Таежный гнус - Аркадий Карасик

- Боишься - выскользнет?

- Еще как боюсь, - признался сыщик. - До рези в желудке, до головокружения...

- Не бери в голову, сыскарь, демаю, что и без наших с тобой советов, все вокруг уже заблокировано - мышь не выскользнет.

Добято не притворялся, он действительно испытывал мерзкое чувство самого настоящего страха. Выскользнет из расставленных силков Убийца, как уже не раз выскальзывал, гоняйся тогда за ним по матушке-России, вынюхивай то стародавний, то свежий след кровавого маньяка...

19

Шагал Добято в штаб и насмешливо улыбался. Не успел приехать и сразу начал обрастать помощничками. Прапорщик, он же "юрист" и "опытный сыскарь". Всезнающий и хитроумный особист Михаил. Теперь ещё - его сексот, секретный сотрудник. С такой компанией не повязать убийцу - впору писать рапорт с просьбой немедленно отправить на пенсию.

Возле входа поглаживал тощий живот постоянный дневальный - худющий до прозрачности солдатик. Наверно, определили его на бездельную должность по причине "профнепригодности", пожалели слабосильного парня. А что ему прикажете поручить на стройке: бетон перемешивать, кирпичи подносить, доски приколачивать? Мигом сляжет в госпиталь, а то и вообще рассыпется!

- Как звать, сынок?

Дневальный нерешительно поглядел на члена комиссии. Черт его знает, как держаться с "пиджаком": подхалимски улыбнуться или принять стойку "смирно"? Когда спрашивает офицер или сержант - это свои люди, следовательно, не опасные. А вот приехавший из самой Москвы - другое дело.

Паренек на всякий случай подобрал впалый живот, выпятил цыплячью грудь, задрал голову.

- Рядовой Тетькин... Иваном звать.

- Вот и хорошо, Иванушка, вот и ладно, - неизвестно за что похвалил Добято. - Ты должен знать, где квартирует прапорщик Толкунов.

- Так точно! - пропищал дневальный, ещё больше втянув живот. - Знаю.

- Подскажи, милый, как найти?

С одной стороны, проводить члена комиссии - заслужить ещё одну похвалу, с другой - как посмотрит начальство на самовольное оставление "поста"?

- Слушаюсь, товарищ... генерал, - на всякий случай солдатик присвоил "шпаку" генеральское звание. - Пойдете вот по этой улочке до самой окраины. Там ещё растут три дерева - выстроились, будто на парад. Свернете направо в проулок. В конце - изба тетки Евдокии.

Поощрительно похлопал дневального по тощему костлявому плечу, Тарас Викторович двинулся по указанному маршруту. В конце улочки, действительно, выстроились три могучих кедра. Будто указывают путнику дорогу. Усеянная кедровыми шишками земля вспучилась, обнажая толстенные корни.

Добято с показной нерешительностью затоптался на месте. Поднял с земли кедровую шишку, попробовал выковырять из неё давно выковырянный орешек. Заодно огляделся. Не следят ли за ним, не интересуются ли его времяпровождением?

Опасливость - не беспочвена. Если Гранд получил от своих "клопов" тревожный сигнал о появлении преследующего его сыщика, то он просто обязан проследить за передвижениями Добято. Ибо в этой информации таится опасность не столько для свободы Убийцы, сколько для его жизни.

Вроде, нет ничего тревожного, Тарасика никто не пасет.

В лесном поселке люди заняты своими делами. Близится завершение нелегкого рабочего дня, мужики - в тайге, жены спешно топят баньки, готовят еду, заманивают в избы загулявших ребятишек. Вот-вот появятся уставшие мужья или сыновья, обмыть, накормить их, уложить в чистые постели - святой долг каждой уважающей себя женщины.

И все же, зрители актерского притворства Добято - на лицо! Несмотря на непогоду, на приворотной лавочке сидят две бабки, судачат о своем, о женском. Заодно обсуждают скандальную историю с пропажей какого-то "ахфицерика". Увидев незнакомца насторожились, умолкли, уставились на него выцветшими глазками.

- Не подскажете, бабули, как мне разыскать избу тетки Евдокии? вежливо осведомился сыщик.

Конечно, можно обойтись без расспросов - Иванушка так ярко прочертил дорогу к прапорщикову жилью - не ошибешься. Но расчет на словоохотливость соскучившихся в одиночестве старушек, вдруг они захотят посплетничать в адрес соседки, а в любой сплетне, даже самой бессмысленной, всегда можно отыскать полезный "самородок".

Сыщик не ошибся.

- Енто какая-растакая Евдокия? - высвободив из под платка сморщенное ухо, прошамкала одна из старушек, обращаясь не к незнакомцу - к товарке. На нашей улице много их проживает. Евдокия Лагина, котора поит самогончиком солдатиков... Или, взять хотя бы Евдоху Поспевалову. Кажную ночку новый мужик ночует. Ни стыда у бабы, ни совести. - Мне нужна Евдокия, у которой квартирует прапорщик. - Так бы и говорил, так бы и спрашивал, - укоризненно закачала головой вторая старушенция. - Твоя Евдоха себя блюдет, ничего сказать не могу. Окромя квартиранта ни с кем не якшается... Да и то сказать - жизня одна, есть-пить надобно, а с её достатков кошку не накормить. Вот и приманила баба в свою постелю богатого мужичка. Он ей - разносолы, она ему... сам знаешь что, - бабка стыдливо отмахнулась высохшей ручкой, засмеялась, будто прокудахтала.

