Один... - Владимир Бауглир

А вскоре, принеся первую тысячу долларов (!), и нас принялся вербовать. Но мы, не рискуя влезть по уши в какую-нибудь авантюру, решили сперва посмотреть, что там, как и к чему. И тогда, с разрешения хозяев видеостудии, Нау притащил нас на съемочную площадку, сооруженную на сцене какого-то небольшого театрика, а сам убежал за кулисы переодеваться, вернее, раздеваться и делать прическу.

А над сценой тем временем сдвигался импровизированный марлевый занавес. Осветители опускали лампы, настраивая их на центр сцены. Три оператора вертелись возле своих камер. И откуда-то из-под потолка доносился из динамиков голос режиссера.

— А теперь приготовились. Камера 1. Работа. Разгон. Запись. Компьютер — пошли титры... Занавес пошел!

Из-за кулис появилась стайка обнаженных ребятишек, держащихся за руки.

— Стоп! Всем стоп! Я сказал «Занавес пошел» а не «Актеры на выход»! Снимаем еще раз. Перемотали на начало кассету, эскепнули программу! Ребята за кулисы, и чтоб без моей команды ни шагу! Приготовиться. Разгон. Запись. Компьютер — титры. Занавес пошел! Идет... идет... идет... Занавес — стоп. Компьютер — стоп. Занавес закрыть. Теперь вновь открыть. До упора. Актеры на выход!..

И стайка подростков ринулась на сцену. Они были прекрасны в своей юности и разнообразии. Семь ребятишек — и ни одного, похожего на остальных! Каждый — неповторимо, по-особенному красив. Двое длинноволосых — с каштановыми и черными волосами, причем у черноволосого — шляпа. Светленький с короткой стрижкой и шикарной широкой цепочкой на шее и светленький с челкой на самые глаза, наш Науруз с приклеенной гримером родинкой у левого уголка рта и широкоскулый подросток со смеющимися глазами. Эти шестеро выбежали из-за кулис, обежали сцену по кругу, держась за руки, а затем выстроились в стройную шеренгу. И тогда седьмой — совсем еще мальчишка с крашеной до желтизны зачесаной назад челкой-чубиком, выделявшейся на каштановой короткой стрижке и в черных плавочках, выбежал вперед и, лихо присев на правое колено, театральным жестом развел руки. И представление началось.

Самый шикарный член был, конечно же, у Науруза, а самая прекрасная фигурка — у парнишки в плавках. Они-то и были две звезды фильма-спектакля. Шестеро стоящих начали попарно целоваться, лаская друг друга, а паренёк в плавках, потыкавшись между ними, расстегнул «молнию»(!) на своих чудо-плавках и, выпустив на свободу свой член, головку которого полностью прикрывала шкурка, принялся размеренно дрочить его, совершая при этом такие телодвижения, что не возбудиться было бы попросту невозможно. Он изгибался всей фигурой, поводил туда-сюда ягодицами, голова закинулась чуть назад, а язык нежно облизывал полные пухлые чувственные губки.

Затем ребята стали кругом вокруг малыша, поочередно лаская то его, то друг друга... А затем, вновь распавшись на пары, продолжили ласки, обнимаясь и дроча друг другу еще не воспрявшие члены.

Порою это была просто чувственная импровизация, а порой — из-под потолка доносился голос режиссера, дающего команды-поправки. Обращался он к ребятам не по их именам, а по сценическим псевдонимам, и мы так и не смогли разобраться, кто же из них Чарльз, а кто Стив, кто Кларк, а кто Джонни (эх, услышал бы это обращение наш ракопаук — вот переполоху-то на сцене было б!), кто Рой, а кто Тим или Пауль. К режиссеру же обращались — Роман, но не знаю, не было ли и это имя сценическим.

