Ну, здравствуй, перестройка! - Дмитрий Валерьевич Иванов

Смотрю на одноклассницу и вижу, что новость о моем чемпионстве она слышит в первый раз, а ещё больше её пугают слова отца — «что с вами делать». Меня они пугают тоже. Нет никаких «вами»! Есть Верка отдельно, и я отдельно! Он женить нас, что ли, задумал? Да не трогал я её и пальцем!

— Не могу в семь, мне корову доить надо! — упрямлюсь я.

— Корову? — непонимающе смотрит отец на меня.

Судя по моему внешнему виду, на боксера я ещё могу походить, а вот на доярку уж точно нет.

— Часов в восемь буду, — вздыхаю я.

— Вот и отлично! Идём, дочка! Придёт твой жених завтра, — мама тащит Верку на выход.

Верка, ещё пьяненькая, растерянно озираясь на меня, уходит. В глазах непонимание — почему это я жених? И она словно ждёт от меня, что я сейчас закричу: — «Шутка, шутка! Поверила!»

— Я кино досмотрю? — просит Кондрат, когда те, кто хуже татар, уже ушли.

— Громко звук не делай, и Снежка потом отцепи, чтобы мне не вставать калитку закрывать, — махнул рукой я и пошёл досыпать в бабулину, а теперь и мою, комнату.

«Идти, не идти в гости?» — размышляю, засыпая, я.

Верка же, надеюсь, своим пояснит, что нет у нас с ней ничего.

Утром опять проспал. Чую, пастух уже недоволен. Но сегодня день расчёта с ним за услуги, и я отдаю десятку вместо семи рублей.

— Сдачи не надо. За беспокойство, — говорю я и понимаю, что прощён.

Пастух — известный подкаблучник, и все деньги у него сразу отбирает жена, причём она точно знает, сколько у него должно их быть. А тут неучтённый трояк! Это же пузырь почти купить можно. Или нет уже? Я уж и забыл, когда цены на спиртное в стране подняли. Но на вино точно хватит. Пастух заодно разбудил и Кондрата, он ещё смотрел какие-то кассеты после фильма ужасов — дорвался. И, как следствие, проспал.

— Сколько уже времени? — сонно спросил он. — Чёрт, мне на работу надо!

— Матушка не потеряет? — спрашиваю я, зная, что отец у него опять сидит в тюрьме, да будь бы он и на воле, уверен, не обеспокоился бы отсутствием сына.

— Не-а, она знает, что я к тебе пошёл, я предупредил, что могу у тебя заночевать, — бесхитростно признался мой друг и умчался, даже не позавтракав.

«Деловой какой», — добродушно думаю я, швыркая чаем.

Опять стук в калитку! Да что же это такое? Звонок, что ли сделать? Глупо. Будет мелкота бегать и звонить в него из хулиганских соображений, конечно. По-стариковски вздыхаю, и иду во двор.

Открыв калитку ворот, вижу — что таких гостей я и не хотел бы увидеть!

Глава 18

Открыв калитку ворот, вижу, что таких гостей я и не хотел бы увидеть!

Милицейский бобон! Участковый, явно с бодунища, с ним два мента, скорее всего, из района — грузный капитан и водитель-летёха. Я сразу понимаю, откуда у этого визита растут ноги, неясно лишь — кто меня сдал?

— Собаку привяжи, — опытно просит участковый и поясняет своим коллегам: — Там такая псина, не дай бог!

— Бога нет, — морщится капитан и повторяет просьбу участкового: — Привяжи, поговорить надо.

Привязываю пса и индифферентно сообщаю никому и всем сразу:

— Без ордера на обыск нельзя заходить во двор.

— Умный ты, я посмотрю, может у нас есть ордер и на обыск и на твой арест, — говорит летёха.

— Скворцов, помолчи, — недовольно произносит капитан. — Ну что, сам отдашь или искать придётся?

— Сам! Скажите что, и отдам, — я делаю тупой вид, что с моей мордой не составляет труда.

— Пистолет давай, Толя, — устало вздыхает участковый, которому неприятна эта ситуация, да и вообще неприятна работа таким ранним утром.

Достаю из кармана куртки пистолет-зажигалку и отдаю участковому, менты при этом напряглись, а водила даже на кобуру руку положил. Скорее всего, и пистолета-то там нет, не те времена сейчас.

— Так это зажигалка! — разочарованно выдыхает капитан. — Импортная! Конфискую.

— Это подарок, от девушки, — сурово возражаю я.

— Да хоть от бабушки твоей, — отмахивается капитан.

— Капитан, ты не очумел? Тебе кто мою бабушку разрешил немытыми руками трогать? Да она, таких как ты гнид, сотню убила, хочешь сто первым быть? — зверею я.

— Николаич, отдай, — вмешивается участковый, знающий мою бабулю и отца.

Конфликтовать с последним участковый явно не хочет, охраны-то у него нет, а потом докажи кто тебе челюсть сломал в темноте.

— А сейчас поподробнее, значит, твоя бабушка меня может убить? А как? Зарежет или застрелит? — смеется капитан, разглядывая мою, а как считает он, уже свою, игрушку.

— Застрелит, конечно, — удивляюсь я, они, что не знают к кому ехали?

— У неё дома винтовка наградная, она снайпером была, фронтовичка, — поясняет участковый. — И это… если не хочешь проблем с обкомом КПСС лучше отдай зажигалку.

— А? — капитан растерянно отрывает взор от пистолетика и удивлённо смотрит на местного похмельного представителя власти.

— Николаич, я тебе потом расскажу, отдай, — настаивает мой защитник, ещё помнящий, очевидно, как я спас второго секретаря КПСС.

Ну не спас, а помощь оказал.

— Извини про бабушку, — говорит капитан, отдавая ствол. — Не знал, что она фронтовичка, у самого отец воевал.

— А кто вам про пистолет сказал? — прощая, немного ворчливо спросил я.

— Драка вчера была между общагами, человек десять задержали и один из задержанных, бухой шабашник, рассказывал своему другу в КПЗ, чего он с работы сбежал. Мол, испугался, что ты его застрелишь, — пояснил капитан.

— Уже была? — невольно вырвалось у меня. — А там школьник никакой не пострадал?

— Толь, дай воды попить, — просит участковый, не обратив внимания на мой вопрос.

— Я в машине, — сказал капитан участковому, залезая в салон бобика.

— Спасибо, — напившись на кухне «чайного гриба» говорит участковый, — я так и понял, что путает что-то черт этот задержанный, откуда у тебя пистолет, да сам видишь, этим двум с района видимо делать нехер.

— Может, поправите здоровье? — я достаю остатки коньяка и вижу, что моё предложение в тему.

— Вот за это спасибо! — выпивает последние грамм сто пятьдесят коньячка земляк. — Ты с Архаровой осторожнее, батя её вернулся из академии с новым званием. Да они уедут скоро отсюда, нет для него должности здесь.

Участковый ушёл, заставив меня ломать голову, откуда ему известно про Верку. Вроде и бухает, а всё знает. Делаю зарядку, далее прополка на огороде сорняков, потом продажа молока и, наконец, вот оно — безделье! Часа три-четыре! Хотя нет, мопедом же хотел заняться. Потом вспоминаю,