Проект «Справедливость» - Даниил Аксенов

Виталий Григорьевич черкал ручкой какой-то список и медленно поднял голову, изумленный неожиданным вторжением. Я же не стал терять времени даром, а, подойдя к столу, навис над шефом, отчетливо видя, как лампы отражаются в лысине.

- И кто же охотится за моей миской? - язвительно спросил я, постукивая тростью по ножке стола. - Похоже, что это целая организация, ведь мало кто смог бы быстро найти исполнителя, чтобы украсть мою миску. Как они называются, Виталий Григорьевич, а? И чего хотят? Может быть это даже не просто конкуренты, а нечто более крупное, что несказанно порадует кавалера Файета? Впрочем, осведомитель, работающий на конкурирующую фирму, его тоже обрадует, не так ли, Виталий Григорьевич?

Лицо шефа приобрело недоуменное выражение, я даже восхитился тем, что пропадает такой хороший актер: маркиз не произвел на меня впечатление существа, способного простить предательство.

- О чем вы говорите, Глеб? Какой вор? Какая организация? Я ничего не понимаю.

Я наклонился чуть ниже и доверительно произнес:

- Вор только что пытался украсть мою миску. Неужели вы об этом ничего не знаете, Виталий Григорьевич? А ведь трудно поверить. Вор успел рассказать, что информация о миске пришла прямиком из офиса. А кроме вас, я ни с кем об этом не говорил.

- Подождите, Глеб, - шеф поднял руки вверх, будто собираясь сдаваться. На левом запястье блеснули дорогие золотистые часы. - Вас только что пытались обокрасть? Я правильно понял?

- Правильно, - с улыбкой кивнул я, вспоминая о советах губернатора и сохраняя подобие вежливости. - Отчего бы меня не обокрасть, если вору все известно? Не только о том, что лежит в моем саквояже, но и о том, куда я пошел, чтобы встретиться с Иванной! Когда это все знаешь, то трудно удержаться от соблазна.

- И вы обвиняете меня? - теперь шеф говорил уже деловым тоном, как опытный менеджер, готовый в любую минуту подключиться с бизнес-переговорам. - Меня, Глеб? Почему, разрешите спросить?

Спокойствие собеседника на мгновение поколебало мой напор, но только на мгновение.

- А кому еще удалось бы навести на меня тех двух убийц? Кто знал мое имя и адрес старичка-оценщика? А сейчас кто знал о миске и кафе, в котором я был? Или вы скажете, что здесь все разговоры прослушиваются жучками, а информация тут же поступает конкурентам? Я в это никогда не поверю!

- Конечно, наши разговоры не прослушиваются, еще чего! - вот теперь шеф заметно встревожился. - Но почему вы решили, что я навел убийц на старичка? О вашем маршруте знало много людей. Их всех проверили, но виновного, к сожалению, так и не нашли. Наша служба безопасности решила, что произошла какая-то роковая накладка. Миска-то бесполезна, насколько я понял.

Я молчал, догадываясь, что ценность этой миски, пожалуй, превышает ценность всех артефактов, добытых нашей конторой за год.

- Мы усилили безопасность, но наказывать было некого, - продолжал шеф. - Я даже не думал, что такое может произойти опять! Думал, что убийцы поняли свою ошибку…

- Пока еще не поняли, - с сарказмом ответил я.

- Да, - кивнул шеф. - Вижу, что был неправ. А что этот вор еще сказал? Кроме того, что ему сообщили из нашего офиса?

- Ничего, - произнес я. - Его спас полицейский патруль. Я не хотел с ними связываться. Москва - плохое место для этого.

- Плохое, - согласился шеф. - Но я ведь с момента вашего ухода ни с кем не говорил и никуда не выходил. Даже по телефону не говорил. Это легко проверить.

Я внимательно посмотрел на шефа. Он выглядел встревоженным, но не более того. Так тревожится начальник, у которого на вверенном предприятии происходит черт знает что без всякой его вины. Моя уверенность опять поколебалась. Слова шефа действительно легко проверить.

- К тому же мне ничего не стоило еще в самом начале приказать вам, чтобы вы доставили миску прямо ко мне, - Виталий Григорьевич выложил сокрушительный аргумент. - И вы бы, как курьер, подчинились.

- И кто тогда донес? - спросил я, все еще сохраняя язвительность. - Или все-таки жучки?

- Нет, Глеб, точно не жучки, - покачал головой шеф. - Давайте подумаем… вы кроме меня никому о миске не рассказывали? Что она при вас?

- Конечно, нет.

- Но это было в приемной, Глеб. Не помните, сюда никто не заходил? Или были посетители? Иванна уже ушла и не могла слышать о миске… разве что осталась за дверью.

Я, конечно, понимаю, что любой уважающий себя шпик обязательно подслушает под дверью, но образ Иванны как-то не вязался с этим действием.

- Сомневаюсь, что это она, Виталий Григорьевич. А больше никого не было.

- Спросим у Светочки, - предложил шеф.

У Светочки?

