Позывной «Курсант» #2 - Павел Барчук

— Ну, что, черти… — Панасыч уставился на нас с Марком, словно мы что-то сделали неправильно. Только вошли и уже успели. — Вас то я ждал с особым нетерпением. Проходите, присаживайтесь.

Шипко сделал широкий жест рукой и радостно осклабился.

Глава 12(2)

К счастью, до ужина времени оставалось не так уж много, поэтому при всем желании, которое у него несомненно имелось, долго мучать Шипко нас не смог. Хотя, думаю, была бы его воля, мы бы писали до самой ночи. А там, возможно, и в ночи он нас хрен бы отпустил.

Видимо, Панасычу опять нажаловалась на необразованность детдомовцев Эмма Самуиловна. Вот он и решил замудохать нас диктантами, дабы ускорить процесс умственного развития в доверенной ему группе.

Хорошо, что мы с Марком присоединились к этому мероприятию позже остальных. Однако, часа, который провели вместе с другими детдомовцами, вполне хватило для того, чтоб охренеть.

Впрочем, Бернес и здесь оказался молодцом. Он строчил текст вслед за Шипко со скоростью стенографистки. При этом почерк у Марка был каллиграфическим. Буквы выходили ровные, красивые, с завитушками в нужных местах.

Про себя такого сказать не могу. Долбанные чернильницы. Иначе не назовешь. Долбанные чернильницы! В аду гореть тому, кто вообще придумал чернила в банках и перьевые ручки. Не мог, сволочь, сразу шариковыми заморочиться? И что за блажь у Шипко? На самом деле, мог бы выдать карандаши.

Стоило мне обмакнуть перо в чернила, оно начинало жить какой-то своей самостоятельной жизнью. Мы с пером вообще не подходили друг другу. Оно капало, текло, брызгало — все, что угодно. Даже если я ухитрялся донести ручку до бумаги, не уляпав стол вокруг себя, то непременно, при написании первой же буквы, в тетради моментально расплывалась клякса. А клякса — это красный, плюющийся Панасыч.

Он категорически хотел, чтоб мы все писали как Марк. Но на моем фоне, даже Подкидыш выглядел неплохо. Да, я строчил текст без ошибок. Это — понятно.

Но каждое мое предложение непременно на каком-то слове истекало чернильной кровью. Потому что кляксы у меня получались не просто пятнышком. Это было целое произведение кляксового искусства.

Естественно, когда Панасыч велел строиться в столовую, я испытал прилив вселенского счастья. Мало того, пожрем, так еще и чистописание, наконец, закончилось.

Зато теперь встала другая проблема. Когда, а главное — как мне замутить с пацанами занятия боксом, чтоб об этом не прознали чекисты. Я гонял в башке организационные варианты, пока мы шли к главному корпусу, пока мы ели и пока топали обратно. Со всех сторон выходило — никак и никогда.

Мы все время под прицелом бдительного ока воспитателя. Мне кажется, даже если он не находится рядом, все равно присматривает за нами. Бокс — это не шахматы. Скромно в угол не забьёшься при тренировке. Мне нужно какое-нибудь пространство и мне нужны непосредственно сами ученики. Водить их тайком по одному за угол — точно не вариант. Да и заметят все равно. Нет…нужно официальное разрешение.

— Реутов! Спишь там что ли⁈ — Рявкнул Шипко мне прямо в ухо. Когда только успел подкрасться, гад.

Я от неожиданности вздрогнул, отшатнулся и чуть не улетел плечом в дерево, стоявшее рядом с дорожкой, которая связывала барак с главным корпусом. Мы как раз почти уже дошли до своего места дислокации.

— Товарищ сержант государственной безопасности! Ну, вы не пугали бы так. Заикой можно стать. — Высказался за моей спиной Подкидыш. Он топал как раз следом и тоже едва не улетел, только носом вперед. Я своими метаниями и его чуть не сбил.

— Идём, Разин…идем. Молча идем. Вперед. Башкой не верим, рот не открываем. Смотрим внимательно под ноги, в едрит твою налево! А вы в облаках витаете. — Ответил Панасыч Подкидышу.

Убедившись, что мы с Ванькой снова вернулись в наш малочисленный строй, воспитатель чуть сбавил ход и пристроился в хвост веренице детдомовцев. Черт…неизбежно надо решать вопрос с Шипко. Без него никак.

— Извините…– Я тоже притормозил, пропуская вперед Подкидыша и Корчагина. — Вопрос есть. Можно?

— Вопрос… — Шипко покосился на меня с сомнением. — Ну, давай, если вопрос.

— Вот что подумал… Ситуация с Зайцевым…Возможно, если бы Вася мог за себя постоять, он остался бы жив. — Я начал разговор издалека. С подготовки почвы, так сказать.

— Интересно… Почему ты сейчас мне это говоришь? — Панасыч виду не показывал, но тема разговора его точно удивила.

Видимо, я смог заинтересовать Шипко, раз он сразу не послал меня к черту.

— Ну, вы же неглупый человек, хотя, очень стараетесь таковым показаться… Понимаете все прекрасно.

Панасыч выразительно хмыкнул в ответ на мою фразу. Однако, продолжал слушать.

— Вы же выяснили и разобрались, что ни я, ни кто-то другой из нашего барака к смерти Зайцева отношения не имеет. Но в то же время его ведь убили. Ограбление? Вряд ли. Просто так, ради прихоти — тоже сомневаюсь. Единственная более-менее подходящая версия, сделал это кто-то из Васиных дружков. Может, увидели на улице и свели старые счеты. Может, прознали, что он теперь с чекистами связан. И опять же, случайно встретив, решили отыграться. Я ведь правильно понимаю, конкретно из детского дома только я, наверное, и прибыл. Остальные уже одной ногой стояли во взрослой, не самой благополучной жизни. Так что, лишь на дружков Василия можно повесить его смерть.

Естественно, я почти на сто процентов уверен, что эти неведомые дружки вообще не при чем. Да и само слово не очень подходит. Применить данное определение к Клячину невозможно, он Василию не друг. Лично у меня почти нет сомнений, что так красиво, быстро и грамотно подрезать Зайца мог только Николай Николаевич. Да и мотив у него имеется. Конкретный такой мотив. В виду приказа от Бекетова. Но вот этими мыслями делиться с кем-то точно нельзя. Поэтому версия о дружках — единственно допустимая.

— Так…И? — Спросил Шипко.

Он остановился. Я соответственно тоже. Мы теперь замерли друг напротив друга, как два столба.

— К чему ведешь, Реутов? Вы чего бестолковитесь⁈ Бегом в барак! — Заорал Панасыч на остальных пацанов, которые заметив, что сержант госбезопасности больше не дышит им в спину, тоже решили постоять.

Детдомовцев моментально как ветром сдуло. Тем более барак был уже рядом, бежать недалеко.

— В общем…Я немного разбираюсь в боксе. Совсем чуть-чуть. Но хотел предложить… Давайте пару часов в день мы с ребятами будем