На парусах мечты - Барбара Картленд

Один из офицеров едва слышно стонал, и девушка с ужасом увидела, что рука у него раздроблена снарядом и представляла собой месиво из мышц и костей.

На минуту все перед ее глазами поплыло, но Корделия взяла себя в руки, понимая, как нужна ее помощь этим людям, а чтобы спасти им жизнь, она должна была срочно приступить к работе.

Корделия собиралась уже покинуть полуют, но оглянулась и увидела вдалеке силуэт французского корабля, жестоко расправившегося со «Святым Иудой».

Шлюпки курсировали между двумя французскими кораблями, перевозя раненых с разбитого судна. Смерив взглядом пространство между французскими кораблями и «Святым Иудой», девушка догадалась, что их корабль отплыл, дрейфуя, довольно далеко и теперь был недосягаем для пушечных снарядов.

Немного успокоенная этим открытием, она торопливо спустилась вниз, чтобы забрать простыни из кают и порвать их на бинты.

Корделия набрала уже целую стопку, когда услышала позади шаги и, обернувшись, столкнулась с Джузеппе Веллой.

— Джузеппе, помогите мне!

Она заметила, что руки у него тряслись, но голос прозвучал спокойно:

— Дайте мне простыни, госпожа, я порву их на бинты.

— Спасибо, Джузеппе.

Он, должно быть, прятался где-то в укромном месте во время боя, а потому был цел и невредим. Она только обрадовалась этому и не собиралась осуждать его, даже если он проявил трусость.

Корделия вернулась на палубу и наложила жгут на ногу Марка выше колена.

Затянув жгут покрепче, она с тревогой вгляделась в его бледное, осунувшееся лицо.

Через некоторое время Марк открыл глаза. Он смотрел на нее, словно не узнавая, и слабым голосом спросил;

— Корабль держится на плаву?

— Да, — ответила Корделия.

Он устало закрыл глаза, будто потратив на этот вопрос все силы. Тут же появился Велла и помог ей снять с ноги Марка чулок, и она наложила повязку на ужасную открытую рану.

Бинтуя ногу, она задавалась вопросом, можно ли спасти ему ногу или он потеряет ее. Корделия представила, как ненавистна будет Марку хромота — такому сильному, деятельному и подвижному, но это все-таки было лучше, чем умереть от раны.

— Жгут надо снять через четверть часа, — сказала она Джузеппе и тут же заметила, что полоса простыни, которой она обвязала ногу Марка, уже успела пропитаться кровью.

Пока девушка ничем не могла помочь Марку. Ей надо было позаботиться и о других раненых. Она подошла к барону.

Глядя на пропитанную кровью одежду и белое лицо молодого человека, она решила, что он уже мертв, но, когда Джузеппе снял с него сюртук, жилет и сорочку, она увидела, что барон ранен в плечо.

— Задело шрапнелью, госпожа, — сказал Велла.

— Осколок, должно быть, остался в теле, — огорченно заметила Корделия.

Ничего другого, как остановить кровотечение и поудобнее уложить барона, она сделать не могла.

Его лицо исказилось от боли, и он протяжно застонал, — видимо, рана причиняла ему мучительную боль.

Велла принес из каюты подушку и подложил ее под голову барона.

После этого Корделия счет потеряла, скольким мужчинам она накладывала повязки, скольких они с Веллой вытащили из-под упавших парусов и обломков снастей, причем многие из них были лишь оглушены ударом по голове.

Все это время неуправляемый корабль вращало и болтало на волнах, но с наступлением сумерек качка заметно усилилась.

Высокие волны бились о борта корабля, обдавая брызгами раненых, и Корделия вся промокла, пока защищала их, как могла, от воды.

Она то и дело подходила к Марку, чтобы поправить повязку, пощупать пульс, проверить, прекратилось ли кровотечение. В очередной раз подойдя к нему, Корделия увидела, что он пришел в сознание.

— Тебе… не следует… это делать, — с трудом выдавил он.

— Я и Джузеппе — единственные, кто не пострадал, — возразила она. — Если мы позаботимся о раненых сейчас, то многим из них спасем жизнь.

Девушка призналась ему, что потратила немало времени, оказывая помощь умирающим, борясь за их жизнь до последней минуты, пока не убеждалась, что не в силах была спасти их.

Среди раненых был один матрос, которому оторвало ногу пушечным снарядом. Страшная рана загрязнилась. Корделия невольно вспомнила наставления матери и тут же послала Веллу за спиртом.

«Чаще умирают от грязи, попавшей в рану, чем от самой раны, — говорила дочери леди Стэнтон мягким, спокойным голосом. — Мне рассказывали, что адмирал Нельсон приказал на своих кораблях обрабатывать раны спиртом, и таким образом спасли многим жизнь».

