Фронт без границ. 1941–1945 гг. - Б. Белозеров

Постоянно меняющаяся оперативно-боевая обстановка вносила серьезные коррективы в структуру войск НКВД на Ленинградском и других фронтах Северо-Западного региона. В феврале 1942 г. в войсках охраны тыла остались пограничные и некоторые стрелковые полки внутренних войск, усиленные истребительными ротами и батальонами. Так, например, в 288-й стрелковый полк, сформированный приказом начальника войск охраны тыла Ленинградского фронта от 15 января 1942 г., вошли: отдельный механизированный отряд УНКВД численностью 182 чел., личный состав Колпинского, Парголовского, Кронштадтского и Всеволожского истребительных батальонов — 417 чел., рота пограничников — 96 чел., рота 225-го конвойного полка — 154 чел. и 52 человека из других подразделений. Всего полк насчитывал 895 чел[253]. Общая численность войск НКВД охраны тыла Ленинградского фронта на 1 июня 1942 г. составила 12498 чел.[254]. Начальник войск НКВД по охране тыла действующей армии оперативно подчинялся Военному совету фронта и выполнял все его указания[255]. Все изменения в служебной деятельности войск по выполнению ими своих специальных задач решались Военными советами фронта и армии. Так, постановлением Военного совета Карельского фронта от 13 октября 1941 г. за № 013 были внесены изменения в перечень задач войск охраны тыла, и часть последних перенацеливалась на другие задачи[256]. Военные советы координировали действия войск, определяли им новые участки по обеспечению охраны тыла фронта, а также режим в тылу своего фронта[257]. Например, 13 октября 1942 года Военный совет Ленинградского фронта своим постановлением «О режиме в тылу фронта» потребовал от начальника войск охраны тыла проведения строгих режимных мероприятий по предупреждению проникновения вражеской агентуры в действующую армию. Во исполнение данного постановления начальника войск охраны тыла Ленфронта генерал-лейтенант Г. А. Степанов издал ряд приказов, в числе которых заслуживает внимания приказ «О порядке выдачи пропусков гражданским лицам на право передвижения в тылу фронта». Данным приказом устанавливался порядок передвижения в прифронтовой и тыловой зоне по пропускам, выданным Управлением войск НКВД ОТ ЛФ[258] (см. Приложение № 4). Аналогично этому ставились задачи частям и подразделениям войск НКВД и на других фронтах Северо-Западного региона. И это обусловливалось объективными обстоятельствами военного времени, той сложностью оперативно-боевой обстановки, которая складывалась здесь.

В число задач войск охраны тыла входило: наведение в войсковом тылу порядка, регулирование движения беженцев по дорогам, задержание дезертиров, выявление диверсантов и шпионов и борьба с ними, регулирование подвоза и эвакуации имущества и др. Войска НКВД по охране тыла в своей работе руководствовались также и постановлениями Исполкома Ленинградского областного и городского Советов депутатов трудящихся, например, от 25 августа 1941 г. «О дальнейшем укреплении революционного порядка в Ленинграде и пригородах» и др.

Враг предпринимал все меры к проникновению в тыл наших войск и проведению там диверсионно-шпионских акций. И на успех в этом рассчитывал. В ходе подготовки к войне фашистская Германия привела в движение огромную военную машину, в том числе и средства тайного ведения войны. В своих коварных замыслах особое место она отводила дезорганизации советского тыла путем шпионажа, диверсий, распространения ложных слухов и т. д. Накануне войны была создана широкая сеть шпионских центров.

Среди них были такие, как: «Русский» фашистский союз (РФС); национально-трудовой союз нового поколения (НТСНП); «Российский» общевоинский союз (РОВС); Союз «литовцев» в Германии; «Эстонский» комитет спасения; «Абвер — заграница» — управление верховного командования вооруженных сил, Главное управление имперской безопасности министерства внутренних дел Германии (РСХА).

В числе других разведывательно-диверсионных, а также контрразведывательных и карательных органов, существовавших в армии и на оккупированной территории, известны также «Цеппелин», «Зондерштаб Россия», отделы войсковой разведки «1Ц», группы фронтового гестапо — тайной полевой полиции ГПФ, команды полиции безопасности и СД, отряды полевой жандармерии и многие другие. Уже накануне войны диверсионный механизм абвера приобрел значительные масштабы. В начале войны заброска диверсантов в тыл Красной Армии по сравнению с 1939 годом увеличилась в 14 раз[259]. Основу всей подрывной деятельности составлял «Абвер».

Представляет интерес структура управления «Абвер — заграница».

