Парик для дамы пик - Анна Данилова

– Ой, Ирочка… – лицо дамы приняло жалостливое выражение, отчего на розовой жирной коже проступили все тщательно разглаживаемые морщины. – Какая трагедия! Я до сих пор не могу прийти в себя… Входите, я одна, так что можете говорить в голос, никого не разбудите.

Юля прошла в тесный, забитый разным хламом коридор, в большую комнату, где ей предложили сесть на широкий, покрытый плюшевым покрывалом диван.

– Вас как зовут?

– Вера Ивановна Абрамова, но можно просто Вера. Вообще-то у меня уже были из милиции, задавали какие-то вопросы, но я не видела того, кто удушил бедняжку, – говорила Вера Ивановна, надевая длинный шелковый халат, расшитый райскими птицами, и запахивая его на груди. – Ну и работка у вас! Ни за что не пошла бы в милицию. Ходить вот так ночью по квартирам, опрашивать людей. Это хорошо, что вы напали на меня, потому что у меня бессонница и мне даже приятно будет вместе с вами вспомнить Ирочку. Но я не смогу описать убийцу.

– А я не за этим к вам пришла. Вы не могли бы рассказать мне об Ире? Что вы о ней знали? Вы дружили?

– Не то слово! Мы жили с ней душа в душу. Я помогала ей как могла. Она же сирота. А кто поможет бедной сиротке? В детском саду, где она работала, у нее были постоянные конфликты. Она не могла молчать, когда видела несправедливость. Сколько слез она пролила у меня на кухне, вы бы знали…

– Это вы обнаружили ее труп?

– Труп… Слово-то какое страшное. Ну, я. Забежала к ней, удивилась еще, что дверь открыта, а она, бедненькая, уже вся синяя лежит… И голова… лысая. Просто жуть!

Юля вспомнила, как Женя Холодкова говорила, что соседка, которая нашла Иру мертвой, была крайне необщительная («Это вам не Валя Коршикова…») и даже за солью к Ире не обращалась. Значит, Холодкова не хотела, чтобы Юля встретилась с Верой Ивановной. Но почему? Очевидно, чтобы даже после смерти как можно меньше людей узнали о пагубной привычке покойницы. Что ж, это понятно.

– Насколько мне известно, она долгое время бывала без работы. Так на что же она жила?

– Ей подруги помогали. Та, что теперь тоже покойница, и Женя Холодкова. С такими подругами не пропадешь.

– А родственников у нее не было?

– Нет. Ее воспитывал дед, фронтовик. Он долго жил, но потом умер. Ира говорила, он был каким-то генералом, что ли… Когда вернулся с войны, привез целый вагон с трофеями. Много золота, вещей, которые Ира продавала всю жизнь. Особенно фарфор… Вот и халатик я у нее купила, настоящий, японский. По сходной цене… Видите, какая вышивка? И подушки вон те, голубые…

– А пианино? – Юля посмотрела на старинный инструмент темно-желтого цвета, с серебряными канделябрами, втиснутый между шкафами и заваленный старыми журналами.

– Пианино? Да, и пианино тоже… Там клавиши из слоновой кости…

Юля оглянулась. Сквозь тусклое стекло громоздкого серванта просматривались массивные хрустальные сосуды, тоже, видимо, из трофеев старого генерала. Недурственно поживилась за счет своей соседки-алкоголички Вера Ивановна.

– Как складывалась у Иры личная жизнь?

– В том-то и дело, что никак не складывалась. Не везло ей с мужиками. Они бросали ее. Думаю, из-за того, что она была слаба на передок.

– Не поняла…

– Никому не могла отказать. Как придет к ней кто с бутылочкой, конфетками, так она сразу и таяла, все разрешала. Я говорила ей, дурочке, что нельзя так, с мужчинами надо по-другому, и не приводить их никогда к себе домой. Это их развращает. Но разве она слушала?

– Вы не были знакомы с ее мужчинами?

– Нет, почему же, – замялась Вера Ивановна, и по лицу ее пошли розовые пятна, – была знакома с некоторыми. Ведь иногда Ира звала меня, когда к ней приходили гости… Но я их не помню. Совершенно. Разве что Бобрищева. Этого самца ни с кем не спутаешь. Он часто приходил к Ире, и всегда один. Я так понимаю, он обслуживал сразу двух подружек. Зоеньку тоже… Господи, какая же сволочь удушила бедных девочек? – вдруг запричитала она.

– Вера Ивановна, вы больше ничего не хотите мне рассказать об Ире?

– А что мне рассказывать? – Она испуганно захлопала глазами. – Жила себе и жила. Бедно жила, плохо…

– У нее на кухне целая батарея бутылок…

– А… Значит, сами поняли. Через водку эту она и погубила себя. Я имею в виду свою жизнь. Убили-то ее не из-за водки, конечно. Но если бы не это, она бы сто раз себе жизнь устроила. Она девка видная, если накрасится и приоденется, глаз не оторвать. Но как выпьет – дура дурой… Прости меня, господи…

– Вера Ивановна, вы можете вспомнить, как выглядела Ира, когда вы вошли в квартиру?