Когда Джузеппе принес спирт, раздобытый где-то в трюме, Корделия, уверенная, что поступает правильно, сняла повязку с ноги Марка, полила ее спиртом и снова наложила повязку.

От жгучей боли Марк сначала впал в бессознательное состояние, затем закричал, но, пересилив себя, прикусил губы и больше не проронил ни звука.

— Извини, Марк, — сказала Корделия, — но спирт предохранит рану от гангрены.

Марк не ответил и только кусал губы. Затем протянул руку к бутылке, которую держал Велла, схватил ее и жадно сделал несколько глотков.

— В трюме… есть бренди, — сказал он хриплым голосом. — Раздайте всем раненым. Пусть они выпьют… сколько смогут. Это облегчит… их страдания.

— Я уже подумала об этом, — сказала Корделия, продолжая бинтовать его рану.

Через некоторое время Джузеппе Велла появился на палубе с дюжиной бутылок, которые начал раздавать тем, кто был в состоянии пользоваться руками.

Команда пушкарей на нижней палубе также нуждалась в помощи Корделии.

Девушка спустилась туда и на мгновение замерла на месте, пытаясь сохранить самообладание. Только не хватало ей сейчас хлопнуться в обморок, подобно слабонервной девице.

Воздух на нижней палубе был душный, пропитанный запахом пороха, крови, потом. Но главное — здесь царил страх.

Треск и скрежет дерева, шум бушевавшего моря, грохот катавшихся от сильной качки предметов смешивались со стонами, проклятиями и руганью раненых.

Велла капал ром на раны, затем давал несчастным выпить глоток из бутылки, а Корделия перевязывала полуголых, окровавленных матросов, которые, приходя в сознание, смотрели на нее широко открытыми глазами, видимо, считая, что они бредят.

Никто не мог ожидать, что женщина, тем более благородная леди, случайно оказавшаяся на корабле, станет заниматься тяжелой и грязной работой, перевязывая раненых.

На кораблях этой работой обычно занимались мужчины из тех, что был непригоден к другой работе или нес наказание за проступки или неповиновение приказам капитана.

Один из раненых, юнга-подросток, спросил:

— Я умираю, мэм?

Когда Корделия заверила его, что он поправится, мальчик прошептал:

— Только мама так заботилась обо мне. Другой юнга, которому не было и пятнадцати лет, был ранен в руку и постоянно повторял;

— Я не испугался! Мне было совсем не страшно!

— Конечно, ты был храбрецом! — ласково успокоила его Корделия.

Уже давно стемнело, и ей приходилось работать при свете двух тусклых корабельных фонарей. Наконец она убедилась, что не осталось никого нуждавшегося в ее помощи.

Но среди раненых на палубе остались лежать тела умерших, и тогда Велла с помощью матроса, пришедшего в себя после удара по голове упавшей мачтой, начал по морскому обычаю сбрасывать тела мертвых в пучину волн.

Корделия услышала, как Джузеппе Велла и матрос шептали вслед сбрасываемому телу:

— Упокой, господи, души усопших и даруй им царствие небесное!

Каждый раз, произнося скорбные слова реквиема, мальтийцы крестились.

Волнение на море все усиливалось, волны время от времени заливали палубу, поэтому Корделия послала Джузеппе вниз за гамаками и одеялами для тяжелораненых, а тех, кто мог передвигаться, они отвели на нижнюю палубу.

Корделия поднималась на верхнюю палубу, только что отведя вниз матроса, легко раненного в руку, когда Велла нагнал ее и тихо сказал:

— Корабль получил серьезные повреждения во время боя, и его затопляет водой, госпожа!

— Можно что-нибудь сделать? — спросила Корделия. Слуга отрицательно покачал головой.

— Чтобы откачать воду, нужна помпа, а работать на ней некому, к тому же нижний трюм затоплен водой на несколько футов.

Корделия с отчаянием посмотрела в сторону Марка.

Они устроили его, как могли, удобнее, подложив подушки и накрыв одеялами.

Корделия знала, что двигать его было опасно из-за возможности нового кровотечения.

Марк и так уже потерял много крови, она меняла ему одну повязку за другой.

— Капитану пока ничего не говорите, — попросила девушка.

Велла понимающе кивнул.

Она распорядилась, чтобы раненых больше не спускали на нижнюю палубу, понимая, что моряки предпочитали умереть на открытом воздухе, чем погибнуть в капкане заливаемого водой кубрика.

Корделия чувствовала себя разбитой и усталой не только от забот о раненых, но и от сильной качки и штормового ветра, затруднявших передвижение по кораблю.