Шпион, который спас мир. Том 2 - Шектер Джеролд

Винн показал Пеньковскому фотографии женщины, которая должна была заменить Дженет Чисхолм в Москве. Зовут ее Памела Кауэлл. Она жена Джервеза Кауэлла, нового сотрудника МИ-6 в Москве. Он также показал фотографию Родни Карлсона, нового американского помощника атташе, который тоже будет с ним на связи. Пеньковскому было сказано, что Карлсон будет присутствовать на американском приеме 4 июля и что ему следует поискать среди гостей человека, у которого будет особая булавка для галстука с красными камнями, которую ему показывали на такой уже давнишней встрече в Лондоне. Увидев эту булавку, Пеньковский может быть уверен, что он разговаривает именно с тем, с кем нужно.

В письме Пеньковскому от 2 июля содержалась также информация о том, каким образом следует взаимодействовать с Памелой Кауэлл.

«Фотографии Памелы и ее мужа вам покажут. Пожалуйста, запомните, что ни при каких обстоятельствах ее мужа не следует использовать в качестве связного. На случай ваших встреч с миссис Кауэлл на вечеринках, устраиваемых на частных квартирах англичан, мы предлагаем следующую схему действий:

В туалетах каждой английской квартиры в Москве имеются жестяные коробочки с дезинфицирующим средством «харпик» (бытовой чистящий порошок). Мы позаботимся о том, чтобы одна такая коробка была снабжена тайником, в котором можно было бы спрятать материал, поступающий от вас к нам и от нас к вам. Мы надеемся, что образец такой коробки будет готов к отъезду Винна, с тем чтобы он мог показать вам, как им пользоваться. Через сорок минут после того, как вы придете на вечеринку, миссис Кауэлл пройдет в туалет и заменит обычную жестянку с «хар-пиком» той, которую она принесет с собой в сумочке. В коробке, которую она оставит в туалете, будут находиться письмо и материалы (например, фотопленки) для вас. Увидев, что она вернулась, вы через некоторое время должны пойти в туалет, взять предназначенный для вас материал из коробки с «харпиком» и положить свой материал на его место; тайник в коробке может вместить до двенадцати фотопленок «Минокс» и отпечатанное на машинке письмо. Как только миссис Кауэлл увидит, что вы вернулись, она при первом же удобном случае снова зайдет в туалет и поменяет коробки, поставив на место ту, которая находилась там первоначально. Эта схема, которую мы просим вас принять, будет применяться только в частных квартирах англичан. Она позволит обойтись без импровизаций».

Чисхолм передал Винну образец жестяной коробочки с «харпиком», оборудованной специально изготовленным тайником для писем и материалов. Винн показал его Пеньковскому и продемонстрировал, как снимается с донца полая часть, в которую можно спрятать материалы. Затем Пеньковский взял коробку и, практикуясь, несколько раз открыл донце, а потом возвратил Винну.

Пеньковский и Винн договорились встретиться снова в 9 вечера 3 июля у памятника Карлу Марксу напротив Большого театра. Винн пришел точно в 9 часов. В 9.10 подъехал в такси Пеньковский и поздоровался с ним. Он поездил по всему району, чтобы проверить, нет ли за ним слежки. Погода в тот вечер была не по сезону прохладной, но приятной, и они пошли пешком от центра к саду «Эрмитаж». В саду есть два театра и маленький ресторанчик. Они поужинали на втором этаже и просидели там до 11 часов, до закрытия ресторана. Потом еще погуляли минут двадцать в опустевшем саду. Пеньковский говорил о своем будущем. Он попросил Винна «сообщить моим друзьям, что, как бы ни сложились обстоятельства, до сентября я буду продолжать работать». Пеньковский повторил свою просьбу прислать пистолет и сказал, что как бы ему ни хотелось, чтобы его семья была с ним вместе, но теперь он готов уехать из Советского Союза даже без семьи{132}. По-видимому, он не мог объяснить причину этого, но чувствовалось, что состояние у него подавленное. Он рвался прочь из Советского Союза. Даже ценой генеральских погон, даже если он будет менее полезен Западу, он все же надеялся уехать.

