Позывной «Курсант» #2 - Павел Барчук

Насчет меня — вообще говорить не о чем. Я находился далеко и свидетели данного факта имеются. Причем не просто случайные прохожие, а весьма уважаемые и довольно высокопоставленные товарищи. Это даже если не брать в расчет, на кой черт мне нужно убивать Зайцева?

А вот Клячин…Эх, Николай Николаевич…Интересная у нас херня вырисовывается. Очень интересная…

Один маленький, не особо приметный факт вспоминается мне, когда я думаю о встрече с Бекетовым. Он ведь сказал всего лишь несколько коротких фраз. Мол, реши проблему, Николай Николаевич. А тот не менее коротко уточнил — радикально? На что старший майор госбезопасности сказал, Клячин сам все знает. Выходит… Подобные поручения чекисту от начальства не впервой… А я, спустя ночь и тысячу обдуманных вариантов, теперь уверен на сто процентов, что Зайцева убил Клячин.

Другой вопрос — зачем?Могли бы просто убрать его из школы, да и все. Казалось бы, проще простого… Но это Бекетова не устроило.

Только один ответ приходит в голову. Дело во мне. Вернее в том, что бедолага Василий по глупости уперся со своими поисками правды. Хотел доказать, будто я не Реутов.

— Строиться и бегом на улицу! — Гаркнул вдруг Шипко.

Свою фразу, предназначенную мне он не договорил. Не знаю, почему, но она так и повисла с воздухе.

Более того, ни в этот день, ни в следующие, о Зайцеве больше никто не говорил и не вспоминал. Будто ничего и не произошло. Реально.

Я так понимаю, вопрос с моим алиби решился. Видимо, директор школы связался с Бекетовым и тот все подтвердил. Про нож, который якобы мой, но на самом деле не мой, тоже никто не говорил ни слова. Хотя, пацаны уверяли, это — залёт. Мол, нельзя нам оружие иметь при себе. Интересно, как чекисты это проверяют, если у Зайцева он вполне спокойно лежал почти неделю.

Даже Шипко вдруг начал вести себя совершенно спокойно. В мою сторону больше не зыркал. Орал как обычно, в привычном объёме, своими стандартными фразочками.

В общем, судя по всему, на Зайцева реально было всем наплевать.Не то, чтоб чекисты, даже детдомовские пацаны его больше не вспоминали. А вот тема — кто же крыса? — оставалась насущной.

Мы коллективно обсудили допрос каждого из детдомовцев. По большому счету, все было одинаковым. Чекистов интересовали мои взаимоотношения с Василием. Дались они им… И откуда взялся нож. Однако про ссору между мной и Зайцевым, которая произошла в первый день, директор Школы говорил уверенно, с подробностями. Будто он сам там был. Кроме одной детали. В версии капитана госбезопасности ножом размахивал я, а не Василий.

В любом случае, все это Шармазанашвили взял не из головы. Ему точно данную ситуацию кто-то рассказал. Соответственно, мысль, будто среди шестерых детдомовцев один — стукач чекистов, сильно портила атмосферу в нашем маленьком дружном коллективе.

Подкидыш упорно молчал, ссылаясь на отсутствие уверенности. Мол, наговаривать просто так он не собирается. За это порядочные люди могут его осудить.

— Какие порядочные люди⁉ — Горячился Лёнька. — Забудь ты про них. Уж поверь, ваши дорожки нескоро пересекутся. Если вообще пересекутся…

Однако Ванька стоят на своем и категорически отказывался обсуждать кандидатуру в крысы, которая у него имелась.

— Вот убежусь, тогда и поговорим. — Отвечал он одной и той же фразой на все попытки его разговорить.

А потом мне в голову пришла идея. Совершенно случайно. И произошло это крайне неожиданно. На первом занятии с товарищем сержантом госбезопасности Молодечным.

Глава 11

Я нахожу неожиданные решения и собираюсь делать вложения в будущее

— Что в первую очередь надо уметь в драке? — Молодечный обвел взглядом наш строй.

Мы стояли в помещении, условно выполняющем роль спортивного зала. Почему условно? Не было привычных мне снарядов. Лестницы, турники и даже всем известный «козел», отсутствовали. Впрочем, как и маты, которые теоретически должны быть. Все-таки у нас занятие по борьбе. Соответственно, падать будем много и больно. Я не знаток именно самбо, но в любом единоборстве это неизбежно. Однако, вера преподавателей в крепкие тела будущих разведчиков, а не только в их крепкий дух, была, видимо, слишком сильна. Поэтому в наличие имелся лишь деревянный пол. Я, похоже, только один оценил предстоящие перспективы, как и предстоящие синяки. Остальные даже внимания не обратили на то, что придется кувыркаться по голым доскам. Ну, или они реально непробиваемые.

Остальные — это целых пять человек, включая меня и Бернеса. Буквально на второй день после выходного Шипко сразу по окончании завтрака организовал нас с Марком в отдельную группу и под завистливые взгляды детдомовцев увел в главный корпус. Кстати про второй день… Теперь еще ко всему прочему мне приходилось следить за языком, чтоб не ляпнуть «вторник» или «четверг», к примеру.

— Товарищ сержант государственной безопасности, а куда мы идём?– Марк топал следом за Панасычем и выглядел слегка растерянным.

Он постоянно оглядывался на меня, замыкающего эту очень короткую вереницу, и явно переживал, что нас снова хотят расспрашивать про Зайцева.

— Куда-куда… — Недовольно буркнул Шипко. — Доить верблюда́. Тебе сказали следовать за мной, вот и следуй за мной. Дальше положенного не уйдёшь, едрить твою налево.

Я скромно плелся за Бернесом, стараясь держаться от сержанта госбезопасности на расстоянии. Про Василия, конечно, уже два дня как молчали, но взгляды, иногда прилетающие со стороны Панасыча, меня слегка нервировали. Он словно пытался разглядеть во мне что-то. Если его взгляд упирался в мой, мы буравили друг друга глазами по несколько минут. Я, кстати, не отворачивался чисто из принципа. Ибо не хрена пытаться прогнуть нас с Реутовым морально. Мы и не такое вида́ли. Вернее, Реутов, конечно, вряд ли, а я, человек из капиталистического, загнивающего, буржуазно-либерального будущего насмотрелся до хрена. И вот такими психологическими приемчиками меня не проймёшь.

В итоге Шипко, который так и не признался по дороге, что ждёт в конце пути, притащил нас с Бернеса в это подобие спортивного зала.

Там уже стояли трое парней и Молодечный.

— Приветствую. — Кривоносый кивнул Панасычу.

Может, и нам тоже. Не понял, если честно. Однако на всякий случай ни я, ни Марк не стали кивать в ответ. Мало ли. Вдруг это будет расценено как нарушение субординации. К тому же трое курсантов… тьфу, ты… Слушателей… В общем эти трое бедолаг стояли с такими лицами, будто на них снизошла вселенская благодать. Они смотрели только