Немного любви (СИ) - Якимова Илона

— Семья тут при чем?

— Может, и не при чем.

— Выросла с отчимом, есть младшая сестра, мать, бабку видел однажды. Не знаю, жива ли она сейчас.

— То есть, вы довольно близко были знакомы. Почему я не удивлен. С отчимом, говоришь?

— Да. Что в этом такого?

— Может, и ничего.

— Пепа, у тебя дико раздражающий способ отвечать на вопросы, если тебе еще никто не сказал.

— Сказал. Но это неважно. Знаешь, она очень годно мне все объяснила, когда я ей позвонил. Мол, да, действительно, впала в панику. Да, переутомление от высокой нагрузки. Да, ей показалось... показалось что-то такое. Но беспокоиться о ней, мол, нет необходимости. И вот ты знаешь, она сказала ровно все то, что я и ожидал услышать. Прямо как по нотам. Как будто я сам ей подсказывал, как надо. И именно это заставляет меня очень сильно о ней беспокоиться.

— Почему?

— Потому что не так ведет себя человек, еще месяц назад полагавший, что следующей жертвой будет она сама.

— Она так сказала?!

— Да мало ли что она сказала тогда, уже неважно. Важно вот что. Когда человек из состояния покоя при виде трупа резко впадает в панику, это естественно. Когда человек в той же ситуации делает кульбит в обратную сторону... да еще и разговаривает так рассудительно и осмысленно, это... Тут два варианта. Либо у нее включилось отрицание: «мне показалось, да, мне показалось одно и то же два раза, но мне показалось» — тоже нормальная реакция психики. Либо... это другой человек, хотя тот же самый снаружи. Что-то произошло между нашим первым и вторым разговором. И в этом временном промежутке как раз погибла твоя пани Смит. Старый добрый вопрос, Гонзо, ни разу меня не подводивший: кому была выгодна ее смерть?

— Точно никому. Никто не выигрывал от ее смерти, Наталка — безобиднейшее существо...

Он до сих пор не привык говорить «была».

— Могли у тебя — не у нее — быть враги?

— Ты в своем уме? У меня нет здесь врагов.

— Еще скажи, что у тебя вообще нет врагов. Это у тебя-то, ага. А сама Эла Батори?

— Да разве же Эла враг...

— Но она и не друг тебе сейчас определенно. Видел я, как она на тебя смотрела.

Ян смотрел на Новака, не особо веря тому, что слышал:

— Ты что, просто подсовываешь мне крайнюю? Потому что она на меня не так посмотрела?! Не, это из области конспирологии. Теории заговоров. Прилета инопланетян-рептилоидов, колонизации земли, сорок два, и все такое. Главное не забыть полотенце.

— Это уж думай, как тебе удобно. Но мы с тобой имеем следующие обстоятельства: человек, который находился рядом с жертвами в момент гибели — в обоих случаях — уезжает из города ровно в тот день, когда происходит третья внезапная смерть молодой, здоровой женщины. Причем, человек, который — назову это прямо — очень сильно зол на тебя.

— Да, но... — Ян смотрел на Новака и, несмотря ни на что, мучительно не хотел, чтобы оно складывалось в одну картину. — Этого же быть не может. Зачем это ей?

— Ты, Гонзо, неверно ставишь вопрос. Почему не она?

— Ты сам-то в это веришь?

— Это же Прага. Земля чудес, знаешь ли. После того, как тут один чувак сотворил голема, чему тут можно не верить? Есть Прага, Гонзо, и есть — Прага. Пойми это уже. Не для книжечки своей пойми, а нутром.

Глава 3. Мгновение покоя

Чески-Крумлов

Со снегом в Крумлове стало тихо. Розовая башенка барочного замка, запертого на зиму, возвышалась над городом в ожидании своей Рапунцель. Медведи в замковом рву совершенно точно спали, и ей самой хотелось заснуть до весны. Рыжий Вацлав, шумиха вокруг заведения которого уже рассосалась, до худобы изведенный кормящей женой, спешно запасал специалитеты к Рождеству — скоро уютный мирок Крумлова разбухнет от еще большего наплыва туристов, роза Рожмберков зацветет во всеобщем внимании, городскую площадь омоет волна глинтвейна, и уединения Эле не сыскать будет нигде. Нельзя же сутками просиживать в костеле, не молясь — а молиться теперь было не о чем. Дом стоял на продаже, две оставшиеся бабушкины чашки с луковками заброшены в коробку и в багажник джипа. С Магдой она так и не поговорила за месяц. Дядя Карел ходил с убитым лицом, усы его трагически обвисли, словно постарел еще лет на десять. Эла врала, что скоро приедет снова.

