Легенды о славном мичмане Егоркине - Виктор Белько

Мы тепло распрощались, времени вникать уже не было, да ладно – документация есть, механики сами разберутся. А тут преграда – бац, в лице “вохрушки” на причале – а подавайте мне материальный пропуск на вывоз этой бочки! Иначе – никак! У них там с этим строго! Не без оснований за свою должность боятся. А нам никто его выдать не удосужился – ну кто бы поверил, что мы найдем это самое чудо техники? Вот на все то, что привез выделенный нам грузовик было, а на “вечный двигатель” – шиш! А у деда такого права не было, или забыл о нем, старый! Короче, засада! Но тут нашелся молодой мичман – я же сразу понял, что он не безнадежный! Пока мы с ним заговаривали зубы вохрушке, изображая звонки во все мыслимые инстанции, наши бойцы незаметно заменили нашу голубую “бочку” другой, внешне почти такой же, взяв ее из кучи пустой тары, которая, на счастье, была рядом. Краем глаза я отметил, что наша новенькая “бочка” вдруг исчезла из поля зрения, а через несколько секунд появилась другая, несколько обшарпанная. Выждав еще какое-то время, мы попросили женщину присмотреть за “нашим имуществом”, пока мы решим вопросы с начальством. Когда мы подошли к причалу, расторопные матросы с “Летучего” уже загружали “вечный двигатель” на судно. Ящик с ЗИПом был уже там, как и остальное техимущество из грузовика. Мне подумалось: “Хорошо, что движок этот фантастической в форме бочки. А если бы в форме дизелька? И что тогда? Да, наверное, что-то бы придумали и как-то бы решили – у меня была еще одна нетронутая бутылка спирта! А с его помощью и не такие ворота-то открывались!

Дошли мы до “дома” без приключений, из бригады за нами прислали крытый грузовик, и еще до “вечерних чаев” мы загрузили “вечный двигатель” на верхнюю палубу “Летучего”. По случаю нашего ожидаемого прибытия ни Тетушкин, ни Первухин на “сход” не пошли. ЗЭМЧ тоже был здесь – его раздирало любопытство, за что же такое его приятель по телефону так ехидничал? И чего он выписал к нам на “Летучий”? Он ужасно обрадовался, что мы привезли еще кучу необходимых деталей и средств, которые он уже отчаялся получить.

Тут же механики со всей бригады стали разбираться – точно, “вечный двигатель”. Как работает – хрен его знает, все запаяно, и предупреждение – при разгерметизации взрывается. Защитная функция – сразу догадались мы. Вот ведь, знают же нашу сущность! У нас ведь как – если включили, а оно не работает, так тут же сначала постучат по ней чем попало, затем разберут по винтикам, а потом уже дочитают инструкцию до конца! Но с корабельными сетями это устройство работает вполне успешно, знай только воду чистую заливай. Меня отметили принародно и поблагодарили, даже комбриг изумился “вечному двигателю”. И премию дали, ну, не то чтобы уж совсем выдали, но – пообещали. А старпом Тетушкин ради примирения отвалил мне “с барского плеча” пять выходных. Но так и не признался, змей, что командировка эта была авантюрным розыгрышем! Так я оказался героем дня, и стал знаменитостью, не хуже самой этой бочки на некоторое время Кстати, о бочках: мне вот интересно, ту старую бочку еще “вохра” стережет, или уже нет, лет пять, чаю, уже прошло!

Вот так, чего только нет на наших складах! Но не для всех, ох, не для всех! Как и ко всем нашим чиновникам органов снабжения, индивидуальный подходец нужен, как будто не получаешь, что тебе положено, а их кровное от них самих с мясом отрываешь! Да если бы они действительно подозревали, что ОН существует, да ни по чем бы не получить! Имею ввиду, легальным образом – закончил рассказ Егоркин.

Теперь вернемся на “Летучий”.

Поздним вечером дня подвига мичмана Егоркина, сразу после того, как суета улеглась, Борис Александрович Тетушкин вновь взялся за свои бумаги. Командир наскоро навыдавал ценных указаний и укатил в вышележащий штаб сдавать какие-то особо важные зачеты. Так что сидение на корабле продолжается, в соответствие с Корабельным Уставом. Раз назвали кузовом – получи груздей! – вздохнул Тетушкин. Тут в дверь каюты постучали, и в ее проеме возник капитан-лейтенант Первухин, собственной персоной. У него в левой руке был с собой новенький дорогой чемоданчик – “дипломат”. По-видимому, он прошел на корабль еще во время всеобщей суматохи, когда все, включая вахту, разинули рты. (Кстати, разберемся потом, кто там “прозевал” Женю, – ядовито сказал недремлющий внутренний голос настоящего старпома). Первухин поставил дипломат на койку Тетушкина. В нем что-то громко звякнуло. Борис удивленно поднял бровь.

– ???

