Южные Кресты - Борис Кригер

Наконец пришел день основного заседания суда, и адвокат Билл Мудэн поразил всех своей блестящей речью, в которой сказал, что если только что вступившему в свою должность папе римскому не помешала его карьера в гитлер-югенте, то почему человек, желающий реализовать свое право на воссоединение семьи, должен быть святее самого Святого Отца католической церкви? Довод имел ошеломляющий эффект. Ведь если выбор кардиналов в Риме пал на человека с таким прошлым, то, утвердив его в качестве папы, конклав словно бы во всеуслышание заявил всему человечеству, что фашизм наконец-то стал историей, и теперь уже не имеет значения, кто где служил шестьдесят лет тому назад! Еще через десяток лет на земле не останется никого, кто участвовал в этом мировом противостоянии, и страсти должны успокоиться.

– Оставим историю – историкам! – провозгласил мистер Мудэн, и суд разрешил Фридриху Альтману остаться в Новой Зеландии.

Некоторые бульварные газеты даже позволили себе высказывания столь крайних мнений, что, в конце концов, у нацистов были все основания решать «еврейский вопрос», потому что он встает ребром в Новой Зеландии и внаше время, и можно себе представить, как евреи всвое время должны были достать немцев. Другие газеты вообще отрицали факт массовых казней евреев во время Второй мировой войны, относя все это к проискам сионистов, перекраивающим историю, как им удобно, для того чтобы оправдать собственные зверства против палестинского народа. Гитлер наверняка прослезился бы от восторга, если бы ему довелось почитать новозеландскую прессу наших дней!

Следя за ходом этого дела по доносившимся в тюрьму отголоскам, Сеня только диву давался, как могла ему прийти в голову мысль об иммиграции в такую антисемитскую страну, и как могла судьба связать его с таким адвокатом, который взялся защищать нациста, да еще проделал это с такой виртуозностью, в то время как по делу невинного Сени добился вынесения обвинительного приговора!

– Он все-таки полный идиот и скотина, и совести у него нет ни на грош! – заключил Сеня. – Нормальный человек никогда не пошел бы на такой спектакль. Его обязательно нужно поменять, и ни в коем случае не подавать апелляцию с помощью этого ублюдка!

После оглушительной победы в суде, когда слова из речи адвоката «Оставим историю – историкам!» прогремели на первых полосах газет, мистер Мудэн несколько опасался раздражения с другого полюса конфликта. Ведь еврейская община Окленда, должно быть, до крайности возмущена поведением адвоката нацистского преступника. Билл даже опасался, что с их стороны тоже могут последовать какие-нибудь инциденты вроде рисования свастики на капоте его многострадального автомобиля. Между тем его опасения не оправдались. Никакого второго полюса просто не оказалось! Ни мистера Мудэна, ни его автомобиль никто не побеспокоил в связи с его победой на процессе и призывами оставить историю историкам.

– Все-таки какие евреи приятные и цивилизованные люди. Они единственные в этой стране действительно понимают смысл гражданских свобод! – с удовлетворением отмечал мистер Мудэн, оглядывая свежевыкрашенный капот своего автомобиля. Вот уже три недели после завершения процесса над нацистом на нем не было ни царапинки, не то что свастики. – Надо бы вменить счет за перекраску капота этому Вечнову. Ведь это из-за него я пострадал! – твердо решил адвокат.

Глава 23

Жизнь – это испытание, которое каждый должен выдержать достойно!

Сосед Вечнова, пакистанский исламист по имени Файзал, осужденный за подготовку теракта, до поры до времени игнорировал Сенино существование. Когда случалось им встретиться глазами, Файзал кривил уголок рта в ядовитой усмешке. Подобное презрение редко можно встретить в человеческом взгляде. Так смотрят на раздавленных червей или тараканов.

Вечнов пытался не думать о своей роли раздавленной мерзости, но, трясь бок о бок даже с террористом, все равно рано или поздно приходится вступать в ту или иную форму общения.

Вечнов не ожидал, что обмен случайными фразами сможет вылиться в полномасштабный религиозный диспут.

– Что же ты – еврей, а жрешь свинину? – с неприязнью бросил реплику Файзал как-то после ужина, когда их заперли в камере. Террорист добился, чтобы ему доставляли специальную еду, разрешенную мусульманам.

– Я не ем свинину. Я взял на раздаче только гарнир, – тихо ответил Сеня.

– Что же твои пейсатые дружки не приносят тебе кошерную еду? – удивился Файзал.

