Кровь драконов - Юлия Сергачева

— Что могло случиться с его драконом? — она смотрела на меня, но вопрос был обращен ко всем.

— Насколько мне известно, — неторопливо отозвался Нихор и я прямо-таки видел, как он привычно потирает лоб над сросшимися бровями, будто сгоняет растрепанные мысли в одно целое. — Тинар вполне ладил со своим драконом…

— Все мы вполне ладим… — отозвался хмуро Вейто. — До поры, до времени.

Джеанна, прищурившись, неприязненно покосилась на него.

— А вот то, что он сам затеял драку — вполне возможно, — Нихора было не так-то легко сбить с толку и если уж он начал говорить, то высказывал все, что хотел, чтобы вновь умолкнуть надолго.

— Драки — драками, — возразила Аллиа. — И раньше случалось, что наши дрались с горожанами, но до смертоубийства не доходило.

— Потому что не хотели связываться с драконами… — подсказал кто-то.

— Правильно, хотя и не только поэтому. В конце концов не всякая драка заканчивается смертью, а я слышала, что Тинара избили просто зверски, несмотря на присутствие дракона…

— Или вопреки его присутствию, — негромко вставила Джеанна.

— Тинар, конечно, вечно нарывался на склоки, — снова заговорил на редкость словоохотливый в этот вечер Нихор. — Но убивать его было в общем-то незачем. Следующим утром он обычно уже братался с теми, с кем дрался ночью…

— Может быть кто-то специально разозлил горожан? — предположила Джеанна.

— Зачем?

— Чтобы натравить горожан на Птенцов и доказать, что драконы тоже не всесильны, — осененный внезапной догадкой сказал я.

— Зачем? — на этот раз вопрос задал один только Аяр, и вместо меня ответила Аллиа:

— Ты, Аярчик, когда в последний раз был в Городе?

— Ну… — Аяр подумал немного и сказал с сомнением: — Давно.

— А друзья там у тебя есть?

— Ну…

— Ты, Аяр, летаешь слишком высоко над облаками. И так увлечен своим драконом, что забываешь смотреть вокруг.

— Допустим, — спокойно кивнул Аяр. — Тогда, может быть, тебя не затруднит пояснить мне то, что вам кажется очевидным?

— Город изменился, — словно сам себе сказал Вейто. — Люди стали другими. Они опасаются нас. И возможно, не зря.

— Что ты этим хочешь сказать? — резко осведомилась Джеанна.

— Только то, что мы сами не всегда знаем, какой силой владеем,

— Говори за себя! — сердито бросила девушка. Похоже, любая реплика Вейто вызывала у нее раздражение. Даже вполне справедливая.

— Честно говоря, мне показалось, что горожане просто встревожены теми убийствами… — вставил мирную реплику Аяр прежде, чем смутно забрезжившая ссора разгорелась.

— Город большой. Там каждый день кого-то убивают…

— Я слышал кое-что. Многие полагают, что странные трупы — плод ночных прогулок некоего Темного дракона.

— Да с чего они вообще решили связать этих несчастных с драконами?

— Смотрите!.. — вдруг вскрикнула молчаливая Таянна, вскакивая. Нихор, сидевший рядом, поспешно ухватил ее, страхуя.

Девушка указывала на Город, отсюда, с высоты похожий на темное море, полное золотых рыбок-огоньков. Рыбки непрерывно двигались, меняясь местами и исчезая. Зрелище было красивое, но привычное. И лишь приглядевшись, мы заметили то, на что указывала Таянна. Мерцающее море огней словно накрыла темная дымчатая тень, имеющая смутные, но различимые очертания.

— Так это правда… — потрясение выдохнул кто-то. Город обнимала тень гигантского темного дракона.

Монстр. Где-то в Городе…

Он всегда был таким, как все. Неотличимым от других настолько, что никто и никогда не запоминал его имени и внешности с первого раза, никто не выделял его среди других, никто не замечал его до тех пор, пока не возникала необходимость обнаружить его присутствие. Далее для вечно замотанных родителей он был просто одним из нескольких детей—недостаточно плохой, чтобы сердиться, недостаточно хороший, чтобы гордиться,

А он? А он всегда знал, что он другой. Не такой, как все, кто не замечает его.

И когда нечто, смутно дремавшее в его сознании, наконец, расправило крылья—он осознал свою уникальность.

Впервые это случилось давно, еще в юности.

Весенний день заканчивался, он только что распрощайся с девочкой, милостиво согласившейся позволить ему проводить себя до дома. Девочка была мила, в меру вздорна и весьма самолюбива, как все хорошенькие барышни. Ее рыжеватые мелкие кудряшки задорно шевелил ветер. На пухлой, беловато-розовой, как зефир шее переливались дешевенькие, но озорно подмигивающие желтые камешки, нанизанные на нитку. В отороченном лентой разрезе вышитой юбки то и дело завораживающе мелькали округлые, молочного оттенка, гладкие коленки.

В паре с ним она оказалась случайно, потому что рассорилась со своим ухажером. Но Он еще питал какие-то иллюзии до порога ее дома. Ровно до тех пор, пока барышня, в ответ на его предложения встретится снова, не посмотрела на него так… Не то, чтобы сердито или обиженно, скорее с недоумением. Как будто вообще только сейчас обнаружила его наличие.

Острая, безысходная обида, как заноза, засаженная чужим рассеянным взглядом в его душу, разбудила что-то. Что-то шевельнулось там, глубоко. Болезненное и при этом невообразимо волшебное, вливающее в него силы, наполняющее его скучную жизнь неожиданным светом и красками…

Он вдруг, четко осознал, что именно может сделать, чтобы вынуть из сердца занозу. Чтобы разом разрешить все терзающие его сомнения. Чтобы отсутствующее выражение исчезло из глаз надменной девчонки. Хотя в какой-то момент он понял, что и девчонка-то его уже не слишком волнует. Его завлекло то, что жило в нем самом. Что позволяю остро и внимательно смотреть на мир вокруг. Что позволяло вдыхать воздух полной грудью, различая оттенки запахов и чувств — страх, желание, боль, гнев… Он, как хищник, как умелый, великолепный хищник, выслеживал свою добычу, чтобы в нужный момент нанести удар и уйти безнаказанным триумфатором…

Он выследил ее. Он уволок ее буквально из-под носа зазевавшегося ухажера и далее успел полюбоваться на его озадаченно-обиженную физиономию бедняга полагал, что кокетливая барышня просто бросила его. Он успел вдоволь насмотреться в полные ужаса и изумления глаза своей жертвы, которая беззвучно билась буквально в нескольких шагах от возможного спасения. И понимала, что ей не уйти…

Хотя нет. Тогда он все-таки был недостаточно опытен, спешил и нервничал, поэтому бедняжка почти ничего не успела осознать, и толком насладиться происходящим ему не удалось. Впрочем, экстаз был, вне всякого сомнения. Но лишь позже Он понял, что этот экстаз, сродни длительному оргазму, приходил не в кульминационный момент гибели жертвы, а в процессе осуществления задуманного. Пока он был охотником. Пока он искал, планировал, выжидал, выставлял свои силки, обдумывал каждый следующий шаг…