В небе фронтовом (Сборник воспоминаний советских летчиц - участниц Великой Отечественной войны) - неизвестен Автор

С самого начала боевых действий на Южном фронте нашему полку пришлось воевать в тяжелых условиях. Стояли жаркие июльские дни 1942 года. С утра до вечера проходили жестокие бои дневной авиации. А когда наступали сумерки, начинали свою работу наши "По-2". Этот самолет создавался не для боевых действий, он не имел брони, которая защищала бы экипаж. И все-таки самолет этот как бомбардировщик ближнего действия принес армии большую пользу. Устойчивый в полете, легкий, простой в управлении, "По-2", наша "ласточка", как мы его нежно называли, не нуждался в стационарных аэродромах и мог летать почти в любую погоду, на небольшой высоте.

Особенно успешным оказывалось ночное бомбометание с этих маленьких машин не только по переднему краю, но и по коммуникациям гитлеровцев, по эшелонам, железным дорогам и станциям, по группам войск и скоплению техники, по самым мелким объектам. С наступлением темноты и до рассвета "По-2" непрерывно висели в воздухе, методически, через каждые три-пять минут сбрасывая бомбы на головы фашистов.

Наши наземные войска очень уважали и любили эти самолеты, и на протяжении всей войны полк получал много благодарственных писем от пехотных частей.

Во время тяжелого летнего отступления 1942 года мы оставили многие населенные пункты. Каждую ночь, выходя на задание, экипажи видели огни пожарищ на нашей земле. Горько и больно было смотреть на груды развалин, видеть бесконечные толпы унылых и измученных людей, которые шли на восток, не желая оставаться у фашистов. Но мы твердо верили, что и на этом участке каши войска перейдут в решительное наступление.

Район действия полка менялся почти ежедневно. Менялась беспрерывно и линия фронта. Нужно было очень тщательно ориентироваться в воздухе, чтобы случайно не ударить по своим. А полку давали все более ответственные задания. Приходилось летать без отдыха, не зная сна. Мы уже не только бомбили, но становились и разведчиками. Днем, на самой малой высоте, часто на бреющем, шли наши тихоходные машины устанавливать связь или разведать линию фронта.

Несмотря на всю сложность обстановки, порядок в полку оставался образцовым. Все делалось быстро и точно. Чем труднее становилось летать, сражаться, тем лучше, слаженнее действовали экипажи.

Как-то вызвала меня к себе Бершанская. Нужно было срочно отвезти офицера связи в расположение наземных войск вблизи линии фронта. Я увидела перед собой запыленного, усталого человека. Оказалось, что самолет, на котором он летел, был атакован фашистским истребителем, летчик смертельно ранен, но успел посадить машину. Офицер чудом спасся.

Незадолго до наступления темноты мы вылетели и на бреющем направились к линии фронта. Офицер сидел на месте штурмана. Не успели мы отлететь и несколько километров, как на нас набросился истребитель. К счастью, он промахнулся на первом заходе. Не раздумывая, я сажусь прямо на проселочную дорогу. Не выключая мотора, я крикнула моему пассажиру, чтобы он отбежал подальше от самолета, а сама залегла с другой стороны. Фашист делает атаку за атакой, стараясь уничтожить наш самолет.

Неожиданная радость - появились наши истребители, возвращавшиеся с задания, и навязали фашисту воздушный бой. Но "храбрый" гитлеровец избегает боя и пытается уйти. Это ведь не то, что атаковать беззащитный "По-2". Но вряд ли ему удастся уйти. У нас нет времени следить за исходом боя. Мы взлетаем и скоро добираемся до назначенного пункта. Задание выполнено.

Гитлеровцы продолжали наступление. Позади дымились поля Ставрополья. Полку предстояло перебазироваться под Грозный, в станицу Ассиновскую. Впереди стеной вставал Кавказский хребет. Суровый и неприступный, он представлялся нам той самой линией, где будет остановлен и разбит враг. А пока немцы бомбили близлежащие Пятигорск, Минеральные Воды, лечебницы, санатории.

После ставропольских степей нас, признаться, пугали высокие горы. Все здесь казалось необычным. Мы не представляли, как будем летать в горах, где нет привычных ориентиров, где и площадки-то под аэродром были похожи на "пятачки", окруженные высоким барьером.

С большим упорством занимались девушки, готовясь к боям в новых условиях. Ночи на Кавказе стояли темные - с трудом можно было увидеть землю и различать ориентиры. Иной раз возвращение на аэродром было тяжелее и сложнее, чем выполнение самого задания. Ведь вылетаешь при ясной погоде, а возвращаешься - аэродром закрыт туманом, и только ракеты указывают направление посадки. Кроме того, фашисты стянули сюда столько зенитной артиллерии, что каждый экипаж неминуемо попадал под обстрел. Поэтому командир полка Бершанская предложила новый метод бомбежки. "Немцы, говорила она, - приспособились к нашим самолетам и научились ловить их в прожекторы. Нам необходимо изменить тактику. На укрепленные пункты уже опасно нападать поодиночке. Значит, надо летать парами. Один экипаж будет бить по цели, а другой - по огневым средствам. Только так мы сможем перехитрить врага".

Как раз в это время перед полком была поставлена задача вывести из строя переправу врага через Терек возле Моздока. Выполнить ее предстояло экипажу Нади Поповой со штурманом Катей Рябовой и мне с Ольгой Клюевой. Надя Попова должна была бомбить переправу, а мой экипаж - вызвать на себя заградительный огонь и прожекторы. Перед вылетом мы тщательно разработали все методы подхода и действия обоих экипажей. Мой самолет должен вылететь первым, а следом, через две минуты, - и Надин.

Подлетая к цели, мы попали в настоящий зенитный ливень. Отвлекая огонь на себя я змейкой начала уходить. В это время Надя Попова и Катя Рябова с планирования сбросили бомбы на переправу.

И так почти каждую ночь. Многие из нас стали уже закаленными в боях воинами. В длинные ноябрьские и декабрьские ночи иногда приходилось делать по восемь-десять боевых вылетов. Летчики не вылезали из кабин, особенно когда нам давали "ночи максимум" - с максимальным количеством боевых вылетов на каждый экипаж. Штурманы докладывали о выполнении задания здесь же, у самолетов. Техники и вооруженцы молниеносно заправляли машины и подвешивали бомбы.

В одну из таких ночей нам предстояло бомбить Моздок. Почти у цели самолет заместителя командира эскадрильи Ольги Санфировой со штурманом Руфой Гашевой, схваченный лучами прожекторов, попал под обстрел зениток. Санфирова сделала все возможное, чтобы вырваться из ловушки, но безуспешно. Тогда она пошла на резкое снижение. Однако прожекторы упорно держали самолет в своих цепких лапах. В это время Нина Распопова со штурманом Ларисой Радчиковой были на подходе к той же цели и, увидев в перекрестке лучей самолет Санфировой, бросились на помощь. Распопова пошла в "атаку" на прожекторы и швырнула вниз бомбы. По-видимому, они попали в склад вооружения - на земле произошел сильный взрыв. Прожектористы переключились на самолет Распоповой. Начался ураганный обстрел. Санфирова и Гашева, уходя из-под обстрела, с высоты в 700 метров принялись бомбить зенитные батареи. Одна из батарей замолчала...