Слово о полку Игореве - Александр Зимин

Пространная редакция:…сами себе есмя два брата, воеводы у нас уставлены… Источники:…сами есми себе два брата… (Задонщина, фрагмент № 10)…урядиша коемуждо плъку въеводу… (Повести. С. 56, 90 135, 180).[См. также: Królik. S. 126.]

Пространная редакция:…хотят силно главы своя положити за веру крестьянскую. Источники:…уставиша себе храбрыа (испр. И1 храмныа) полъкы (Задонщина, фрагмент № 5)…готови…главы своя положыти за святую веру христианскую (Повести. С. 50).

Пространная редакция: Пашут бо ся хорюгове, ищут себе чести чести и славного имени. Источники:…пашутся хоригви берчати… (К-Б, фрагмент № 7)…хотять себе чьсти добыта и славнаго имени (Повести. С. 56).

В. П. Адрианова-Перетц и В. Ф. Ржига считают вставкой только перечень воевод («70 бояринов… воеводы у нас уставлены»). Но весь фрагмент не имеет новой смысловой нагрузки: он является компиляцией из Сказания и других частей Задонщины.

В перечне русского вооружения Пространная Задонщина называет «шеломы черкасьские» (И1, У, С). Скорее всего, речь идет о северокавказских (кабардинских) доспехах.[ «Черкасами» в XVI в. назывались кабардинские и западноадыгейские племена. О «черкасах» упоминается уже под 1532 г. в Никоновской летописи («Черкасы… Астрахань взяли». ПСРЛ. Т. 13, 1-я половина. С. 62). E. Н. Кушева полагает, что речь шла о кабардинцах (Кушева E. Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI—30-е годы XVII века. М., 1963. С. 93, 186–187). «Войлок черкаской» упоминается в духовной 1482 г. (АСЭИ. М., 1952. Т. I. № 499. С. 377).] Кабардинское оружие (в том числе числе и шлемы), славившееся далеко за пределами Северного Кавказа, в XVI–XVII вв. проникло и на Русь.[Кушева E. Н. Народы Северного Кавказа… С. 103.]

Фрагмент № 16. Куликовская битва.

Краткая редакция:

Тогда соколи и кречати, белозерскыя ястреби борзо за Дон перелетеша, ударишася на гуси и на лебеди. Грянуша копия хара-лужныя, мечи булатныя, топори легкие, щиты московьскыя, шеломы немецкие, боданы бесерменьскыя. Тогда поля костьми насеяны, кровьми полиано. Воды возпиша, весть подаваша по рожнымь землямъ, за Волгу, к Железнымь вратомь, к Риму, до черемисы, до чяхов, до ляхов, до Устюга поганых татар, за дышущеем моремь. Того даже было лепо[В ркп.: нелепо.] стару по-молодитися {К-Б, л. 127–127 об}.

Пространная редакция:

Уже бо те соколе[В ркп.: соволе.] и кречеты за Дон перевезлися и наехали рустии сынове на силную рать татарьскою, ударишася копии хараужничьными о доспехы татарскыа, възгремели мечи булатныя о шеломы хиновския на поле Куликове на речки Направде.

Черна земля под копыты, костьми татарскими поля насеяша, кровью земля пролита. Сильнии полкы съступалися вместо, про-топташа холми и лугы. Возмутися реки и езера. Кликнуло диво в Руской земли, велит послушати грозъным землям. Шибла слава к Железным вратом, к Риму и к Кафы, по морю, и к Торнаву, и оттоле к Царюграду, на похвалу: Русь великая одолеша Мамая на поле Куликове (И1) [л. 219–219 об.].

Уже бо те соколы и кречаты за Дон борзо перелетели и ударилися о многие стада лебединые. То ти наехали руские князи на силу татарскую и удариша копье фараужными о доспехи татарские, возгремели о доспехи татарские, возгремели мечи булатные о шеломы хиновские на поле Куликове на речке Напряде.

Черна земля под копыты, а костми татарскими поля насея-ша, а кровью их земля пролита бысть. А силныи полки ступишася в место и протопташа холми и луги. И возмутишася реки и потоки и озера. И кликнули быша дивы в Руской земли. А слава[В ркп.: глава.] шибла к Железным вратам, ли к Караначи, к Риму и х Сафе по морю и к Которнову, и оттоле ко Царюграду на похвалу руским князем. И одолеша рать татарскую на поле Куликове на речьке Напряде (У) {л. 180 об. — 181 об.}.