– Видимо, они недостаточно пейсатые в этой стране, чтобы помогать собрату, попавшему в беду, – горько промолвил Сеня и отвернулся.

Файзал неприятно засмеялся и неожиданно выдал следующую тираду:

– Если бы я родился евреем, я бы сделал то же самое, что и собираюсь сделать, как только выйду из тюрьмы: я бы покончил с собой, причем постарался бы убить как можно больше вашего брата. Вы отмершая ветвь. Вам нужно было исчезнуть с поверхности земли еще две тысячи лет назад. У вас действительно был шанс стать избранным народом, когда Бог открыл истину Мусе[20], но вы всё исказили, и ему потом пришлось снова открывать истину, пока снова вы не вывернули ее наизнанку, когда он послал вам Йсу[21]. Только с Мухаммедом человечество получило истину в неискаженном виде. Вы – преступный народ, из-за которого человечество восприняло истинное божественное прозрение с опозданием на несколько тысячелетий. Ведь в Коране записаны слова Аллаха: «Мы дали Мусе писание и вслед за ним Мы отправили посланников; и Мы даровали Йсе, сыну Марйам, ясные знамения и подкрепили его духом святым. Неужели же каждый раз, как к вам приходит посланник с тем, чего ваши души не желают, вы превозноситесь? Одних вы объявили лжецами, других вы убиваете»[22].

– Ну, под таким стихом из Корана и я бы подписался. Действительно, сколько ни шлет нам Бог посланников, мы все то уличаем их во лжи, то распинаем… Но что нового предлагает Коран? Если христианство принесло столько нового в этот мир, что же принес в него ислам? Насколько мне известно, в Коране пересказываются истории многих персонажей и события христианских и иудейских религиозных книг (Библия, Тора, Новый Завет), хотя детали часто отличаются. Такие известные библейские фигуры, как Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иисус упомянуты в Коране, как Пророки Ислама. Что же нового придумали вы? Что же мы исказили? И отчего ты решил, что твой Коран – истина в последней инстанции? – буркнул в ответ Сеня.

– Не смей поганить имя великой книги своим змеиным языком! – ответил Файзал, и Сеня подумал, что вот и настал его последний час. Быть запертым в одной камере с оголтелым террористом – еще полбеды. А вот вести с ним религиозные диспуты – в этом-то и заключался настоящий фейерверк, так сказать, кульминация Сениного существования. Для того ли он родился, вырос, получил образование, растил детей, чтобы фанатик удушил его за то, что его народ, видите ли, исказил Божье слово?..

Сеня лег на железную, прикрученную к полу койку, и отвернулся к стене. Он всем видом показывал, что разговор закончен, однако Файзал так не считал.

– Коран – это слово Бога в неискаженном виде. То, что в вашей Торе содержится кое-что, похожее на сказанное в Коране, только подтверждает, что обе книги подпитывались из одного источника, но только твои соплеменники всё перепутали и изуродовали.

– Пусть будет так, – согласился Сеня, чтобы отвязаться.

– Вот видишь! Вы, евреи, – трусы. Ты боишься отстаивать свою религию. Ты боишься меня, а твои собратья боятся даже принести тебе кошерной еды! Вы жалкие ублюдки, выродки. Вам не следует существовать вообще!

Сеня повернулся лицом к Файзалу и посмотрел ему прямо в глаза.

– Я тебя не боюсь! – твердо произнес он.

– Ну, вот так-то лучше, – улыбнулся террорист, – а то я думал, что с таким слизняком, как ты, и поговорить-то будет невозможно.

– А не кажется ли тебе, Файзал, что ты несешь несусветную чушь? – разгорячился вдруг Сеня. – Но самое страшное, что ты думаешь, будто твоя готовность умереть, убивая, возносит тебя на вершину мира, делает тебя сверхчеловеком. Ну так вот что я тебе скажу: я тоже готов умереть, убивая тебя и тебе подобных. Как тебе нравится моя позиция? Я могу сказать тебе в ответ все то же самое об исламе, что ты сказал про иудаизм и христианство. Но я не буду вести с тобой религиозных диспутов, Файзал.

– Это почему? Что ты, считаешь меня недостойным… – блеснул в полумраке глазами пакистанец.

– Потому что я считаю, что за твоей оголтелой, тупой пропагандой стоят спокойные, трезвые мужики, которые промыли тебе мозги и используют тебя в своих простых, как два пальца, земных целях…

– В каких это целях? – прохрипел Файзал.

– Да все в тех же, что и обычно: власть, деньги да удовлетворение с их помощью собственных амбиций.