Наступила тишина. Женщина часто задышала. Она сидела с закрытыми глазами и как-то театрально морщила лоб, отчего бигуди на голове задвигались.

– Вошла я, значит, а она, голубушка, лежит. Уже мертвая. Волос на голове нет. На шее отпечатались пальцы душегуба.

– Она была одета или раздета?

– В халатике она была. У нее такой розовый халатик. Она в нем и гостей принимала. Это был подарок Зои.

– И вы не видели, кто к ней приходил в тот вечер?

– Нет, не видела. Я же не могу через стенку видеть. Нет, никого не видела.

– Ну хотя бы слышали, как кто-то звонит ей в дверь, как Ира открывает?..

– Нет, моя хорошая, ничего такого не знаю. Ничего я не слышала.

Юля встала и вышла в коридор. Она уже поняла, что разговаривать с этой Верой Ивановной без толку. Оставалось претворить в жизнь то, что она задумала. Убедившись, что защелка на двери, ведущей в ванную, исправна, она вдруг сказала подошедшей к ней соседке:

– По-моему, у вас кончилась вода… Сейчас по всему городу отключают… Только этого не хватало!

Как она и рассчитывала, Вера Ивановна ринулась в ванную. Где и была благополучно заперта на защелку.

– Вера Ивановна, не советую вам кричать или колотить кулаками в стену. – Юля говорила спокойно, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Я лишь осмотрю вашу квартиру, подсчитаю стоимость вещей, тех, что Ира продала вам за бесценок, а потом составлю акт… Если получится кругленькая сумма, а фарфор, который вы где-то прячете, эксперты признают музейной редкостью, у вас будут большие неприятности…

– Да вы что? – ахнули из-за двери. – Побойтесь бога… Я лишь спасала Ирочку. Да кто бы стал покупать у нее эту рухлядь?

– Сидите смирно и не шумите…

Юля заметалась по квартире. Больше всего ее интересовала одна вещица, которую нечистая на руку Абрамова наверняка украла из квартиры Званцевой в ту злосчастную минуту, когда застала ее мертвой.

И она нашла, что искала – маленький черный парик, в точности как тот, который украли, по словам гардеробщицы из «Коломбы», у клиентки парикмахерской, что на Астраханской. Нашла в спальне, на трельяже. Понятное дело, даже если бы здесь побывала рота милиционеров, никому бы и в голову не пришло, что парик не принадлежит Вере Ивановне. У нее была целая коллекция париков. И сложены они были на полке в шкафу, в шляпной коробке. Но самая приятная находка поджидала Юлю на подоконнике, где стояло старинное бюро, инкрустированное, роскошное, стоящее целого состояния. И в нем, в самом большом ящике, Юля обнаружила запас духов «Пиковая дама». Она смотрела на эти коробки и не верила своим глазам.

– Вера Ивановна, – спросила Юля, приблизившись к двери, за которой находилась пленница. – Вы давно пользуетесь духами «Пиковая дама»? Это ваши любимые духи?

– А вам-то что за дело? – зло замычала, давясь слезами, женщина. – Ворвались в мою квартиру, предъявили фальшивое удостоверение, а теперь еще собираетесь ограбить меня? Выпустите меня отсюда… Что вам за дело до моих духов?

– Зачем вы обманули меня? Ведь когда вы вошли в комнату, где лежала мертвая Ира, на голове ее был парик… Вот этот черный парик… Убийца, перед тем как уйти, надел его на остриженную голову своей жертвы, как это он уже проделал с Зоей Пресецкой. Но вы-то зачем украли его? Чтобы пополнить свою коллекцию? Вам не было страшно?

– Какая чушь! – возмутилась и уже не на шутку разозлилась Абрамова. – Это мой парик! Я его сразу узнала, когда только вошла к ней в комнату… У меня его украли в одной парикмахерской. Мне даже пришлось покупать прямо там, в этой же вонючей забегаловке, другой парик, чтобы только прикрыть голову. Было холодно… Думаете, я не поняла, что произошло? Убийца ходил по парикмахерским и искал парики, чтобы украсть. А потом надевал эти парики на головы своим жертвам. И вы хотите, чтобы я спокойно оставила свой же парик на Ирочкиной голове? Чтобы меня потом пригласили в прокуратуру?

– А больше у вас париков не крали?

– Нет, – буркнула она.

– Опять лжете. Красивый парик с локонами… Его нашли на голове Зои Пресецкой… Он весь пропитан запахом духов «Пиковая дама».

– Далась вам эта «Пиковая дама»! – разрыдалась Вера Ивановна за дверью, после чего заскулила, как большая собака, и принялась царапать дверь.

– Так вы мне ответите, кто украл у вас этот парик?

– Я не знаю, как его зовут. Выпустите меня отсюда…