Я моментально развернулся и вышел из кабинета в приемную. Черная спинка кресла секретарши - вот что бросилось в глаза. Пустое кресло. Когда Светочка куда-то выходила, то всегда оставляла сумочку между стеной и большой кадкой, где рос кактус. Теперь сумочки не было.

- Я сообщу службе безопасности, - быстро сказал шеф.

Я отвернулся и посмотрел в окно. Мне было стыдно за свой порыв, когда я без раздумий бросился обвинять Виталия Григорьевича. Порывистость - враг мой, об этом говорил даже губернатор. А Светочка, конечно, молодец. Получала зарплату и тут и там, очень современный подход к работе… кстати, где это там? Кто ей платил? И самое главное - о какой сумме речь, чтобы так рисковать? Я не знал ответ, но очень хотел узнать.

Я спустился в гараж, раздумывая о том, как часто мы не замечаем очевидных вещей. Мне даже и в голову не пришло подозревать бесследно исчезнувшую Светочку! Она была эдакая мышка, серая в офисе и яркая на вечеринках. Интересно, ей вообще приходило в голову, на что она пошла и чем это может закончиться? Высшая знать Лима любит предателей примерно так же, как крупные корпорации. Уволиться можно, а предать - нельзя. Корпорации затаскают по судам, а титулованные особы изберут более прямой метод наказания.

Мой красный ситроен чинно стоял на месте. Я даже на минуту залюбовался им, как-никак моя первая машина. Я сунул руку в карман, чтобы достать ключ, как вдруг услышал жужжание мотора за спиной. Ко мне на небольшой скорости приближался черный ауди. Видимо, он выезжал или пытался найти свободное место, я не присматривался.

Мне удалось почти нащупать ключи, как звук ползущего вниз стекла вновь привлек внимание к машине. В салоне рядом с водителем сидел черноволосый усатый мужчина с блеклым равнодушным лицом. Я подумал, что они наверное заблудились или хотят что-то спросить, и повернулся к ним.

Из окна высунулся короткий черный ствол. Я запомнил матовую блестящую поверхность и высокую мушку. Пистолет выглядел игрушечным, шуточным, наверное, только это и смутило меня, заставив потерять столь нужную секунду. Нет ничего хуже, когда ищешь шутки там, где их нет.

Лицо черноволосого мужчины не изменилось ни на йоту, когда он открыл огонь. Первая пуля попала мне в грудь, а две другие в живот и снова в грудь. Стрелок, видимо, был меткий и опытный, хотя на таком расстоянии и я не промазал бы. Пули сделали свое дело так быстро, что я почти ничего не успел почувствовать, только жжение, за которым пришла темнота. Мое тело упало на цементный пол, отброшенное ударами пуль. Кажется, мне удалось закрыть глаза, хотя даже открытыми я бы ничего не смог увидеть. Когда сердце останавливается, кровь больше не несет живительные силы, глаза слепнут очень быстро, так же быстро, как и мозг. Моим последним чувством было удивление и, пожалуй, досада на то, что кому-то удалось меня так просто подловить.

В дальнейшем я задавал себе вопрос, что же произошло потом, после выстрелов и до того, как убийцы доставили мое тело до места назначения. Иногда казалось, что чувства потухли не совсем, что-то сохранилось, позволяющее хотя бы слышать. Вероятно, это игра воображения, не более, но я думал об этом происшествии так много, что волей-неволей набросал мысленную картинку. Так могло быть или даже так было!

- Готов, - сказал водитель, пытаясь заглянуть в окно пассажира. - Бери саквояж.

Черноволосый вышел из машины и подхватил сумку, выпавшую из моей руки. Саквояж тут же оказался в салоне ауди.

- Поехали! - махнул рукой водитель.

- Подожди, - сказал черноволосый, оглядываясь. - Тут нет никого. Давай-ка заберем труп.

- Ты чего?! - изумился напарник. - На кой он нам?

- На выезде из гаража стоят камеры, - черноволосый говорил размеренным равнодушным тоном. - Если труп найдут сразу после того, как мы выедем, то нас засекут. А если трупа нет, то и ловить некого. Положим в багажник, потом где-нибудь выбросим. Крови немного, а тачка все равно не наша.

Водитель хмыкнул, но из машины вышел, не забыв открыть багажник. Вдвоем мужчины кое-как подняли мое тело и бросили на серую мягкую обивку. Багажник захлопнулся с резким звуком, и машина вскоре тронулась.

Они поехали по улочкам и переулкам. Не знаю точно, по каким, но расскажу, как представляю себе маршрут, которым бы воспользовался сам. Они с трудом выбрались из тупичка неподалеку от гаража, свернули на Мещанскую, проследовали мимо места, где когда-то была Сухаревская башня, знаменитое пристанище школы чернокнижника Якова Брюса, затем выехали на Сретенку, бывшую главную московскую улицу, известную своими лавочками и магазинчиками, поехали по прямой, свернули в переулок, название которого позабыл, и наконец остановились перед небольшим желтым двухэтажным домом, обнесенным черной оградой. У дома был совсем крохотный садик, состоящий из нескольких деревьев, растущих по периметру.