17 Тамплиеры 1. Рыцарь Феникса - Юрий Сазонов

Сейчас шлюпка как раз вырвалась из тени, подпрыгнула на приливной волне и с громким плеском ударилась днищем о воду, подняв тучи брызг. В брызгах вспыхнули крошечные радуги.

Томас обтер лицо рукавом и прокричал сквозь грохот прибоя:

— Почему вы не разрешили брату Гуго де Шалону присоединиться к нам, монсеньор?

Старший тамплиер по-прежнему размеренно налегал на весла. Вообще-то грести должен был Томас, но юноша все еще не пришел в себя после болезни. И не совсем понимал, отчего дядя предпочел его Гуго де Шалону, который так отчаянно хотел попасть в шлюпку.

Когда они уже спускались по трапу в верткую лодчонку, де Шалон, оставшийся на палубе, крикнул вслед приору: «Жерар, одумайся! Помни, что если ты не добудешь того, о чем мы говорили, для нас все пропало. У нас нет ни денег, ни людей, ни оружия, и ищейки короля следуют за нами по пятам. Отбрось гордыню, иначе нас ждет верная смерть!»

Де Вилье, ничего не ответив, взялся за весла. Томас уселся напротив, лопатками чувствуя мрачные взгляды выстроившихся на палубе рыцарей и матросов. Уж не поэтому ли путь через скалы показался ему столь пугающим? Может, дело не в бесстрастной стихии, а в тех, кто остался на корабле? Что ждет их с дядей по возвращении?

Если приора посетили сходные мысли, виду он не подал. Голос его прозвучал уверенно и спокойно, перекрывая яростный шум прибоя.

— Ты знаешь, мальчик, что когда-то в эти врата, — де Вилье кивнул, указывая на кипящий скальный проход, — проходила лодка с тремя людьми? Но возвращались только двое из них.

Сделав еще несколько гребков, тамплиер уложил весла вдоль бортов и поудобней устроился на скамье. Сейчас они были в центре озерца. Вокруг вздымались к небу песочно-рыжие стены: края гигантской чаши, наполненной незамутненной лазурью.

— Третий отправлялся на прокорм демону, — невозмутимо продолжал приор. — По-другому унять тварь, охранявшую вход в тайник, тогда не умели. Или не желали… человеческие жертвы всегда считались неплохим способом задобрить

богов.

Над их головами крикнула невесть откуда взявшаяся чайка, и крик ее и полет к озеру за плеснувшей рыбой показались Томасу длиннее вечности. Разжав непослушные губы, юноша ошарашено пробормотал:

— Вы не верите в Господа… сир.

Но это была неправда! Не могло быть правдой. Нельзя было не верить в Господа здесь, в одном из прекраснейших мест, сотворенных Им, в горстях у лазурного озера и под куполом прозрачно-чистых небес. Нет, ни за что! В Господа мог не верить отец Томаса — лжец, пьяница и блудник. В Господа, конечно же, не верил черный брат Варфоломей — потому что вера в таком чудовище была бы кощунством. Но если в Господа не верил приор ордена Храма, самый мудрый и доблестный из рыцарей, встретившихся на пути Томаса… скорей, раскололось бы небо. Тогда ложью было все: молитвы матери, латинская скороговорка священника в церкви, колокольный звон над их приходом. И все обеты, все клятвы, и верность ордену, верность родине, верность сюзерену — все это превратилось бы в пепел и прах.

Поэтому, если приор не верил в бога, лучше бы Томасу умереть здесь и сейчас. Если бы Жерар де Вилье сказал, что привез племянника сюда, чтобы отдать на растерзание демону, юноша бы и не дрогнул. Вместо этого храмовник сощурился и подставил солнцу лицо. По губам его скользнула улыбка.

— Что ты, Томас. Конечно, я верю в бога, — проговорил он. — Я верую в Господа нашего Иисуса Христа, как ни во что другое. Беда в том, что в людей я верю намного меньше… В том числе и в себя. Именно поэтому я не взял с собой брата Гуго де Шалона. Понимаешь ли, поплыви он с нами, могло бы случиться так, что на обратном пути в лодке остались бы только двое… А теперь посмотри туда.

Томас взглянул в ту сторону, куда указывал приор, но не увидел ничего, кроме гладкого бока скалы.

— С отливом уровень воды опустится, и там откроется вход в пещеру. Нам придется спешить — через несколько часов все снова будет залито водой, — объяснил приор. — Смотри, уже начинается.

Озеро отступало, оставляя на скалах темную полосу влаги. Тени не успели вырасти и на локоть, как в рыжем боку утеса показалось темное отверстие. Сильными движениями весел приор направил к нему шлюпку.