А длинноволосые уже сосали друг у друга. Сперва старался каштановый, он обхватывал губами головку зажатого в кулаке члена парнишки в шляпе, а затем, разжав кулак, втянул в рот член по самые яйца. Втянул и вновь отпустил, и вновь втянул, и вновь отпустил. Но это, увы, не очень-то помогало. Член наотрез отказывался вставать. И тогда парень в шляпе опустился на колени перед своим другом и обхватил губами его член. У этого длинноволосого проблем с эрекцией явно не возникало — и член его вскоре набух и торчал, услаждая взоры окружающих и ротик напарника. Правда, шляпа сосущего щекотала живот, и тогда юноша с каштановыми локонами снял шляпу с друга и напялил ее на себя. И ласки продолжились под сладкие стоны возбуждения.

Науруз тем временем «показывал люкс» — слегка согнувшись, он сосал сам у себя, погружая свой член в рот почти что наполовину. И это напомнило нам немного одну из картин Города в Аду, правда, там парень «лежал», опираясь на землю плечами и его член свисал как бы сверху, а здесь все было немного банальней. Но от этого не менее красиво. Губки скользили по члену, и черные волосы Нау колыхались в такт движениям головы, а головка влажно блестела в свете ламп, словно десятки крошечных звездочек зажглись на ней. Но тут лежащий рядом и одиноко мастурбирующий парень с цепочкой окликнул Нау и брякнул что-то типа «Чего заниматься самообслуживанием? Помоги лучше мне...». Надо ли говорить, что наш друг ни на секунду не замешкался. Освободив свой рот, он качнулся вперед, перекатился по полу сцены и сомкнул свои губы на члене просившего. Тот даже изогнулся, настолько ласковым было прикосновение губ Науруза. А Нау не только сосал — порою он отпускал залупу напарника, высовывал язычок и принимался мотать им по возбужденной головке, качая член из стороны в сторону.

Двое других наконец-то решили поразвлечь парнишечку в плавках. Они пристроились — один спереди, другой сзади. Тот, что спереди, язычком стал дразнить вялый член, и тот от каждого касания поднимался все выше и выше, пока не напрягся совсем. И тогда, придерживая его лишь большим и указательным пальцами, он направил его в свой рот, сомкнув губы на шкурке, прикрывавшей головку. А затем, медленно качая головой вперед и назад, принялся сосать, и соблазнительные ямочки обозначились на щеках паренька. А его напарник тем временем целовал прямо сквозь плавки упругие ягодицы стройного мальчика, ласкал его ноги и спину. А затем, поддавшись великому соблазну, сорвал мальчишечьи плавки и тут же, раздвинув нежными пальцами вожделенные ягодицы, вонзился языком в темнеющую дырочку ануса. Закрыв глаза, мальчик балдел, приоткрыв ротик, в котором меж пухлых губок сияли белизной зубы, а правой рукой гладил свою попку, возбуждаясь все больше и больше. И тонкие изящные пальцы то слегка изгибались, то подрагивали, скользя по нежной бархатистой коже.

Тем временем длинноволосые уже лежали один на другом, сплетясь клубком объятий и наслаждаясь прикосновениями друг друга. Их губы сливались в нежном поцелуе, а язычки толкали друг друга. А члены терлись между собой, и не беда, что они оставались вяловаты — все компенсировало чувство, с которым слились двое юных.

А затем каштанововолосый в шляпе переполз к Наурузу и обхватил его член, слегка склонив голову набок. Рукой он придерживал смуглый торчащий кол, а губками осторожно, словно это была палочка эскимо, принялся облизывать возбужденное чудо. Все смелее и смелее, все глубже захватывая вожделенную плоть, все больше доводя себя при этом рукой до экстаза. А за ним, чуть поодаль, сосутся еще двое: один лежит на спине, другой стал на колени, упершись ногами и руками в пол, и оба погрузили в свои рты члены друг друга. Стоящий на коленях совершает толчки тазом, погружая и вынимая свой член изо рта, и в такт этому не забывает погружать в свой рот орган партнера.