Ненужные дети. Прошлое между нами (СИ) - Лена Голд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не будет легче, Виктор. Наоборот. Станет куда сложнее!
Я разворачиваюсь и иду к машине.
— Маш?
— Да.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что ты такая хорошая. Понятливая.
— Хороших не ценят, Виктор, — бросаю через плечо. — Кстати, твоя мать не объяснила тебе причину, по которой меня так и не полюбила? Интересно узнать, откуда была такая неприязнь, даже ненависть, что обвинила меня во всех грехах, которых только можно.
Останавливаюсь рядом с авто и, сложив руки на груди, смотрю на Виктора. Между его бровями складка, на лице ярость.
— Я о ней даже разговаривать не хочу, Маша, — цедит злобно. Взгляд отводит. — Нет у меня матери. Она умерла несколько лет назад.
Я выдыхаю, замечая, что он настроен категорически. С одной стороны понимаю его… А с другой… Она же мать. Какой бы плохой ни была… Она мать. Но да, наверное, таким матерям нет места в жизни детей. Таким, как Виктория Сергеевна. Она же так притворялась, что рада нашим отношениям, однако это оказалось очень профессиональной ролью, которую она выполнила на ура. Да только сына лишилась…
— Ты не представляешь, что я чувствовал, когда узнал, что у меня могла бы быть семья, но я ее благополучно просрал. Собственными руками, — хрипло произносит, шагнув ко мне вплотную. — Не знаю, что я сделал такого, что Бог наградил меня таким образом. У меня есть два прекрасных ребенка и женщина, которую я больше никогда не отпущу. Никому не отдам.
— Снова ты говоришь слишком высокомерно, Виктор. Меня это бесит!
— Извини, — косится на детей. — Можно я сяду за руль? Не знаю, куда дену руки, если буду просто сидеть рядом с тобой. В жизни так не нервничал.
— Давай, — соглашаюсь я. — Постарайся с детьми говорить убедительно. Особенно с Сашей. Надеюсь, у тебя получится. Ни пуха, ни пера, папаша.
Глава 22
Маша сегодня почти не спорит со мной. Я вижу, что пытается идти на контакт и да, это не из-за огромной любви ко мне, а лишь из-за детей. Хотелось бы, конечно, видеть и ту самую любовь в ее словах и поступках. Но пока кроме раздражения и злости ничего из нее наружу не вырывается.
Сажусь за руль и, посмотрев назад на детей, подмигиваю Даше. Она улыбается не только маленькими, зато пухлыми губами, но и глазами. А вот сын упрямится до сих пор. Прямо как Маша буквально минуты назад прожигает во мне дыру. Смотрит в упор. Так, будто в душу заглянуть хочет. Не отводит взгляда.
Желание схватить его в охапку и прижать к себе скручивает внутренности в тугой узел. Дышать становится тяжело.
Это мой сын. Моя дочь. Мои дети, о которых я ни черта не знал на протяжении многих лет. Да, сам виноват. Сам все испортил. Моя ошибка… Моя вера родной матери привела меня к такому исходу, что я сам себя каждый божий день проклинаю. Если бы я ей не поверил тогда, несколько лет назад… Если бы я выбрал тогда Машу… Я бы был рядом, когда она была беременна. Когда носила под сердцем наших детей несколько месяцев… Я бы стал свидетелем рождения наших детей. Я, черт побери, сам бы их воспитал. Но лишился! Лишился, сука, из-за своей же ошибки!
— Папа, а можно ещё апельсиновый сок? — спрашивает дочь, едва я, выпрямившись, завожу двигатель.
«Папа»… — п*#дец как приятно. У меня два ребенка, Господи… Как сон, ей богу.
— Все, что захотите. Брат тоже пиццу любит?
— Конечно! А ещё он любит сладости, — подавшись вперёд, Даша просовывает голову между передними сиденьями. — Круассаны с шоколадом.
— Я тоже их люблю, — преувеличиваю. Чувствую себя дураком, потому что понятия не имею, о чем говорить с детьми, как поддержать разговор. А Маша молчит.
Быстро пишу сообщение Михе, пока стою на светофоре, чтобы он позвонил своему другу и занял хорошее место в ресторане. Не хочу лишних глаз. В спокойном помещении сесть и провести с детьми время хочу.
— Папа, ты снова уедешь?
Даша очень разговорчивая, как я понимаю, не перестает задавать вопросы. Маша оборачивается назад, и при этом бросает на меня колючий взгляд. Дескать, видишь, до чего ты нас довел.
— Родная, давай будем разговаривать за столом? Саша, кстати, ты сегодня на кого из своих друзей накричал? О ком говорила преподавательница?
— На Семена, — вместо сына отвечает дочка. — Он хотел игрушку отнять, с которой я играла, а брат на него накричал.
— Молодец, брат. Сестру защищать надо.
Саша упорно молчит.
— Защищать надо, но ругаться — нет.
— Почему нельзя ругаться, если не понимают? — наконец подаёт голос сын.
— Маш, ну не будет же взрослый мужчина смотреть со стороны, если на него наткнутся. И себя защищать надо. Необязательно же драться, но свое слово сказать надо.
— Я уверена, ты часто дрался в школе, Виктор.
— Да, очень часто.
Даша смеётся. Смотрю на сына в зеркале заднего вида и замечаю лёгкую улыбку на его лице. Но едва наши взгляды скрещиваются, как он становится сама серьезность.
— Ну молодец. А я не хочу, чтобы мои дети такими же были.
— Наши дети, — тихо подправляю.
Получаю ответное сообщение от Миши как раз когда доезжаю до ресторана.
— Мы тут ещё не были, — замечает Даша. Хмурится так забавно.
— Мы теперь будем везде, где вы захотите.
— То есть ты никуда не уедешь? — снова прилетает вопрос от дочки.
Точно неугомонная.
— Без вас никуда не уеду, — обещаю, уверенный в своих словах.
Поднимаемся на второй этаж по лестнице. Я сжимаю маленькую ладошку дочери, а Маша, взявшись за руки с Сашей, поднимаются за нами.
Заходим в просторное помещение. По словам Миши внутри ВИП-комнаты есть ещё одна дверь, которая ведёт в другое помещение, где есть все для развлечения детей. Хорошее место он нашел, да за такое короткое время.
Ловлю себя на мысли, что делаю все, чтобы детям понравиться. Чтобы они не считали меня каким-то сухарем, который появился много лет спустя и сам не понимает, для чего.
Я хочу, чтобы они оба меня отцом называли. Чтобы никого к себе не подпускали. Такого, как Стас, например, о котором дочь тоже говорит безостановочно. С восхищением и любовью. Все хвалит его… И, честно говоря, меня это напрягает. Маша это прекрасно понимает, но назло мне лишь улыбается и пожимает плечами. Дескать, сам сделал свой выбор, а Стас всегда был рядом. А я, сука, даже злиться не могу. Точнее, могу, но только на себя. Ведь
