Воины столетия. Наследие - Галина Черкасова

пытался — натравил на нас Ареса, когда тот первый раз попал под его влияние, — ответила я. — Но сейчас мы ему зачем? Он мог бы убить нас и сам.

— Все действия Зевса связаны с его планом, — Афина оглянулась. За её спиной приземлились два гигантских грифона. — Значит, вы ему нужны, чтобы повлиять на Ареса.

— Просто прекрасно, — процедил Гермес. — Мы ещё и не помогаем никому, а сами, оказывается, жертвы.

— Ты не прав, — отозвалась Афина. — За время обособленного существования воины стали другими. Кровь духов в них не так сильна, зато из поколения в поколение усиливалась накопленная мощь Камня и оружия. В свое время без Зевса мы не могли одолеть центурионов, вы же расправляетесь с ними за мгновения.

— Значит ли это, что мы можем попытаться убить Зевса своим оружием?

— Нет, Арес. Зевс выходит в Перехлестье только в виде иллюзии, как и любой Сильнейший. Но даже если вы сможете вытащить его сюда, вы вряд ли причините ему большой вред. Я наблюдала, как ты сражаешься своим мечом с Сильнейшим. При смене форм тебе помогали разве что твои непревзойденные способности. Ты бы проиграл, не приди я тебе на помощь.

Арес нахмурился. Гермес ткнул его локтем в бок.

— Скажи, не сладко ощущать себя слабаком, когда ты уже свыкся с личиной героя.

— Это нас всех касается, — мудро заметил Аид.

Афина пристально посмотрела на него.

— Бог теней… При самом ничтожном шансе на победу держи вилы наготове. Иногда и мгновения достаточно, чтобы увидеть сон. Иногда и выпада хватит, чтобы поймать Сильнейшего.

Аид залился краской по самые уши.

— Да, миледи.

По возвращении в реальность выяснилось, что слов Афины не понял никто.

***

Я покрутилась перед зеркалом и, подумав, принялась доставать шпильки из прически. Локоны падали на плечи и тугими пружинками подскакивали вверх. Я взяла щётку и стала расчесывать волосы. Черное кружевное платье с подкладкой телесного цвета, короткими рукавами и неглубоким вырезом казалось мне чересчур целомудренным.

Пучок, в который скрутили мои волосы, дико раздражал — тугой, маленький, напичканный железками — просто памятник неудачным прическам. Но организацией папиного дня рождения занималась мама — от речи ведущего до моего наряда — а, значит, мы должны были смириться и подстраиваться, дабы не спровоцировать взрыв. Я старалась не спорить — впереди меня ждал выпускной, где я готовилась оторваться по полной. Но с мучением моих волос и головы я смириться не могла.

В дверь постучали, и я от неожиданности пороняла все шпильки.

— Кто там?

— Папа. Александр приехал.

Я подавила в себе желание со всех ног кинуться смотреть на Сашку. Конечно, в школе парни носили форму, но одно дело повседневное однообразие и совсем другое — парадно-выходной прикид.

— Иду.

Я спустилась в гостиную и, заметив напарника, замерла на последней ступеньке. Сашка стоял ко мне спиной, и у меня было достаточно времени, чтобы, оставаясь незамеченной, от души насладиться его внешним видом. Одетый в темно-серую рубашку и брюки в тон, он не выглядел солидным или взрослым. К первому он не стремился, второго он давно достиг. Он не казался мрачным или закрытым, скорее даже наоборот, стал чуточку более свободным, раскрепощенным. Он будто понял, что привлекателен — своей силой, своей молодостью и своей свободой.

Воротник рубашки был слегка отогнут, и мне захотелось прикоснуться к Сашкиному затылку, оттянуть воротничок и поцеловать одноклассника в шею, потом в плечо, скользнуть до лопатки и…

Он обернулся.

— Привет, — выдохнула я.

— Привет, — он оглядел меня с головы до ног, и как-то очень медленно поднял глаза. — Тебе не будет жарко в этом платье?

И, улыбнувшись, вскинул брови.

— Посмотрим, — задрав нос, я прошла мимо. Сашка потянулся за мной и, обняв за талию, зарылся было в мои волосы, как тут же отстранился. В гостиную вошла мать.

— Саша, вам очень идут тёмные оттенки.

— Спасибо.

— Аня, почему ты распустила причёску?

У мамы волосы были скручены в жгуты и уложены ободком, отчего её лицо казалось очень узким, худым. Чёрное платье миди с разрезом до колен смотрелось бы скучно, если бы шею матери не украшало колье в виде галактики, спирали которой по краям были усыпаны голубоватыми камнями. Я не разбиралась в драгоценностях, поэтому понятия не имела, что это за камни. Они напоминали мне стекляшки в калейдоскопе.

— От шпилек болела голова.

Мама поджала губы, но ничего не ответила. Мы замерли посреди неуютного молчания, пока вниз не спустился отец.

— Все готовы? — дождавшись наших кивков, он звонко хлопнул в ладоши. — Тогда я вызываю такси!

В зале на восемьдесят мест уже все было готово. Стол с аппаратурой притулился в уголке, рядом с ним крутились ведущие — солидного вида дядька в годах и парень с девушкой лет двадцати. Занавеси на окнах были подвязаны так, чтобы гости могли видеть вечернее ясное небо, раскрашенное закатом во все оттенки красного. На стулья надели чехлы. На длинных столах, расставленных буквой "Т", постелили нежно-бежевые скатерти. Расставили изящные блюда в форме листьев с закусками и салатами, разложили шеренгу приборов у белоснежных тарелок.

Увидев кучу вилок и ложек, Сашка нахмурился.

— Я не сведущ в этикете.

— Да тут все такие, — я махнула рукой. — Это для вида.

— Хм… Это чёрная икра?

— Ага.

— Никогда не пробовал.

— Немного потерял. Сегодня будет много родственников, но большинство из них ты знаешь.

— Я их не помню.

— Я тоже.

Мне надоело слоняться по залу, выслушивая выпендрежную болтовню папиных и маминых друзей и коллег. Я взяла Сашку за руку и потянула на выход. Он не сопротивлялся.

Мы прошли холл перед лестницей, где гости снимали верхнюю одежду и прихорашивались перед зеркалами, и оказались в узком коридоре.

— Мы куда идем? — спросил Сашка.

— Туда, где никого нет.

— Сюда, например? — он без предупреждения перехватил инициативу, притянул меня к себе и, попятившись, налетел на дверь пожарного выхода. Та оказалась не заперта.

Мы проскользнули на запасную лестницу, и я оттеснила Сашку к стене.

— Ты в этой рубашке выглядишь просто крышесносно.

— Серьёзно? — Сашка запрокинул голову, затылком уперся в стену, позволив мне расстегнуть пару верхних пуговиц и скользнуть ему под рубашку. — У тебя руки ледяные.

— Вот и погрею.

Сашка широко расставил ноги и прижал меня к себе.

— Почему ты так редко распускаешь волосы? — он пощекотал мне щеку кончиком локона, как кисточкой. — Тебе очень идет.

Я поморщилась.

— Они мешаются.

Мы замолчали, наслаждаясь мгновениями близости, поцелуями украдкой и мирной тишиной. Я отстранилась первой.

— Надо идти. Гости, наверное, уже собрались.

— Ещё раз повтори последний, — Сашка потянулся ко мне. — И