволяя жить в лесах наравне с остальными обитателями. Владыки на странных пришельцев даже не охотились — их мясо было осквернено извращенным разумом.

Но вскоре чужаков стало больше. Они появлялись из-за великой соленой воды, отгружавшей мир, и безжалостно уничтожали джунгли. Их попытались остановить, и тогда пришельцы совершили страшное — осмелились причинить вред владыкам. Разум двуногих был слаб, они общались примитивным ревом. И им дали звучащее имя — сийяри, чтобы чужаки понимали и чувствовали ужас, когда за их жалкими жизнями приходят владыки.

Мощи истинного разума двуногие противопоставили собственную силу — ярость разбушевавшихся стихий. И единение плакало в муках, когда владыки гибли один за другим. Треть всего мира была безжалостно уничтожена самыми отвратительными из чужаков, повелевавшими водой и землей, пламенем и небесами. Но владыки тоже совершенствовали свое мастерство и, не ведая пощады, мстили противным самой природе пришельцам. Наступление двуногих попирателей единения было остановлено, но и по сей день мерзкие пришельцы осмеливались заходить в уцелевшую часть мира и надругаться над сущим.