– Литр – лаконично вымолвил гость. – Кстати, коньяк не очень плохой! – ответил на немой вопрос Первухин и продолжил: – А я почему-то был уверен в Егоркине, и “конину” эту купил еще вчера. Подсылай своего ПКСа к моей Елене в четверг – будет тебе посуда. А теперь скажи мне, откуда ты знал про этот заброшенный склад, и про двигатель этот в его закромах?

Тут Тетушкин молча открыл свой заветный сейф, и показал... две бутылки коньяка. А потом открыл шкаф, где в нижнем отсеке которого лежал тот самый заветный пневмодомкрат.

– Ничего я не знал! И про первое апреля забыл, с этой службой, зря Сан Палыч на меня дуется! Но я просто был уверен, что Егоркин достанет снабженцев так, что они ему что-то дадут! Ты видел, сколько он еще дефицитов привез? И у меня был прямо-таки академический интерес – что именно ему дадут по заявке на вечный двигатель?! Так что, я готов был с тобой расплатиться… А тут… И в самом деле, чего только нет на этих складах, прямо как в пещере Али-Бабы! Но наша сила и запас прочности – в нас самих! Это же надо – выполнить невыполнимое приказание! Вот, Женя тебе и подтверждение – пестуй и береги свои кадры! Истинный вечный двигатель на флоте – это вот такие Егоркины – и среди мичманов, и среди офицеров, и даже среди адмиралов. У них нет только одного – слова нет, оправдывающего свое собственное спокойное сидение на ровной пятой точке. А железяк всяких понаделают и без нас! Да таких, что и в голову не придет! Надо же – вечный двигатель… ! Ух ты!

Ужасотерапия. Некоторые приемы военно-морской педагогики.

Когда разговор в теплой компании зашел о разных педагогических приемах в общении с подчиненными и о том, что из этого выходило, один здоровенный мужчина, командир крупной береговой части, по фамилии Быкошеев, рассказывал, сокрушенно покачивая головой:

– Возвращаюсь я как-то со службы поздно вечером. Устал, как собака, уже мечтаю на ходу, как сброшу шинель и обувь и сяду за стол вместе с семьей. Открываю я дверь, а навстречу мне сынуля, балбес-десятиклассник, ведро мусорное протягивает: “Не снимай шинель, папа, твоя очередь мусор выносить!”

– А ты что?

– Что – что? Тогда я, как истинный дипломированный педагог, не чуждый, между прочим, и достижениям науки в подростковой психологии, ка-а-к врезал ему промеж глаз! Да так, что он ушел в угол вместе с вешалкой! На шум вылетела жена, сторонник мягкого воспитания, Локко, блин, вместе с Песталоцци, но, узнав, в чем дело, молча одобрила мою методу.

– Ага, она посмотрела, видно, на твой ласковый взгляд, на твои совковые лопаты, грозно свернутые в кулаки, и сразу поняла, что, если откроет на тебя свой ротик, то будет вполне подходить на роль следующей кегли! – ввернул Рюмин. Все засмеялись – вполне похоже!

– Ну и как, помогло? – заинтересованно спросил Куропаткин

– Больше вынести мусор он мне не прелагает! А вообще… это, наверное, не метод! Обидно стало, что словами, понимаешь, не смог…

Егоркин встрял в разговор, заглушив остальных оппонентов своим басом:

– Да, педагогика – это дело такое, братцы, сугубо индивидуальное – авторитетно изрек Александр Павлович, привлекая внимание честной компании, – к каждому подходец нужен – кому ключик, к кому – отмычка, а кому и разводной ключ – поздоровее! Вот к примеру, ведь что сделал наш старпом Тетушкин? Он создал и применил на практике прием, под названием: “Ужасотерапия”. Ну, да, вон Гайдар Тимурыч грохнул нас всех шоковой терапией – до сих пор пенсионеры в шоке – а эта метода – “ужасотерапия”. Потому, что ее объект, да и кое-кого в округе охватил фактический ужас. Это было куда как эффективнее педагогического приема типа вашего – “хук правой в голову”. Наверное, так его и называют педагоги, и на новый он никак не тянет!

– Так вот – слушайте! Возвращаемся мы из странствий дальних, короче, с боевой службы, ну может быть, неделя остается до возвращения в родную базу. Все уже веселые ходят, встречу с семьями предвкушают, об отпуске мечтают. Только командир накручивает хвосты вахтенным офицерам, механикам, старпома дергает за болезные места и вдохновляет на ратные подвиги – опыт не купишь и не пропьешь, он – то знает, что все гадости случаются чаще всего на последнем этапе, когда о доме думают куда больше, чем о стихии за тонкими бортами кораблей. А железо – оно тоже устает!

Значит, иду я как-то себе на развод, на вахту заступаю, а тут слышу, командир сверху кричит: “Стой, куда, вернись, ты же офицер! Де-ж-ж-журный! А ну, найти мне Парилкина! Опять, подлец, исчез у меня из-под носа!”.