В разработанной программе агентам определялись следующие задачи по сбору сведений: о дислокации штабов воинских частей и учреждений; о составе подводного флота на Балтике и местах базирования подводных лодок; о численности паровозного парка Ленинградского железнодорожного узла; о расположении действующих заводов и фабрик и выпускаемой ими продукции; о местах расположения ложных заводов, замаскированных под действующие; о материальном положении и политико-моральном состоянии населения Ленинграда и др.[260].

Основным объектом подрывных действий фашистской разведки, прежде всего абвера, в годы войны являлись действующие войска Красной Армии, в расположение и на коммуникации которых враг забрасывал тысячи шпионов, диверсантов, террористов, в большинстве случаев обеспеченных радиосвязью.

Многие шпионско-диверсионные органы и школы абвера действовали против Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов. В их числе были два территориальных органа (Рига, Таллин), три абверкоманды (Псков), одиннадцать абвергрупп, четырнадцать разведывательных и диверсионных школ. Густая сеть разведывательных и контрразведывательных школ охватила многие города Ленинградской области, например, Любань, Тосно, Шапки, Сланцы. В Пскове имелось пять разведшкол абвера. На советско-германском фронте действовало более 130 разведывательных и полицейских органов, работало около 60 специальных школ по подготовке шпионов и диверсантов. Только в 1942 году они выпустили более 7 тысяч шпионов, около 2,5 тысяч диверсантов и радистов. По утверждению западных авторов абвер в 1942 году задействовал около 20 тысяч агентов, и их число не снижалось. В первом полугодии 1943 года их число возросло почти вдвое[261]. Все диверсионные центры свою подрывную деятельность против советских войск проводили в контакте с другими разведывательными, контрразведывательными, а также карательными органами фашистской Германии, дислоцированными на северном участке Восточного фронта. Вермахт также осуществлял охрану тыла оккупированной территории. В специальных указаниях к директиве № 21 (план «Барбаросса») указывалось:

…3. Для проведения военных мероприятий в областях, находящихся вне района боевых действий, будут назначены командующие оккупационными войсками, подчиняющиеся непосредственно начальнику штаба верховного главнокомандующего вооруженных сил.

На него (командующего — Б. Б. П.) возлагаются следующие задачи:

а) тесное взаимодействие с рейхскомиссаром, оказание последнему поддержки в решении его политических задач;

б) использование и охрана хозяйственных ресурсов страны для нужд немецкого хозяйства;

в) использование ресурсов страны для снабжения германских войск по требованию главного командования сухопутных войск;

г) вооруженная охрана всей территории, и, прежде всего, аэродромов, коммуникаций и складов, от попыток диверсий и на случай появления десантов противника и восстания населения;

д) регулировать движение по дорогам;

е) разрешение вопроса размещения и расквартирования войск, полиции, различных организаций и военно-полевых учреждений, если они остаются на данной местности[262].

Главное устремление нацистов было направлено на разложение тыла Красной Армии. Здесь в период 1941–1945 годов действовали до 54 % всех забрасываемых агентов на советскую территорию[263].

Проблема внутренней безопасности самих Вооруженных Сил СССР, в том числе и войск НКВД, всегда выступала как важная задача сохранения боеспособности частей и соединений. С начала войны она приобрела повышенную значимость. Борьба с вражеской агентурой возлагалась на специальные органы военной контрразведки — особые отделы НКВД. Они были преобразованы из органов 3-го управления Наркомата Обороны и Наркомата Военно-Морского Флота. ГКО 17 июля 1941 года своим постановлением определил задачи особых отделов. «Главной задачей особых отделов на период войны, — указывалось в нем, — считать решительную борьбу со шпионажем и предательством в частях Красной Армии и ликвидацию дезертирства непосредственно в прифронтовой зоне»[264]. С этой целью особым отделам предоставлялось право ареста дезертиров, а в необходимых случаях и расстрела на месте. Пожалуй, это был первый акт Государственного Комитета Обороны, имевший прямое отношение к деятельности органов военной контрразведки. Третье управление НКО СССР передавалось в ведение НКВД СССР и преобразовывалось в Управление особых отделов НКВД СССР. Уполномоченный особого отдела в полку и особого отдела в дивизии, кроме подчинения своему прямому начальнику, одновременно подчинялся комиссару полка и комиссару дивизии. ГКО установил новый порядок подчиненности органов военной контрразведки. Органы военного управления, за исключением комиссара полка и дивизии, лишались права давать особым отделам соответствующие указания и контролировать их выполнение, как это было установлено для органов Третьего управления НКО и Третьего управления НК ВМФ по совместному постановлению ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 8 февраля 1941 года.