Искатели необычайных автографов - Эмилия Александровна

Синьоры, разумеется, пожелали и без лишних слов последовали за своим гостеприимным спасителем.

Вдруг под ноги Мате подвернулось что-то мягкое. Одновременно раздался отчаянный визг, и долговязый математик отскочил как ужаленный.

— Не беспокойтесь, — сказал хозяин, — это всего-навсего кролик.

— Опять кролик? — опешил Мате. — Разводите вы их, что ли?

Сын Добряка помолчал, точно сам еще не выяснил, разводит он кроликов или не разводит.

— Ну нет, — сказал он наконец, неуверенно усмехнувшись, — по-моему, они сами развелись. Года два назад нам подарили пару кроликов. Дети мои не захотели с ними расставаться и… В общем, сами видите, что из этого получилось.

— Ясно, — кивнул Мате. — Говорят, кролики разводятся очень быстро.

Тут снова раздался визг. На этот раз на кролика наткнулся Фило.

— Странная порода, — проворчал он, — кролики-самоубийцы. Так и кидаются под ноги!

— Просто они не научились еще бояться людей, — возразил Сын Добряка. — Наверное, потому, что у меня их никто не обижает.

— Вы что-нибудь понимаете? — шепотом спросил Мате у Фило.

— Только то, что мы уже находимся в его владениях и, значит, отдых не за горами.

Фило не ошибся. Сын Добряка подвел их к небольшому, приветливому на вид дому и, распахнув дверь, пригласил внутрь.

НА ЛОВЦА И ЗВЕРЬ БЕЖИТ

Их отвели в небольшую комнату с голыми, чисто выбеленными стенами, высоко прорезанным окошком и каменным полом. Здесь, по очереди поливая друг друга водой из кувшина, они смыли с себя следы карнавальной переделки и кое-как привели в порядок свою одежду.

После этого, освеженные и преисполненные любопытства, они очутились в другом, на сей раз довольно обширном помещении, где по стенам тянулись массивные резные полки, сплошь уставленные великолепными художественными изделиями.

У Фило глаза разбежались. Чего здесь только нет! Чеканные медные блюда, сплошь испещренные восточными письменами и замысловатыми рисунками, длинногорлые серебряные кунганы,[31] бронзовые и мраморные светильники, статуэтки из терракоты и слоновой кости… О, да тут редкости со всех концов света! Вот эта собака из черного камня — конечно же, египетский бог Анубис…

— Я и в самом деле привез ее из Египта, — подтвердил хозяин, польщенный вниманием к его коллекции. — А эту вазу — из Греции.

Фило с видом знатока осмотрел красноватый сосуд, опоясанный черным орнаментом. До чего красив! А тот кувшин, очевидно, из Сирии… Стало быть, Сын Добряка и в Сирии бывал?

— Приходилось, — односложно отвечал тот.

— Я вижу, легче назвать страну, где вы не были, нежели перечислить те, в которых вы были, — любезно заметил Фило, тщетно гадая, кем же может быть этот застенчивый увалень, в доме которого собраны такие удивительные вещи.

Сын Добряка счел комплимент гостя несколько преувеличенным, признался, однако, что путешествовал и впрямь порядочно. Особенно по Востоку. Отец, видите ли, хотел сделать из него образованного, сведущего в торговом деле купца. А для купца важнее всего хорошо считать. Вот старый Добряк и отослал своего сына в чужие края — изучать счет.

— Выходит, мы с вами родственники, — покровительственно обронил Мате. — Вы — бухгалтер, я — математик.

— Вы математик?!

Сын Добряка выронил черненый серебряный кубок, который показывал Фило, и уставился на Мате с самым растерянным и счастливым выражением. Потом, не говоря ни слова, бросился вон из комнаты и вернулся, подталкивая перед собой миловидную белокурую девочку лет десяти и смуглого мальчика лет двенадцати.

— Лаура, Филиппо, угадайте, кого я привел? — радостно кричал он.

Флегматичности его как не бывало!

При виде странных незнакомцев дети смутились было, но потом понемногу освоились и отвечали, что это, наверное, жонглеры с карнавала.

Фило прямо-таки раздулся от гордости. Подумать только, их приняли за артистов! Но он недолго пребывал в этом милом для него звании. Сын Добряка присвоил ему другое, куда менее подходящее, во всеуслышание объявив, что в гости к ним пожаловали математики.

Видно, он хорошо знал вкусы своих детей: Лаура и Филиппе бросились ему на шею, лепеча что-то о том, какой он добрый, и спрашивая, могут ли они задать этим синьорам свою любимую задачу.

— Конечно, можете, — подтвердил отец, сияя, — и чем скорее, тем лучше… Но не прежде все-таки, чем вы их хорошенько накормите.