Вход в пещеру был достаточно широк, чтобы пропустить их суденышко — но вскоре уровень воды спал до того, что лодку пришлось оставить. Де Вилье достал со дна обернутые просмоленной тряпкой факелы и, запалив их, протянул один Томасу. По стенам подводного коридора заплясали тени. Камни были покрыты зелено-бурой слизью, и Томасу казалось, что слизь шевелится и пузырится. Сильно пахло водорослями и гнилью, каждый шаг сопровождался чавканьем жижи под ногами. Впрочем, вскоре туннель повернул вверх. Сделалось суше. Растительность по стенам исчезла, а под ней проступил странный узор. Томас поднес факел ближе и увидел, что коридор покрыт чем-то вроде керамической плитки. Кое-где на терракотового цвета пластинах виднелись знаки: треугольники, квадраты и странные перечеркнутые круги, точки и косые черточки — словно буквы незнакомого алфавита. Томас пару раз замедлял ход, приглядываясь к надписям, но приор торопил его. Еще одним доказательством того, что туннель под скалами прокопали люди, были лестницы со стертыми, низкими ступеньками. Спутники миновали уже две, когда на очередной развилке де Вилье остановился и поднял факел.

По мере продвижения дышать становилось все трудней, и пламя почти угасло — но сейчас повеяло свежим ветерком. Факел треснул, и огонь вспыхнул ярче. Приор указывал вверх, где в каменном потолке темнела узкая щель.

— Если вода начнет заливать туннель, это единственный путь к спасению. Разлом ведет на поверхность. Запомни его, Томас.

Прежде, чем юноша успел ответить, приор свернул в один из трех отходящих от развилки коридоров. «Крайний слева» — автоматически отметил Томас и поспешил за старшим храмовником.

Еще через сто шагов спутники оказались перед сплошной каменной стеной. Молодой шотландец решил было, что приор ошибся, и они свернули не туда — однако свет факела выхватил из темноты большую серебристую пластину, вдавленную в камень. На пластине были все те же странные символы: прямые и перевернутые треугольники, точки, круги и квадраты.

Де Вилье вытянул руку и приложил ладонь к прохладному металлу. Томасу показалось, будто материал, из которого была отлита пластина, всколыхнулся, как если бы он был жидким.

Де Вилье обернулся к племяннику.

— Запоминай все, что увидишь. Каждое мое слово, каждый шаг и каждый поворот.

Лицо приора исказила гримаса боли.

— Знание, которое ты получишь — это путь к бессмертию, который здорово сокращает жизнь.

Де Вилье невесело ухмыльнулся.

— Надеюсь, что я не ошибся…

Переменчивый свет обежал контуры значков, и вскоре уже мерцала вся пластина. Световой круг расширялся, пульсировал водоворотом цветов и вновь вспыхивал чистым серебром. А потом из-за стены послышался смех.

Нет, не смех. Мерзкое хихиканье, переходящее то в металлический скрип, то в низкое кудахтанье. Вслед за смехом пришел голос: гортанный, гнусавый и хриплый. Так мог бы говорить волк, обрети он способность к человеческой речи.

— Кто ты? — глухо спросил голос.

— Я — наследник Жака де Моле, — громко ответил приор.

— По какому праву?

— По праву свободного выбора.

— Кто ведет тебя?

— Моя воля.

— Кто хранит тебя?

— Моя вера.

— Кто не дает тебе отступить?

— Мой страх.

— Кто идет за тобой?

— Мой наследник.

Томас вздрогнул. И дело было не только в словах приора — молодой шотландец наконец-то вспомнил, где видел этот сияющий водоворот красок, зависший над землей. Так выглядела та дверь из сна… портал… линза!

Однако прежде, чем юноша успел что-то сказать, голос из-за стены рыкнул:

— Входи!

И приор, схватив Томаса за руку, шагнул прямо в световую воронку.

Часть вторая. Глава 6. Демон

Желудок Томаса подкатил к горлу. Так скверно ему не было и во время шторма, когда от жестокой болтанки скрипели все кости «Поморника», а люди не понимали, где верх и где низ. Юноша упал на что-то омерзительно сырое и мягкое, и какое-то время боролся с тошнотой. Но долго разлеживаться ему не дали. Неподалеку раздался рев. Томас поднял голову и застыл.

Перед ним, покачиваясь из стороны в сторону, стоял демон. У демона была продолговатая морда, покрытая клочками серой шерсти. Из шерсти пялились два огромных желтых глаза. В распахнутой пасти сверкали клыки, которыми могла бы гордиться крупная акула. Многосуставчатые лапы демона свисали вдоль тощего тела, когтистые пальцы сжимались и разжимались. Из впалой груди с выступающими дугами ребер вырывалось свистящее дыхание вперемешку с пронзительным хихиканьем. Но хуже всего было то, что демон походил на человека. Что-то несомненно человеческое было в костях удлиненного черепа, в том, как тварь сутулила горбатую спину, и особенно во взгляде — разумном и злом. Чудовище подобралось, готовясь к прыжку.