Уже бо ястребы[В ркп.: ятреби.] и соколи и белоозерстии и кречеты прилетеша и удариша на многия стада гусиныя[В ркп.: сосилныя.] и на лебединыя. То ти быша ни соколи, ни крчеть, то то уже изъехалися удалныя люди князи руския, богатыры литовския но великия силы татар-ския и удариша[В ркп.: удадариша.] кафыи фразскими, а даспехи татарскими, возгримели мечи булатныя[В ркп.: бутныя.] абы шеломы бесурменския на поли Куликове на реце Непродене.

Черная земля под копытами под костми татарскими носити кровью земля. Силныя волцы изступишася в место, протекоша лугы и холмы кровию. Возмутишася реки и потоки, езора. Кликнула диво по всим землям руским, велит грозна послушати. Шибла слава к мору, и к[В ркп.: и.] Ворнавичом, и к Железным вратом, ко Кафе и к турком и ко Царуграду, и што Русь[В ркп " ру.] поганых одалеша (С) {л. 39 об.}.

В рассказе о самой Куликовской битве в Пространной редакции встречаем слова «ударилися о многие стада гусиные и лебединые» вместо «ударишася на гуси и на лебеди» (К-Б).[Выражение «белозерскыя ястреби» (К-Б) первоначальнее «белозерских кречетов», ибо выше в фрагменте № 14 Пространной редакции белозерскими были именно ястребы.]

Источником этой правки было Сказание о Мамаевом побоище.[ «Ударилися на великиа стада жеровины (в Летописной редакции: «стада гусиныя».—А. 3.), на ту великую силу татарскую» (Повести. С. 71, 103).] Р. П. Дмитриева пишет, что в К-Б «нет ни одной фразы, где бы сообщалось, чем кончилось сражение».[Дмитриева. Взаимоотношение списков. С. 251.] Битва кончилась, по К-Б, посылкой радостной вести «по рожнымь землям» о победе и плачем вдов по погибшим воинам. Все совершенно логично. Правда, это известие дано в К-Б очень скупо, текстом Слова о погибели Русской земли.[«…до Угор и до ляхов, до чахов, от чахов… до Устьюга, где тамо бяху тоймици погании и за дышючим морем… до черемис» (Бегунов Ю. К. Памятник русской литературы XIII века «Слово о погибели Русской земли». М.; Л., 1965. С. 157). Р. П. Дмитриева считает, что первоначален текст списков Пространной Задонщины, где был употреблен предлог «к», а в К-Б при использовании текста Слова о погибели с предлогом «до» стройность нарушилась (Дмитриева. Взаимоотношение списков. С. 259). Действительно, с предлогом «до» в К-Б взяты земли из Слова о погибели. Но это не значит, что они заменили текст архетипа У, И1, С. Кстати, никакого единства в них нет: там говорится «к Кафы… к Торнаву… к Царюграду», но «по морю». Критические замечания по адресу Дмитриевой см.: Krälik. S. 148–153.] Распространялась радостная весть, по К-Б, с востока на запад, т. е. так же, как в Житии князя Дмитрия («от востока и до запада хвално бысть имя его»).[ПСРЛ. Т. 11. С. 109.] Тогда («Того», ср. «В то время») старым было «лепо» (в К-Б явная описка: «нелепо») помолодиться.[В сходном (№ 17) фрагменте Пространной редакции «добро» (И 1), «надобно» (У), «добре» (С), «лепо» в Печатной группе Сказания. См. также: Krälik. S. 109–110.]

По А. Вайяну, говоря «было лепо старому помолодитися», Краткая Задонщина имеет в виду Пересвета, старого боярина, который как бы снова вспомнил битвы своей молодости, обрел бодрость юности.[La Zadonśćina. P. XII, XVI. А. В. Соловьев предполагает, что ошибочная форма «нелепо» К-Б произошла под влиянием начала Слова о полку Игореве («Не лѣпо ли ны бяшеть»): в первоначальной Задонщине, по его мнению, читалось так: «Нелепо бо нам, брате, начати поведать иными словесы» (Soloviev A. Le rhapsode Bojan et le prince Igor’ dans le Dit d’Igor’ et la Zadonśćina//International Journal of Slavic Linguistics and Poetics. 1964. Vol. 8. P. 59–60. А. Вайян ввел в свою реконструкцию Краткой редакции чтение «лепо» (La Zadonśćina. P. 5).]

