Клеопатра - Пьер Декс

В конце концов она и Антоний давным-давно знают друг друга и разбираются в ситуации. В этот 41 год, когда Антоний составляет, путешествуя, реестры сокровищ Востока, данного ему во владение, он, может, еще не совсем понял, какое место занимает здесь Клеопатра. Много утекло воды со времен мартовских ид 44 года. Многое изменилось для царицы, правившей в сложнейшей ситуации и без конца боровшейся с трудностями. Однако она не только провела свой корабль между соперничающими римлянами, но еще добилась бесспорного признания своей власти в той области, которую мы зовем сейчас Ближним Востоком. Именно это она дает понять Антонию Летним вечером в Тарсе. Вот в чем причина ее честолюбивых. приготовлений. Антонию необязательно делаться ее любовником, однако их любовная связь определяет главное: устанавливает характер политических отношений между царицей и римским военачальником.

Впрочем, устроенный Венерой прием носил скорее протокольный характер. На следующий день, когда пир давал Антоний, все повернулось по-другому. Антоний понял, что его положили на обе лопатки, как в смысле роскоши, так и в отношении хорошего вкуса. Поскольку состязаться в элегантности не приходилось, он оценил ситуацию в выражениях солдафона.

К его изумлению, Клеопатра сбросила маску божественного величия и ответила ему в тон, тоже на солдатском жаргоне, и сделала это с той же легкостью и свободой, с какой говорила на всех наречиях своих разноязыких подданных — эфиопов, бедуинов, евреев, сирийцев, персов…

Рядом с обычным смертным, сорокадвухлетним прожигателем жизни, царица явилась обыкновенной женщиной (не сказать, чтоб недотрогой), она отпускала сальные шуточки, она снизошла на землю. Пиршество продолжалось, и убранство сияло прежним великолепием. Палуба корабля была так густо усыпана розами, что образовался как бы толстый ковер. Показав вначале свои царственные возможности, Клеопатра нащупала затем слабое место Антония, она сумела ему понравиться. Он понял, что если он еще не повелитель Рима, то, по крайней мере, властитель Востока. А следовательно, и Египта.

Но предоставим слово Антонию. Девять лет спустя, в письме, написанном Октавиану, но предназначенном, несомненно, для публики, он объяснился вполне откровенно: «С этого момента я… царицу». Приношу извинения, но мне кажется, что в современном языке это, пожалуй, единственный эквивалент глагола ineo, который он употребил.

Глава IV

«Союз неподражаемых»

Если и были какие-то сомнения по поводу роли Клеопатры, то они вскоре рассеялись. Через несколько недель царица заставила Антония отказаться от путешествия через Сирию и Палестину и отправиться вместе с ней морем в Египет.

Обольщение продолжается. Вспомним попутно о встрече с Цезарем в Александрии. В 48 году интересы Цезаря и Клеопатры совпали, было много точек соприкосновения помимо любви. Здесь иное, здесь женщина играет ва-банк, отождествляет себя с мужчиной, который ей необходим, опускается до его уровня. В результате победа, успешное предприятие, триумф несравненной Клеопатры.

Теперь оба хотят насладиться жизнью, и создается общество, получившее греческое название «амиметобиой» — «Союз неподражаемых». Клеопатра существует в нем на тех же правах, что и остальные спутники Антония. Целью этого общества было продолжить начатое в Тарсе в бесконечной череде пиршеств, где все по очереди принимают друг друга, блистая взапуски изобретательностью и роскошью. От своего прадеда Плутарх слышал такую историю: некий молодой человек, друг точильщика при доме Антония, войдя за ним следом как-то на кухню, обнаружил там «среди прочего изобилия… восемь кабанов, которых жарили разом, и удивился многолюдности предстоящего пира. Его знакомец засмеялся и ответил: «Гостей будет немного, человек двенадцать, но каждое блюдо надо подавать в тот миг, когда оно вкуснее всего, а пропустить этот миг проще простого»[37]. Короче, повар, не зная точного часа, когда явится орава прожигателей жизни, распределил туши таким образом, чтобы в любой момент можно было подать жаркое к столу.

А вот еще один анекдот. Желая похвастаться перед Клеопатрой талантами рыболова, Антоний нанял рыбаков, которые, подныривая под его удочки, насаживали на крючки больших рыбин. Клеопатра тотчас обнаружила подлог и приказала одному из своих людей нырнуть раньше и нацепить на крючок вяленую рыбу. А мораль такова: Клеопатра дала понять Антонию, что его дело завоевывать города и государства, а не ловить рыбу.

Не в таких только штучках проявляет себя Клеопатра в ту пору. Если прежде она демонстрировала Цезарю великолепие Нила, то теперь демонстрирует Антонию Александрию, с ее соблазнами, с ее обширным портом, — место встречи всех цивилизаций той эпохи. «Неподражаемые» ходят по городу, по его переулочкам инкогнито, ночью, в одежде слуг, царица порой в мужском платье. Развлекаясь, как школяры, они стучат в окна, будят людей, шутят, иногда заходят в кабачки, где Клеопатра не брезгует общаться со всяким сбродом, она пьет не хуже Антония, играет в кости, всюду таскается за ним следом. Она ведет себя с той свободой, какая дозволительна лишь для женщин вне общества: для куртизанок, столь любезных сердцу Антония, только на этот раз их роль берет на себя царица. Плутарх, который видит в Клеопатре причину падения Антония, утверждает, что она изобрела множество способов льстить его уму и сердцу, каких не предвидел и Платон, и, «всякий раз сообщая все новую сладость и прелесть любому делу или развлечению, за какое ни брался Антоний, ни на шаг не отпуская его ни днем ни ночью, крепче и крепче приковывала к себе римлянина»[38].

Желаем мы того или нет, Клеопатра далека здесь от образа роковой женщины. Перед нами двадцатисемилетняя красотка, которая пытается всеми способами окрутить сорокадвухлетнего мужчину, она борется лишь за себя. Она пускает в ход все возможности, ни перед чем не останавливается, ибо ей нельзя проиграть — на этот раз в особенности. Дело не в том, чтобы заполучить Антония, а в том, чтобы стать его супругой. Действительно, Клеопатра ведет себя скорее не как обольстительница, а как жена, существующая на равных с мужем-кутилой, она вновь достойный партнер, как прежде была достойным партнером в политических играх Цезаря.

Но это еще не значит, что она не любила Антония, не была им увлечена. Этого мы никогда не узнаем. Трудно, отметим кстати, играть долгое время такую роль и не проникнуться ею. Антоний был красавец-мужчина. Тут на чашу весов можно бросить все. С самого начала нам следует отказаться от предвзятого взгляда: Клеопатра, так же как во времена Цезаря, лишена возможности выбора. Мать Цезариона должна стать супругой Антония. А то, что им нравилось быть в обществе друг друга, совсем иная история.