На следующее утро, 4 июля, погода была солнечной и приятно прохладной. Винн прошелся пешком до здания Государственного комитета на улице Горького, где на 10 утра было назначено обсуждение вопроса об организации его передвижной выставки в Москве. В течение примерно двух часов два члена Комитета, с которыми Винну никогда не приходилось встречаться, подробно расспрашивали его о том, какие компании будут участвовать в выставке. Они интересовались этим от имени Государственного комитета, сказав, однако, что окончательное решение может быть принято только после того, как Винн представит полный список фирм, участвующих в выставке, а также товаров, которые будут экспонироваться. Винн поднял вопрос об обмене техническими делегациями.

Встреча закончилась безрезультатно. В тот день Винн больше не видел Пеньковского. Вечером он присутствовал на приеме, который устраивали на открытом воздухе в «Доме Америки», а Пеньковский ушел на прием к американцам в Спасо-хаус, резиденцию посла.

Посол Ллуэллин Томпсон — высокий человек с непринужденными манерами, за которыми скрывались аналитический склад ума и глубокое знание советской действительности, — занимал эту должность с июня 1957 года; обычно новая администрация, приходя к власти, назначала нового посла, но президент Кеннеди высоко ценил Томпсона и попросил его остаться на посту, когда был избран президентом в январе 1961 года. У посла сложились превосходные отношения с Никитой Хрущевым. Ему было известно о секретной роли Пеньковского, однако лицо его сохраняло дипломатическую непроницаемость, когда он пожал Пеньковскому руку и обменялся с ним любезностями, возглавляя выстроившихся в цепочку хозяев приема, приветствующих гостей.

Пеньковский пришел вместе с Василием Васильевичем Петроченко, заместителем начальника отдела внешних сношений Государственного комитета. Петроченко тоже был сотрудником ГРУ. Они прошлись по лужайке перед особняком, украшенным белыми дорическими колоннами в стиле новый ампир, построенным в 1914 году одним богатым купцом и промышленником. Спасо-хаус получил свое название по расположенной поблизости русской православной церкви Спаса-на-Песках. Окрестности в двух километрах к западу от Кремля все еще остаются островком прошлого. Великолепная резиденция американского посла расположена на тихой маленькой Спасопесковской площади. В XVII веке в этом районе проживали царские сокольничие и псари.

Пеньковский скользнул взглядом по лицам гостей, высматривая Рода Карлсона — высокого худощавого человека с напряженным взглядом, как на фотографии, которую ему показал Винн, с опознавательной булавкой в галстуке, украшенной красными камнями. Карлсон — опытный сотрудник разведки, которому также показали фотографии Пеньковского, — тоже ждал его появления.

Пеньковский осторожно продвинулся в толпе, остановившись с группой сотрудников Государственного комитета, и заметил Карлсона. Позднее, когда гости стали расходиться, им удалось ненадолго остаться наедине. Они представились друг другу и обменялись рукопожатием. Пеньковский торопливо сказал, что у него нет ничего с собой для Карлсона, но кое-что будет, когда они встретятся в следующий раз. Карлсон сказал, что ему тоже сегодня нечего передать. Встреча прошла успешно. Они установили контакт: это был трамплин для следующей оперативной встречи. Пеньковский перевел разговор в русло светского общения, «рамок которого он далее и придерживался»{133}.

На следующий день, 5 июля, наступило настоящее московское лето, теплое, с внезапными ливнями, после которых небо быстро очищалось и вновь ярко светило солнце. В 4 часа Пеньковский пришел в номер Винна в гостинице «Украина» и передал ему шесть собственных фотографий для паспорта, два ролика отснятой пленки, письмо на одной странице и две страницы из своего шифровального блокнота.

Винн передал Пеньковскому пластинки популярного русского певца и поэта Александра Вертинского, эмигрировавшего в 1919 году, через два года после революции, чьи альбомы не продавались в Москве, потому что его творчество считалось упадническим. ЦРУ закупило в Нью-Йорке пластинки, с тем чтобы Пеньковский раздал их маршалу Варенцову, генералу Серову и другим высокопоставленным лицам. Пеньковский ушел через пятнадцать минут, договорившись с Винном встретиться около ресторана «Пекин» на Садовом кольце, у площади Маяковского, в 9 вечера.