Но, может быть, выражение имеет и более широкий смысл.

В И1 и сходных списках можно обнаружить целый ряд неувязок, объясняющихся неумелым редактированием текста. Так, в К-Б «поля костьми насеяны, кровьми полиано». В И1 и сходных совершенно неудачно «черна земля под ко-пыты костьми татарскими поля насеяша, а кровию земля полита». Добавление «черна земля под копыты» изменило фразу, внесло в нее лишнее второе подлежащее. «Кости» стали только татарскими. В К-Б весть подают «возопившие воды». Русская слава (а не просто «весть»), по Пространной редакции, уже достигает Царьграда, Тырнова, Кафы и Рима. На основании упоминания Тырнова М. Н. Тихомиров считал, что Задонщина написана до 1393 г., когда Тырнов взяли турки.[Тихомиров. Средневековая Москва. С. 258–259. Впервые эта точка зрения высказана А. И. Никифоровым (Никифоров. Слово. С. 210). Г. Н. Моисеева принимает датировку М. Н. Тихомирова. Она ссылается при этом на упоминание «Орнача» (Ургенча) в одном из списков Печатного извода Сказания. Ургенч был взят после походов Тимура 1372–1392 гг., и «было бы странным и неестественным, если бы автор Задонщины упомянул Орнач… — город, который после 1392 г. не существовал» (Моисеева Г. Н. К вопросу о датировке Задонщины//ТОДРЛ. Л., 1979. Т. 34. С. 225). Но нет никаких текстологических оснований возводить упоминание «Орнача» к первоначальному тексту Задонщины (в Пространной редакции вместо него «Торнав»), да к тому же считать это упоминание отражением реального положения вещей (независимое существование Ургенча), а не включение этого города в текст произведения под влиянием книжных познаний составителя текста, в котором он помещен.] Но, судя по контексту, речь могла идти вообще о землях, захваченных турками (Царьград, Тырнов), и звучать предвестием грядущего освобождения их от ненавистного ига.[А. Вайян отвергает датирующее значение Тырнова на том основании, что этот город упоминается в поздней версии Задонщины (La Zadonśćina. P. IX).] В конце XV в. Русь вышла на мировую арену, и этому подобал более широкий международный резонанс Куликовской победы. Поэтому черемиса, Устюг и неопределенное «до чяхов, до ляхов» заменены Царь-градом, Тырновом и Кафой.[Ю. К. Бегунов считает, что первоначально в Задонщине находился текст Пространной редакции и лишь позднее составитель Краткой версии заменил перечень народов отрывком из Слова и тем самым «расширил территорию распространения Слова о битве русских с татарами» (Бегунов Ю. К. Памятник русской литературы XIII века… С. 136–137). Остается непонятным, как можно достигнуть «впечатляющего эффекта» (Ю. К. Бегунов), заменив Царьград, Кафу и Тырнов — мордвой, черемисой и карелой. Ввиду совпадения К-Б и И1 нельзя заменить «к Риму» на «к Крыму», к чему склоняется А. Вайян (La Zadonśćina. P. V).] Появление Тырнова в поздней редакции Задонщины, возможно, находится еще в связи с тем, что в Никоновской летописи (которой автор редакции несомненно пользовался) наблюдается стремление прославить митрополита Киприана, болгарина по происхождению, и это прославление, как показал А. А. Шахматов, ведет нас к XVI в.[Шахматов. Отзыв. С. 156–157. Отсутствие Дуная и Тырнова в списке С И. Б. Греков объясняет тем, что в Синодальном изводе «говорилось только об одном антиордынском фронте», ибо антитурецкий фронт после Никопольского поражения 1396 г. был уже неактуальным (Греков И. Б. Идейно-политическая направленность литературных памятников феодальной Руси конца XIV в.//Польша и Русь. М., 1974. С. 408–409). Но в списке С есть Царьград, что нарушает схему И. Б. Грекова. Отсутствие же Тырнова можно отнести за счет чисто редакторской правки составителя списка С (название города, возможно испорченное в протографе списка С, как и в других списках, показалось странным и поэтому было опущено). Дуная же нет не только в списке С, но и в И1. Его появление в списке У — результат позднейшей фольклоризации текста.]