- Неужто у Евдокии никого нет? - усомнился Тарасик, присаживаясь рядом с бабками. - Родственники, дети - они ведь должны помочь...

- Сродственники, баешь? - негодующе зашамкала беззубым ртом первая старуха. - Нетути у Евдохи сродственников! Единственный сынок, Федька, сидит в узилище - изнасильничал девку... Болван безмозглый! Зачем насильничать, когда бабы сами вешаются на шею мужкам.

- Господи, как же не везет бедной женщине, - посочувствовал Добято. Одна осталась на белом свете... И долго ещё сидеть сыну?

- По всем подсчетам - пять годков. А что ему не сидеть-то, когда голодная мамаша сама не ест и не пьет - отправляет бездельнику, прости меня Господи, колбаску с сырком да маслицем, деньги переводит, дуреха! Хоть бы ты присоветовал Евдохе взяться за ум. Тюрьма, она и есть тюрьма, а вот для Федьки - санаторий...

- Прям - санаторий! - воспротивилась вторая бабка. - На прошлой неделе навестил Евдоху освобожденный парень. От сына привез приветик. Дажеть глядеть на него страшно: худющий, кашляет кровью, ветром мужика качает. А ты баешь - санаторий!..

Все остальное Тарасику уже известно, а вот посещение освобожденного зека насторожило. Вполне возможно - не зек, и не освобожденный - посланец Гранда. Вроде, навестил мать дружана, привез ей сыновий поклон, на деле инструкции босса. Что до кровохарканья и худобы - их организовать легче легкого, Добято не раз и не два, общаясь с криминальным миром, сталкивался и не с такими умельцами.

- И что, Федькин дружан осел в Медвежьей Пади? - с деланным сочувствием спросил он. - Воздух у вас - целительный...

- Куды там! Умотал в Сибирь, баял: там под Красноярском живут его родители... Кажись, поднадоело парню таежное житье, вот и заторопился. Автобусов у нас нетути, дак Евдоха упросила Борьку подбросить сыновьего дружка до района... Хотел было паря отказаться: пехом, дескать, быстрей доберусь - отсоветовали. Какие-сь бандюги об"явились. дажеть ахфмцера уволокли... Слыхал, небось?

Сменяя друг друга, старухи посвящали незнакомца в самые свежие медвежьепадьевские новости. Перемешанные, конечно, с фантастическими сплетнями. С такой энергией и заинтересовнностью - молодые позавидуют.

Добято рассеянно слушал бабок, думал о своем. Кажется, первый же день пребывания в отряде оказался для него на редкость результативным. Если так пойдет и дальше, защелкнет он на лапах маньяка милицейские браслеты.

Недавние мысли о возможности ухода на пенсию, под давлением удачно проведенного дня, расплылись в розовом тумане.

- Спасибо, бабушки, очень вы мне помогли... Значит, по проулку, в конце справа изба Евдокии, да?

- Правильна, милай, пусть Бог тебе поможет...

Правы старухи, до чего же они правы! Сейчас, как никогда раньше, неверующий сыщик нуждается в Божьей помощи. Ибо он, кажется, угодил в такую мясорубку, из которой непросто выбраться живым и невредимым. Все перемешалось: сожительница прапорщика, её двоюродная сестра, водитель Борька, сидящий на зоне сын Евдокии, его дружан, неожиданно появившийся в поселке и так же неожиданно исчезнувший.

Медленно, как-то торжественно, темнело. В домах зажглись окна, залаяли выпущенные на свободу дворняги. Осень - паршивое время года, Добято не просто не любит - ненавидит небо, покрытое сплошной завесой черных туч, моросящий дождик, обнаженные, сбросившие листву, деревья, длинные темные ночи.

Ему бы сейчас поужинать в тепле солдатской кашей, завалиться до рассвета на койку, но жизнь подталкивает в спину, заставляет идти к едва знакомой Евдокии, выслушивать её бредни, задавать хитрые вопросы. А что прикажете делать? Служба!

Заскорузлая привычка "не засвечиваться", интуитивная уверенность - его пасут заставляет сыщика шагать не посредине проулка - в тени высоких заборов. Конечно, это не совсем удобно - собаки страсть как не любят, когда к охраняемым ими участкам приближаются незнакомые люди, раздраженно лают, бросаются на заборы. Приходится мириться. Неожиданно Добято услышал шелестящие шаги. Слава Богу, опавшая с деревьев листва плотным слоем покрыла землю, неслышно пройти по ней невозможно. Не обращая внимание на усилившийся собачий брех, Тарасик застыл, плотно прижавшись к шершавым доскам.