Порыв метнуться в Брно отпал уже по дороге в Крумлов. Вопрос стационара отвалился тоже. Нет, у нее все в порядке с головой — или уж не в порядке не в той степени, чтобы это можно было вылечить в стационаре. Люди, желающие мощи, магии, волшебства, непременно думают о бонусах. Но правда ошеломляет. Силе, вторгнувшейся в твою жизнь, может быть абсолютно наплевать, что ты чувствуешь. Ты более не личность, а только инструмент воплощения силы. Она приходит, когда наступает время, ломает тебя, как щепку, выбрасывает из привычной среды. И прежние твои неудобства в среде становятся мелочью в сравнении с тем, как обжигает жабры безжалостный воздух суши. Можно сколько угодно спрашивать у небес, за что или почему. Можно молиться. Можно бороться со зверем в себе. Однако глобально это ничего не изменит — метаморфоза уже произошла, теперь у тебя другой тип питания. Главное, и надеяться тоже не на что, избавителей не будет.

Реальная жизнь не имеет хеппи-энда.

У нее есть просто конец.

Стадия отрицания прошла, наступило время принятия. Надо было понять, как жить с этим дальше. Много читала, думала, осваивалась с новым навыком. Гуляла в сумерках — как же замечательно ничего не бояться. И никого не бояться тоже, потому что самая страшная тварь в этом мире теперь уже она сама. Готовила любимую еду по дряхлой кулинарной книге, рассыпавшейся в руках на отдельные листы: независимо от того, что там, омлет, зефир, тушеное мясо, если вы видите в рецепте приписку «по-чешски» — всегда добавляйте два стакана пива, не ошибетесь. Кнедлики, несмотря на полжизни в Чехии, она так и не полюбила. Тесто и тесто. Поэтому пекла венские штрудели. Ореховые рогалики не пекла. Вообще себя хотелось холить и беречь, но то было бережение мощного оружия до поры до времени, чтоб не рвануло, полировка лезвия клинка. Как если бы она и берегла себя, и боялась. Еще немного пока боялась. Три жертвы были случайны. В четвертый раз она осознанно убила человека, женщину. Хуже того, ей это понравилось.

На Рождество отписалась в Брно с поздравлениями и извинениями, что приехать не сможет, ее, впрочем, туда и не звали. Рождество провела одна, отказавшись зайти к соседке, потому что там были дети. Видеть на них пищевой ореол Эльжбете не хотелось ни разу. Как и не хотелось видеть племянницу Эву — особенно — и знать, что все это наследство перейдет со временем ей.

Ладно, не все наследство, и еще нескоро. А там поглядим.

Словом, жизнь понемногу наладилась, если не думать о мертвых. Единственное, что здорово досаждало — нехватка секса. Собственно, довольно долго она справлялась с этим привычными средствами, но теперь хотелось именно живого мужчину, и даже упахаться в качалке не помогало. Ночью приходили в маленькую комнатку у собора сны, яркие, словно под препаратами, вочеловеченные, больные, всегда показывающие одно и то же, одного и того же человека, и Эла просыпалась перевозбужденной, от боли внизу живота. С этим надо было что-то делать, и она поддалась на подкат красавчика-тренера в Будеевицком фитнесе. Клевый был мужик, тело выстроенное, хоть Аполлона рисуй с него, профессионал же... И они даже что-то такое затеяли, но с полдороги Эла встала, извинилась, ушла, потому что трахать еду, а затем есть ее еще более странно, чем трахать друга, а потом его предавать. Все-таки самец должен быть ее вида и чуть-чуть сильнее ее самой, тогда только подчинение возбуждает, тогда именно отдаваться в кайф, отпускать контроль. Но таких ей встретилось в жизни двое, очень разные сами по себе люди, объединяло эти тяжелые любовные пристрастия одно ощущение: «от этого бы я родила». Первый отправил на аборт, второй отказал. Что ни говори, она умеет правильно выбирать мужчин. Но с признанием своей сущности — старшей — стало проще, раньше-то никак не могла найти ответа на вопрос «какого рожна им еще надо?», умная, красивая, обеспеченная, любит секс, готова строить отношения, идти на компромиссы, и все такое. А все объяснялось именно биологической разностью природы. Что поделаешь, если ей всю жизнь встречаются самцы иной породы. Похоже, такие, как она — редкость, охраняемый WWFвид. Эле всегда, в любой ситуации помогало найти логическое объяснение. Помогло и теперь.