Багряный лес - Роман Лерони

В длинном и большом кабинете командира базы "Блю-Бек-форт" было многолюдно и накурено. Том снял солнцезащитные очки и с удовольствием вдохнул пусть тяжелый от угара, но прохладный кондиционированный воздух помещения. Некоторых из присутствующих он знал: кого лично, кого косвенно, благодаря своей работе военного кинооператора, прессе и документальному кино. Присутствие известных личностей только обостряло обстановку. Все говорило о том, что в этой пустыне, в сердце штата Нью-Мексико, должно скоро произойти какое-то важное событие, которому суждено войти в золотой список Истории. Том ничего не знал определенно, но он был хорошим журналистом, который умел домысливать в нужном направлении. Он еще не знал своей роли в грядущих событиях, как, впрочем, и о самих событиях — все пока было окутано мраком тайны. Но свою роль кинооператора угадывал без труда. Коллеги называли его везунчиком — его фильмы часто повествовали о действительно важных событиях, а для него это было всего лишь работой. Какое уж тут везение, когда приходилось изрядно попотеть, чтобы детально заснять все подробности событий, как, например, в сорок третьем году в Иране! Остальные снимали факты, а он личностей, и его работа оказалась самой ценной. Он помнил собственное удивление, когда впервые прокручивал в видеопроекторе кадры только что проявленной пленки. Удивлялся сам себе! Чего стоил только Сталин: важный, по-деловому безразличный и спокойный, на первый взгляд сонный и малоподвижный, но с необыкновенно живыми, постоянно и пристально наблюдающими глазами из-под плотной тени густых бровей. Камера в руках Тома сумела растопить эту маскирующую тень, и перед зрителем представал ненасытный и опасный хищник, постоянно настороженный и целеустремленный. Не было необходимости в словах диктора, чтобы обрисовать полный психологический портрет вождя: тиран, диктатор, кровожадный и мудрый, как и положено опытному хищнику, которого не насытит одна победа над Гитлером… Уинстон Черчилль. Добродушный английский толстяк. Толстые губы, лениво обнимающие вечно потухший, окурок сигары. Простота и душевность, олицетворение британского гостеприимства, отличающегося от всех остальных примесью традиционной прохладцы в отношениях. Постоянный юмор. Тревожные движения рук, смех, частый, мелкий, сотрясающий мощные телеса, и искры бегающих взволнованных глаз. Это магнат, богатый и всемогущий, но трезво чувствующий возможность банкротства. За маской тяжеловесного повесы скрывался упитанный, но вечно голодный змей, готовый впрок хватать все новые и новые жертвы… Франклин Делано Рузвельт. 32-ой президент США. Четырежды избиравшийся на этот пост. В Тегеране это немощь, втиснутая в кресло болезнью и придавленная английским пледом. Безжизненно-мудрый покой рук на клетчатом рисунке пледа. Тонкое, вытянутое лицо. Уверенность черт, и, опять же, глаза: не ищущие, а наблюдающие, не хищные, а сытые, умные и проницательные, как рентгеновские лучи. Временно ленивый зверь, во всем уверенный и абсолютно спокойный — ни одна жертва никуда не денется от него, а сама придет и сядет на клык. Мудрость, которая иногда из-за дерзости пробивалась искоркой самоуверенности — но это уже от удовольствия хорошего игрока. Ему не важен результат, который известен наперед, а сам процесс игры. Истинная жизнь человека, беспредельно и самоотверженно любящего жизнь.

Тогда, после Тегерана, прокатчик Тома, просмотрев пленки, позвонил ночью и, задыхаясь от волнения, сказал: "Редерсон, я твой раб навеки! Ты, ты привез мне не новости, а монстров, которых еще не видало человечество!" Льстили ли эти слова? Нет. Том мог сказать с полной уверенностью, что нет. Только вытер пот со лба и вздохнул с облегчением: удалось показать монстров. Это было его целью!

Дуглас Макартур прошел к торцу длинного стола, накрытого тяжелым зеленым сукном, а сверху подробной картой пустыни, и сел в кресло, по своей старой привычке, не расстегивая кителя, откинувшись глубоко на спинку и положив руки на грудь, скрестив, а точнее, хитрым способом сцепив пальцы. Это был легендарный генерал, даже в своей особенности по-детски выпячивать губы.

— Прошу, господа, — обратился он к присутствующим. — Прошу познакомиться с известным оператором лейтенантом Томом Редерсоном. Совсем недавно этот молодой человек вернулся с балтийских берегов, где запечатлевал для кинохроники успешную кампанию русских по освобождению Прибалтики, конкретно — города Вильнюса от немецких войск. Думаю, что в скором времени мы сможем на киноэкранах увидеть работу Редерсона. Мистер Редерсон рекомендован штабом Вооруженных Сил для работы в "Блю-Бек-форте", и, на мой взгляд, это лучший выбор.

Он обвел взглядом собравшихся и продолжил:

— Прежде чем начать работу, ради которой мы все здесь собрались, следует выразить благодарность полковнику Дарену, командиру базы, за его гостеприимность и хлопоты, благодаря которым нам представилась возможность расквартироваться здесь с хорошим комфортом. Если же кто-то испытывает какие-нибудь неудобства, прошу обращаться непосредственно к полковнику, он окажет необходимое внимание, но также прошу не очень докучать — работы много и не хотелось бы Дарена, который лучше всех нас ориентируется в здешней ситуации, отвлекать по пустякам. Я понимаю, что многим из вас полевые условия покажутся малоудобными…

— Малоудобными?! — воскликнул толстяк с сигарой в зубах, втиснутый в дорогую ткань превосходного костюма. Несмотря на несколько кондиционеров, работающих на пределе, по его лицу, на двойной подбородок, стекали крупные и частые капли пота. Пиджак и рубашка на нем потемнели от пота. — Да здесь просто пекло, генерал! И этот песок, из-за которого нельзя есть!..

Редерсон знал его и его особенность быть всегда недовольным. Сенатор Клаус Рубен. Глава Сенатской комиссии по вопросам военных разработок. Личность скандальная, и, из-за этого, неприятная и малоинтересная, но всегда стремящаяся первой попасть в кадр.

— Сенатор, — стараясь скрыть недовольство, осторожно начал Макартур, но его опередил статный, просто гигантского роста, офицер в чине полковника:

— Разрешите, генерал?

— Да, Род, пожалуйста.

На офицере была форменная рубашка с короткими рукавами, которые хорошо демонстрировали тренированные, рельефные мышцы богатырских рук. На голове, вопреки всем уставным нормам, ковбойская широкополая шляпа, надетая ровно и прочно. На короткой и широкой шее повязан уже известный платок, выглядывающий из ворота рубашки, расстегнутого на две пуговицы, Белый поясной ремень от парадного мундира с кобурой большого объема, чтобы вместить в себе увесистый "Смит и Вессон" 45-го калибра. И это тоже было не по уставу!.. Ушитые, в обтяжку, брюки, казалось, вот-вот лопнут в тех местах, где играли силой бедренные мышцы. Тому из-за стола не была видна обувь полковника, но он готов был спорить на годовой оклад, что это должны быть добротные, остроносые ковбойские сапоги. Примечательным было и лицо офицера: широкой костью и малоподвижностью черт — сразу было видно, что такого молодца, если он вдруг разбушуется, надо прошибать все тем же 45-м калибром, а не искусством дипломатии.