Мате, который, как ни странно, тоже иногда испытывал голод, признался, что это было бы очень кстати. Фило, по обыкновению незаметно, дернул его за рукав («Где вас воспитывали?»), но, когда на столе появилось большое дымящееся блюдо и в комнате восхитительно запахло жареным мясом, он и сам позабыл о приличиях.

— Боже мой, какое жаркое! — стонал он, облизываясь и раздувая ноздри. — Могу поклясться, что это из кролика.

— Не угадали, из барашка! — тоненько пропела Лаура, поглядывая на брата смеющимися глазами.

— Ммм, до чего вкусно! — мычал толстяк, хрустя аппетитно поджаренной корочкой.

— Не хотите ли еще? — радушно предложил хозяин.

— Не откажусь. Но почему же все-таки не из кролика?

— Мы наших кроликов не едим, — с вызовом в голосе сказал Филиппо.

— А вы не боитесь, что они в конце концов съедят вас?

Сын Добряка, словно оправдываясь, развел руками. Что делать, кролик дляних как бы священное животное.

— Странно, — еще более удивился Фило. — Я знаю священную индийскую корову, священного египетского быка, но священные итальянские кролики…

— Нет, нет, — нетерпеливо перебил хозяин — Священны они только в нашем доме.

— Но почему?

По-видимому, Сын Добряка только и дожидался этого вопроса.

— Хотите узнать? — быстро спросил он. — Тогда решите нашу задачу.

Фило с сожалением отодвинул недоеденное жаркое, глядя на друга умоляющими глазами. Ему очень не хотелось обнаружить перед Сыном Добряка свое невежество. Мате ободряюще подмигнул ему — дескать, положитесь на меня! — и принял позу внимательного слушателя.

Сын Добряка счел это за молчаливое согласие и тотчас изложил условие задачи: ровно двадцать месяцев назад в доме у него появилась пара прелестных новорожденных крольчат. Требуется сосчитать, сколько кроликов у него сейчас.

Мате недоуменно фыркнул. Хозяин, разумеется, шутит? Но нет. Сын Добряка не шутил. Надо только учесть, сказал он, что кролики его разводятся следующим образом: в первый месяц своей жизни они всегда бездетны. Новая пара очаровательных малюток появляется в конце второго месяца. А уж затем длинноухие парочки прибавляются ежемесячно.

— Ага! — профессорским тоном произнес Мате. — Тогда, пожалуй, можно попробовать. Значит, в первый месяц была одна пара кроликов. Во второй — тоже одна. На третий месяц кроликов стало уже две пары. В четвертый тоже оставалось две…

— Нет, нет, — поправил его Филиппе, — вы забыли, что теперь крольчата появляются уже каждый месяц.

— Ах да! Стало быть, в четвертом месяце было уже три пары, в пятом — четыре.

Но Лаура напомнила, что у второй пары через два месяца после рождения тоже появились крольчата. Выходит, в пятом месяце было не четыре, а пять пар.

— Мне кажется, легче переловить ваших кроликов за уши, чем подсчитать, — сострил Фило, под шумок доедая баранину.

Лаура с гордостью посмотрела на отца.

— А наш папа все-таки сосчитал.

— Право, это совсем не трудно, — сказал Сын Добряка. — Чтобы не сбиться со счета, давайте вести запись. В первый месяц была одна пара кроликов. Пишем 1. — Он достал из кармана кусочек мела и начертил единицу прямо на непокрытом скатертью столе. — Во второй месяц опять-таки оставалась одна пара. Снова пишем 1.

— В третий месяц стало две пары, — продолжал Мате, принимая переданный ему мелок. — Пишем 2. В четвертом — три. Пишем 3.

— Мне это нравится, — загорелся Фило, выхватывая у него белый камешек. — Дайте и я попробую. В пятом месяце появились кролики не только у первой, но и у второй пары. Пишем 5. В шестом у первых трех пар прибавилось еще по одной паре кроликов. Стало быть, к пяти прибавляем три. Пишу 8. Так… Теперь перейдем к следующему месяцу.

— Нет, нет, я сам, — сказал Мате, снова отбирая мелок. — Это так интересно.

— Вам интересно, а мне нет?

Сын Добряка, посмеиваясь, следил за их перепалкой. Стоит ли ссориться? И к чему перебирать все двадцать месяцев? Ведь теперь это можно сделать много быстрей. Он указал на стол.

— Почтенные синьоры, перед вами ряд чисел 1, 1, 2, 3, 5, 8. Вглядитесь в него внимательно. Вы ничего не замечаете? Какой-нибудь закономерности?

Фило тупо уставился на меловые значки: цифры как цифры. Что тут замечать? Но Мате, к несказанному удовольствию хозяев, оказался более наблюдательным. Он довольно быстро определил, что в этом ряду каждое последующее число равно сумме двух предыдущих. Два: это 1 + 1, три: 2 + 1, пять: 3 + 2 и, наконец, восемь это 5 + 3.